Жизнь и страх в «Крестах» и льдах. И кое-что ещё

Летняя дача по-американски

А уже конец мая и в Нью-Йорке от жары не продохнуть. То ли ещё будет в летние месяцы – для Тани это уже будет третье лето в Нью-Йорке. Там в эти летние месяцы не редки дни с температурой в 100

F (38

C) и 100 % влажности. Теперь Таня начинает меня обрабатывать, сначала медленно, а затем, всё настойчивее: в Нью-Йорке ей летом с двумя детьми будет некомфортно. Короче говоря, Таня хочет выехать на всё лето за город, т. е. на дачу. Но ведь у нас нет даже собственного дома, не то, что дачи. Опять не сплю всю ночь, обдумывая, что же можно предпринять для того, чтобы вывести их за город. К утру приходит решение. Я ведь, как и прежде, остаюсь работать по вечерам, почему бы этим не воспользоваться?

Итак, этим же днём, когда все сослуживцы разъехались по домам, я раскрыл местную телефонную книгу и стал обзванивать все джуйки (это жаргон от JCC= Jewish Community Center=Еврейский Общинный Центр). Я начал обзванивать с ближайших к моей работе центров, постепенно расширяя «обрабатываемую» площадь. Везде я представлялся «свежим» еврейским иммигрантом из СССР со степенью PhD в вычислительной технике, который ищет пристанище на летний период для своей семьи. Но не за деньги, а за любую работу по дому и по участку. Первый день не дал никаких результатов. Зато уже второй день дал некоторую надежду на то, что я на правильном пути. Я попал, как позже выяснилось, на совершенно чудесную женщину по имени Ли Лафтмен (Lee Laftman). В своей джуйке в New Rochelle она уже много лет занималась чем-то вроде благотворительности. После того, как она получила от меня ответы на все её вопросы, она сказала, что ей надо поговорить со своей близкой подругой, и чтобы я завтра позвонил ей в то же время, что и сегодня. На этом наш разговор закончился, а я продолжал свою поисковую деятельность.

На следующий день Ли сообщает мне, что её подруга Илиана (Iliana Gardner) заинтересовалась моим предложением и попросила меня ей позвонить. Я тут же набираю её номер и у нас состоялся разговор, а по сути, моё ей интервью. Забегая вперёд, скажу, что последние годы она работала школьным психологом и теперь читателю должно быть понятно, как легко она смогла на основании этого телефонного интервью составить обо мне мнение. Она попросила меня приехать к ней вечером следующего дня, чтобы она показала мне все работы по дому, которые ей необходимо сделать. Теперь весь вопрос состоял в том, могу ли я взяться за эти работы. Следующим вечером я её посетил. У неё был небольшой довольно старый двухэтажный дом в маленьком городке Hastings-on-Hudson, расположенном, как это видно из его названия, недалеко от знаменитой реки Гудзон. Она сообщила мне, что собирается уходить на пенсию и в связи с этим, продавать дом и переезжать в Калифорнию. Но перед этим она на всё лето планирует уехать к своей дочери во Францию и собиралась оставить дом на попечении компании, которая занимается ремонтом домов и которая за три месяца должна привести дом в порядок по списку из 15 пунктов, главным из которых является покраска дома снаружи. Теперь она рассматривает вариант, по которому я со своей семьёй живу в её отсутствии всё лето и за это время произведу все перечисленные в её списке работы. Стало ясно, что у неё есть прямой смысл отдать дом под мою опеку бесплатно, нежели заплатить 3–4 тысячи долларов ремонтной компании. Это ситуация из тех, которые в США называют “win-win situation”, т. е. ситуация, когда все выигрывают и нет проигравших. А в русском языке на этот случай есть другая пословица – «на ловца и зверь бежит».

После этого она подробно расспросила о моей семье. Она никак не отреагировала на двухмесячную Кристину, но когда услышала, что есть ещё пятилетний сын, то реакция её была незамедлительной:

– Давайте сделаем так: в воскресенье привозите всю семью ко мне на обед, тогда и продолжим нашу беседу.

Понятно, что она хотела познакомиться и с Таней, но главным объектом её интереса теперь, без сомнения, стал Женя. Опять сработал пресловутый эффект американских детей, которым всё было дозволено. За свою жизнь 65-летней женщины у неё скопилось немало дорогих её сердцу игрушек и других предметов, например, рояль в гостиной, которыми она очень дорожила. В воскресенье я погрузил всех членов семьи в свой «танк», т. е. Buick Skylark 1969 года рождения, и помчался в Hastings-on-Hudson. Для Тани, кажется, это была первая прогулка за город за всё её пребывание в США. Была прекрасная солнечная погода и, пока Илиана накрывала обеденный стол во дворе среди благоухающих цветов, я, испросив её разрешение, взял Женю и мы удалились с ним на экскурсию по дому. Моя идея заключалась в том, чтобы дать ему потрогать и пощупать в моём присутствии абсолютно все предметы в доме, на которые у него «ляжет» глаз. Я полагал, что потом, когда/если мы-таки будем здесь жить, у него не появится желание опять трогать эти вещи – ведь, когда он их трогал первый раз, ничего интересного он для себя не обнаружил. Какой же резон трогать их опять?

Видит бог, этим поступком я не пытался понравиться Илиане, – это была попытка удовлетворить вполне естественное любопытство ребёнка, который никогда раньше не видел столько интересных игрушек и предметов. Однако этот мой поступок не прошёл незаметным для Илианы, профессионального психолога; я видел, как она наблюдала за нами и по выражению её лица понял, что очень удовлетворена увиденным. А во время обеда она незаметно, но постоянно наблюдала именно за Женей. И надо признать, что Женя нас не подвёл – он прошёл испытательный тест на отлично. Его поведение было просто безукоризненным. Перед нашим отъездом она сказала, что приняла решение: передала мне ключи от дома, список всех предстоящих дел по дому, телефон своей дочери во Франции (на случай непредвиденных обстоятельств), а также добавила, чтобы я сохранил все чеки на покупки инструментов и строительных материалов – она вернёт мне мои расходы. Далее она сообщила мне, что улетает через три дня и после этого мы можем въехать в дом в любое удобное для нас время, а также и день её возвращения через три месяца, до которого мы должны освободить дом.

Вот таким образом мы оказались на даче в летнем сезоне 1978 года. Когда мы въехали в дом, оказалось, что одна спальня из трёх заперта на замок. Было очевидно, что Илиана поместила туда все самые ценные из её вещей. От этого мне стало значительно спокойнее. Наконец, Таня была счастлива, а я всё это лето по рабочим дням ездил в офис работать программистом, по вечерам занимался мелкими работами по дому, а в выходные – покраской дома. Мне особенно было интересно красить его с внешней стороны: там невозможно было приставить к стене лестницу, да у меня её и не было, поскольку впритык к дому росли густые кусты. И я не знаю, как бы я красил дом снаружи, если бы у меня не оказалось альпинистской верёвки, которую я обвязал на крыше вокруг печной трубы и тем самым обеспечил себе не страховку – нет, для страховки нужен был напарник, а у меня, понятное дело, его не было. Верёвка играла роль спусковой – когда я передвигался от одного участка стены или окна к другому, я фиксировал себя на ней с помощью вспомогательной верёвки и специального узла. Вот так в висячем положении и с ведром краски, подвешенным к альпинистскому поясу сбоку, я красил окна и стены второго этажа. В СССР это называлось промышленным альпинизмом, с той лишь разницей, что там использовалось более серьёзное профессиональное снаряжение для этих целей. Делал я это только по выходным, т. к. приезжал домой с работы довольно поздно. У окрестных мальчишек даже появилась такая забава – они приходили сами и приводили своих друзей лицезреть меня, висящим на верёвке и работающим одновременно. При этом они ещё комментировали и отпускали какие-то шуточки в мой адрес.

В этом месте я вынужден немного отвлечься и рассказать откуда у меня к этому времени появилась верёвка для верхолазных работ. Вот что произошло со мной годом раньше. Пока я ходил на свои первые курсы английского языка, я решил повторить свой римский опыт, т. е. разыскал в Манхеттене American Alpine Club и явился туда. Там я в первый же день познакомился с человеком, который искал себе напарника для скалолазания, т. к. его постоянный напарник не мог поехать с ним в этот раз. Имя его было John Thackray. Я немедленно предложил себя в качестве такого напарника. Он, конечно, расспросил меня о моём скалолазном и альпинистском опыте. Похоже, мой рассказ его удовлетворил, и мы договорились, что в воскресенье он заедет за мной и мы поедем на скалы. До скал мы ехали часа два и всё это время он расспрашивал меня о жизни в СССР и насколько трудно было эмигрировать в США. Очень скоро, он признался, что у него совсем не праздный интерес к этой теме. Оказалось, что он является внештатным корреспондентом газеты Нью-Йорк Таймс (freelance writer for The New York Times). Чуть позже, когда он при расставании вручил мне свой адрес и номер телефона, я увидел, что живёт он в лучшем месте Манхеттена (250 West 57 Street). Мне было удивительно, что он понимал всё, что я ему говорил по-английски. Нет никакого сомнения, что для меня целый день, проведённый с ним, был невероятно полезен в части улучшения английского языка. Во время наших многочисленных бесед в тот день я заикнулся, что ледовое лазание люблю даже больше, чем скалолазание. Дело в том, что в альпинизме все любят скалолазание, но далеко не все любят ледолазание. Оказалось, что он, как и я, тоже любит ледолазание, но у него в настоящее время нет для этого напарника. Он тут же предложил мне ближайшей зимой поехать с ним в Adirondack Mountains на ледовое лазание, я естественно принял и это его приглашение. А в тот день мы с ним прекрасно налазились и оба остались довольны проведённым временем и друг другом. Что я был доволен проведённым днём – совсем не удивительно, а вот, что он получил удовольствие (это были его слова) – это прогнозировать было невозможно. Расставаясь, я подарил ему пару титановых крючьев, а он, чтобы не остаться в долгу, решил подарить мне верёвку, с которой мы в тот день лазили. Мне было неловко принимать такой дорогой подарок, я пытался отказываться, но он настоял, сказав мне следующее:

– Да у меня ещё есть пара таких, а если мне понадобится ещё одна, я с лёгкостью смогу себе это позволить, а ты когда ещё сможешь позволить себе такую покупку, так что, пусть у тебя будет с чем лазить в настоящее время.

Пришлось взять этот подарок, который я в течение многих лет использовал по назначению, особенно после того, как 1993 году перебрался в Калифорнию. И, наверное, будете смеяться, но она существует у меня до сих пор – я всю жизнь храню её в тёмном прохладном месте в гараже.

Когда пришла зима, я получил от него письмо на этот раз с приглашением на ледовое лазание, но пришлось отказаться – в декабре 1977 года мне было совсем не до лазания – ни до скального, ни до ледового. В то же самое время я получил ещё одно письмо, на этот раз от президента American Alpine Club (тогда им был Bob Hall) c полным расписанием выездов в горы этой зимой и предстоящим летом, а также с предложением стать членом клуба. Там была такая смешная фраза: «для альпинистов вашего уровня мы не требуем, чтобы вы непременно становились членом нашего клуба и платили членские взносы. Вы можете участвовать в наших мероприятиях как гость». Я не сомневался, что и это письмо тоже было инициировано Джоном (by John Thackray). В этом же письме было предложение стать ещё и членом Appalachian Mountain Club в Бостоне. Однако так сложилась судьба, что все подобные желания пришлось отложить на неопределённо долгий срок, а точнее на целых 17 лет, когда я уже оказался на другом конце США – в Калифорнии. Об этом будет отдельная часть книги.

А пока что вернёмся в лето 1978 года на нашу дачу по-американски. Почти каждое воскресенье приезжали к нам в гости Лэс и Крис. Они даже помогали мне красить дом в тех местах, где это можно было делать прямо с земли. Было похоже, что такие поездки для них были в удовольствие. Как-то раз нас навестила Илианина подруга Ли Лафтман, которая и свела меня с Илианой. После этого она много раз приглашала нас к себе домой в New Rochelle, NY 10804, на званый обед и всегда этот обед проходил с определённой аристократичностью, несмотря на то что она всегда приглашала нас с детьми. Позже она ещё познакомила нас со своей сестрой Бертой и её мужем Harry Vinograd, который как мальчишка любил выставлять на показ свою русскую фамилию. Они все были потомками еврейских эмигрантов самой первой волны из России, все имели высшее образование и, что интересно, во всех трёх домах были фортепьяно (именно фортепьяно, а не пианино), на которых эти три женщины играли. В общем, это были типичные евреи-ашкенази возраста наших родителей. Дружба с ними продолжалась ещё много лет.

За два месяца я выполнил все обязательства по дому и даже почувствовал себя отдохнувшим за этой работой – ведь вместо езды в Нью-Йорк после работы в офисе, я за 15 минут без пробок доезжал до нашей дачи. Последний летний месяц обещал мне полную расслабуху. Однако мне нельзя столько времени расслабляться. Я снова обратился к Ли: нет ли у неё ещё подруг, которым можно за деньги делать работу по дому. И она уже на следующий день дала мне номер телефона другой своей подруги, которая тоже жила в районе Westchester county. Я поехал к ней на смотрины. Оказалось, что она уже двадцать лет живёт в этом доме без мужа, но с сыном-«охламоном», который не только ничего по дому не делал, а, наоборот, много чего ломал. Теперь она решила воспользоваться протекцией от Ли и привести свой дом в порядок. Надо было заделать многочисленные дырки в стенах спальни её сына, который недавно уехал в колледж, но, главное, надо было покрасить весь дом изнутри. Только прежде, чем его красить, там следовало отмыть всю грязь, которая скопилась за двадцать лет. Я сообщил ей, что могу работать только по уикендам. Она согласилась, дала мне ключ от дома и сказала, что по уикендам будет уезжать к подруге, чтобы мне не мешать. Затем она спросила меня сколько стоит мой труд. Я ответил, что согласен на $5 в час за свою работу. Она несколько раз переспросила меня, не обманываю ли я себя, а я также несколько раз ответил, что нет, не обманываю. Дело в том, что в то время за такую работу строительным подрядчикам платили $15 в час. Но я был рад и таким деньгам, поскольку понимал, что я опять же самозванец и не имею никакой бумажки о необходимой квалификации. Опять договорились, что я буду сохранять чеки на покупку краски и прочих расходных материалов, а она в конце вернёт мне за них деньги. Вот так я получил ещё один заработок. Эта новая работа не была таким удовольствием, каким была первая, т. к. приходилось по уикендам вставать в семь утра, облачаться в рабочую одежду и ехать в очень грязный дом, где я за работой проводил полный световой день до темноты (часов 11–12) без обеда, возвращался домой спать, а утром опять всё повторялось. Таким образом, мне удалось за четыре уикенда заработать хоть и небольшую, но всё-таки прибавку к моей маленькой зарплате в Warner Computers, Inc.

Конец моей «ударной» работе в Warner Computers, Inc

Работа в загородном филиале Warner Computers, Inc. очень напоминала мою работу в главном офисе. А на дворе уже середина августа 1978 года. И опять мои двухнедельные встречи с представителем заказчика, для которого я делаю свой проект, не сулят мне ничего хорошего. Понимая, что расставание наше не за горами, я продолжаю рассылать свои резюме (теперь в нём был добавлен ещё и язык APL – я ведь на нём сейчас работаю) и готов ехать на интервью в любую компанию, но предпочитаю большую по размеру и желательно не в городе Нью-Йорк.

Наконец, в эти августовские дни я получил приглашение из IBMа на предмет прохождения теста по программированию. Там всё произошло очень быстро. Я попросту «завалил» тест по двум причинам: во-первых, там надо было уложиться в тестовое время, которое равнялось 30 минутам, и многое зависело от быстроты чтения, чем я похвастаться в то время ещё не мог; во-вторых, тест был довольно серьёзный, совсем не похожий на тот, который я «проскочил» играючи при получении прав на вождение автомобиля; среди вопросов, с которыми я успел ознакомиться, были такие, на которые я совсем не знал ответов.

А ещё через неделю я получаю приглашение на интервью в Western Union Telegraph Company (WUTCO), а точнее в её главный офис (headquarters), расположенный в городке Upper Saddle River, штат Нью-Джерси, у самой северной его границы со штатом Нью-Йорк. Уже подъезжая к их главному офису, я был просто очарован увиденным: большое трёхэтажное здание, окружённое небольшими холмами, сплошь покрытыми подстриженной травкой, кустами, деревьями и цветами. Вокруг не видно ни одного другого здания, просто какая-то нереальная идиллия. У меня даже в горле пересохло – так мне захотелось здесь работать. На проходной встречает меня молодой человек лет тридцати двух и представляется менеджером, к которому попало моё резюме. Уже в своём кабинете он сообщает мне, что все программисты его группы создают программы исключительно в языке APL и именно наличие языка APL в моём резюме привлекло его внимание. Дальнейшее интервью сильно напоминало то, которое имело место со мной ровно год назад в Chase Manhattan Bank. Он поинтересовался моей диссертацией и работой в СССР. После того, как я рассказал ему название и суть своей диссертации, что заняло не более 5–7 минут, он остановил меня и сказал, что не видит необходимости в том, чтобы тестировать мои знания в языке APL. Затем он добавил, что не сомневается в том, что я справлюсь с теми задачами, которые стоят перед его группой. После этого он спросил меня о зарплате, которую я получаю сегодня. Я, как это делают многие при перемене работы, слегка завысил свою зарплату до $18,000. Тогда он сказал, что они могут предложить мне $22,000 и, если меня это устраивает, то я могу возвращаться домой и ждать от них телеграмму с предложением работы. Я вышел на улицу и целый час гулял по этим холмам, ещё не веря, что произошло какое-то чудо. Дома я даже не стал рассказывать Тане о прошедшем интервью, чтобы не спугнуть удачу, в которую сам ещё не мог поверить. На следующий день, а это была пятница, я поехал на свою работу в город Стемфорд, где меня уже ждал неприятный сюрприз, впрочем, вполне мною ожидаемый. Оказывается, накануне повторился эпизод, который уже имел со мной место ровно полгода назад в Нью-Йоркском офисе: заказчик моего проекта тоже пожаловался на мой английский и потребовал меня заменить. Теперь они должны со мной расстаться, на этот раз навсегда. Мой теперешний менеджер оглашает мне решение, которое накануне было принято большим начальством в Нью-Йоркском офисе:

– Следующие две недели вы на работу можете не ходить, а подыскивать себе другую работу. Зарплату эти две недели мы будем вам платить. Мне очень жаль, но так складываются обстоятельства. Желаю вам всего самого наилучшего.

Ну вот и случилось то, чего я ожидал с самого начала работы. Теперь я не нахожу ничего лучшего, чем набрать номер телефона вице-президента компании Бена (Ben Aidenbaum) и сказать ему следующее:

– Звоню, чтобы поблагодарить вас за всё хорошее, что вы для меня сделали. Я прекрасно понимаю, что вы вынуждены со мной расстаться и я на вашем месте сделал бы то же самое. Считаю своим долгом сказать вам, что вы сделали для меня много больше того, на что я мог надеяться.

Он стал извиняться, что всё так со мной получилось, а я почувствовал в его голосе сильное облегчение – реакцию на мой звонок и совсем не притворную благодарность. В конце нашего разговора он сказал, чтобы я непременно звонил ему в случае, если будут какие-либо трудности или если нужна будет его помощь. В общем, смех, да и только!

После этого я распрощался со всеми и, не дожидаясь вечера, уехал домой. А там меня ждал второй за этот день сюрприз, на этот раз очень даже приятный – телеграмма из Western Union c официальным предложением работы. Таким образом, я получил место работы в большой компании, в сказочном месте – я ещё в СССР мечтал жить и работать за городом, ближе к природе. Одновременно я увеличил свою зарплату в 1 ? раза, а в дополнение к этому ещё две недели буду получать зарплату по прежнему месту работы. Вот это попёрло, так попёрло! Похоже, без помощи бога здесь опять не обошлось.

Но это ещё не всё. В понедельник 21 августа я вышел на новую работу, а через две недели я получил сразу два чека из Warner Computers, Inc. – один с моей регулярной двухнедельной зарплатой, а второй – (не поверите!) на $216 с сопроводительным письмом от вице-президента компании Бена, поясняющим, что это – премия за хорошую работу во втором квартале этого года. Вот здесь это письмо:

https://tinyurl.com/y9fprb4t (https://tinyurl.com/y9fprb4t)

Хоть стой, хоть падай! В этот момент я вспомнил слова, которые сказала мне три года назад моя тётя, с которой я пришёл попрощаться навсегда (напоминаю, что она была всю жизнь членом партии при домоуправлении, т. к. никогда нигде не работала, а жила с двумя сыновьями на пенсии за погибшего на фронте мужа):

– Милый мой, куда же ты едешь? Там же капиталисты, они же выжимают все соки из рабочих…

Надеюсь, читатель со мной согласится, что эта фраза пришла мне на ум очень даже к месту. А ещё хочется напомнить мой тогдашний на это ей ответ:

– Ну из меня они много соков не выжмут, я худосочный.

Качественно новая глава в американской жизни

Работа в Western Union и поблизости собственный дом

В этой компании всё уже было намного проще. Тому было несколько причин: во-первых, за последний год я чему-то всё-таки научился на предыдущей работе; во-вторых, мой английский тоже несомненно стал лучше; в-третьих, заказчики на программирование задач здесь были, как бы свои, внутри компании, а я был полноправным членом этой же компании, и потому ко мне не могли относиться как к совсем чужому, как это было в случае с маленькой консалтинговой компанией, где клиент-заказчик, который платит деньги, может диктовать свои условия. Ах, как был прав Миша Бергельсон в своих характеристиках этим двум формам работы! Насколько бы легче оказалась моя жизнь за последний год, если бы я более правильно выбрал себе работу из тех двух первых, из которых мне пришлось выбирать годом раньше!

Помимо меня в нашей группе было ещё пять человек, все молодые ребята, годом или двумя ранее окончившие колледж. А менеджер наш, Melvin Perry, был очень приятным молодым человеком, который, кстати сказать, не был американцем, он был канадцем и ему приходилось раз в году продлевать разрешение на работу в США. Он довольно часто приглашал всю группу в ресторан на обед и расплачивался за всех. Скоро я узнал, что в компании было правило: если кто-то из сотрудников планировал в этот день остаться на работе на два часа дольше положенных восьми часов, то он имел право на обед в ресторане за счёт компании. Вот в тот день, когда он планировал остаться дольше, он брал нас всех в ресторан, даже тех, кто не собирался оставаться после работы. Вот что значит большая и богатая компания! А в то время Western Union (WU = WU) была и правда богатой компанией. Она ведь не только телеграммы и деньги доставляла по всему миру. В её распоряжении было ни много, ни мало, а 150,000 TELEXов и TWIXов тоже рассредоточенных по всему миру. Немного позже я узнал, что в то время она ещё владела шестью телекоммуникационными спутниками, целой сетью наземных передающих станций от одного берега до другого и сетью местных кабельных линий вокруг больших городов США.

Из моего первого месяца работы запомнился мне один очень смешной эпизод. Буквально через пару недель после начала моей работы, менеджер посылает меня с ещё одним парнем в командировку в столицу США Вашингтон. Парню лет так двадцать три, совсем недавно окончил колледж. В самолёте он на правах хозяина положения уступает мне место у окна и я, не отрываясь, смотрю в него. Наконец, мы подлетаем к Вашингтону. Я вижу внизу под нами довольно приличная река и пытаюсь вспомнить, как же она называется. Поскольку это была моя первая в США командировка и мне предстояла встреча с её столицей, я пребывал в небольшом экстазе и, очевидно, это состояние «отбило» мою память. Тогда я решил не заморачиваться и спрашиваю своего сослуживца. И, о ужас, он, молодой американец, не может ответить мне на этот вопрос. Я отказываюсь в это поверить, это ведь всё равно, что русский молодой человек со средним образованием, не может вспомнить название реки Невы или Волги. Я умышленно не называю здесь Москву-реку, т. к. это уже чересчур просто. А он усиленно трёт свой лоб в поисках ответа. Наконец, эта смешная ситуация возвращает мне мою память, и я восклицаю:

– Так ведь это должно быть Потомак!

И он так с облегчением подтверждает, что да, я правильно говорю. В тот момент я впервые получил подтверждение, что наше советское образование в чём-то превосходило американское. Позже с этим пришлось столкнуться неоднократно. Однако хочу, чтобы меня правильно поняли, мой собеседник был не с хорошим университетским образованием, а скорее окончил колледж самого среднего уровня, если не ниже. Но не надо забывать, что помимо колледжа было ведь ещё двенадцать лет средней школы!

Как я уже сказал, здесь особых проблем с работой у меня не было и потому не вижу смысла отнимать у своего читателя его драгоценное время. Зато считаю возможным рассказать о покупке своего первого в жизни дома. В первые же дни моего нового положения я задумался о собственном доме недалеко от работы. Я уже упоминал, что это была моя мечта всей жизни вообще, а теперь к ней ещё присоединилась более свежая мечта – уехать прочь из Нью-Йоркского мегаполиса и как можно быстрее. Я уже знал, что дома в Штате Нью-Йорк значительно дешевле, чем в штате Нью-Джерси. Связано это с тем, что штатный подоходный налог в Нью-Джерси в несколько раз меньше, чем в Нью-Йорке. Мне понятно, что при моей новой, но всё равно ещё очень маленькой зарплате, можно думать лишь о самом дешёвом доме. Поэтому в первый же выходной я условился встретиться с женщиной-агентом по недвижимости в деревне Suffern, штат Нью-Йорк, у самой границе с Нью-Джерси. Первым делом она расспросила меня о моих доходах, а затем показала мне несколько самых дешёвых домов в этой деревне. Мне сразу понравился самый из них дешёвый по адресу 4 Interstate street, за который просили $52,000. Теперь она начала мне рассказывать детали процедуры покупки дома. Когда я понял, что мало что в этом понимаю, а также и то, что такого дурачка, как я легко «надуть» на несколько сотен, а то и тысяч долларов, я пошёл звонить Лэсу с просьбой, не мог ли он приехать и поучаствовать в качестве моего адвоката в разговоре с агентом. Лэс ответил, что прямо сейчас спускается вместе с Крис, они возьмут в прокат автомобиль и где-то через час-полтора приедут на встречу со мной.

Сначала меня немного удивил тот факт, что мой агент даже обрадовалась тому, что разбираться с цифрами приедет настоящий американец – казалось бы, ей куда легче оформить покупку со мной, ничего не понимающим в этом серьёзном деле, чем иметь дело с грамотным и всё понимающим американцем. Однако очень скоро стала понятна её радость: как опытный в этом деле человек, она сразу поняла, что с моим доходом мне ни один банк не даст необходимую ссуду на этот дом. А теперь, в присутствии Лэса она произвела необходимые расчёты и выяснилось, что мне не хватает $6,000 наличными, чтобы стать обладателем этого дома 50-летней постройки. В то время, чтобы получить ссуду в банке, надо было заплатить наличными 20 % стоимости дома, тогда на остальные 80 % можно было получить ссуду на 30 лет под 8 % годовых. Лэс переглянулся с Крис и после этого говорит, что они одолжат мне эти недостающие деньги. Теперь можно сказать, что дело было сделано. Когда мы расстались с агентом и пошли в ближайший ресторан обмыть покупку, было видно, что и Лэс, и Крис были рады не меньше моего. Они даже высказали мысль, что хотели бы иметь одну комнату в нашем доме для себя и готовы её профинансировать. Это их желание было так нетипично для американцев и, слава богу, что у меня хватило ума не последовать его осуществлению. Вместо этого я просто сказал, что это будет лишним, и что они и так всегда будут желанными гостями в нашем доме. А затем уже я сам взял инициативу в свои руки и озвучил им условия, при которых я только и смогу взять у них в долг $6,000:

1) Я согласился на предложенный Лэсом срок выплаты в три года;

2) Я настаиваю на том, чтобы наш договор был официально заверен у нотариуса;

3) В договоре должна быть указана моя процентная ставка, которая должна быть равна той, которую они сегодня получают на эти деньги в банке (в то время она была равна 5 %).

Они не стали возражать и уже на следующий день я поехал к ним домой, и мы всё сделали согласно моим условиям. Здесь уместно заметить, что, поскольку я ненавижу быть должником кого-то или кому-то, то мне удалось полностью и сильно досрочно вернуть Лэсу мой долг – вместо трёх, отпущенных мне по договору лет, у меня это заняло всего один год.

Далее события развивались очень быстро и недели через две мы уже жили в нашем очень уютном домике, в котором было две небольших спальни, гостиная с камином (как же без камина – это же Америка!), одна ванная комната с туалетом и небольшая кухня. Ещё в нём был гараж и driveway на две машины, что очень важно для приёма гостей. Это как бы минимальный стандартный набор для американского дома. Но там были ещё два помещения, которые никак нельзя назвать стандартными, – это, во-первых, так называемая, Florida room, которая располагалась на уровне земли, имела каменный пол и не имела отопления, зато две её стены, выходящие во двор, были полностью остеклены. Как видно из её названия, она была предназначена для использования только в летний период (на манер советской дачной веранды) и надо признать, что в жаркие летние дни там всегда было прохладно. Из неё был выход в сад, который по русской терминологии занимал 3–4 сотки. Во-вторых, в доме был нежилой чердак, который я сразу же обустроил для себя в качестве спальни, которая служила мне верой и правдой первые годы, пока Кристина была ещё маленькой и просыпалась по ночам. Этот чердак очень напоминал палатку, т. к. крыша дома была по форме крыльев палатки. Тот факт, что там зимой по-настоящему было холодно, – для меня было даже большим плюсом. Я легко воображал, что провожу ночи в спальнике и палатке где-нибудь в высоких горах. Был там ещё обустроенный подвал на всю площадь дома, где я поставил письменный стол для себя и стол для пинг-понга для всех. Для первого дома в США, как, впрочем, и во всей предыдущей жизни, это был совсем неплохой домик, многие наши гости даже говорили, что у него есть какая-то изюминка и несомненный шарм. А ещё очень важным достоинством было его место положение, которое было всего в десяти минутах езды до моей теперешней работы, при том всегда без транспортных пробок.

Буквально в первые же дни после переезда на новое место произошёл очередной конфуз, который явился прямым следствием плохого знания американской жизни. На одном из зданий совсем близко к нашему дому Таня увидела вывеску “Salvation Army”. Что тут началось: Таня устроила мне почти истерику – ей, видите ли, страшно жить совсем рядом с армейской частью, а, значит, и с солдатами её населяющими! Я думал, что она заставит меня продать дом и уехать куда подальше от армейской части. К счастью, через несколько дней кто-то из американцев объяснил ей, что “Salvation Army” никакого отношения к военной армии США не имеет, а переводится как «Армия Спасения», которая занимается всевозможной помощью бедным американцам и всякого рода неудачникам. Таким вот образом, я тоже был спасён.

Деревня Suffern по сравнению с Нью-Йорком имела много преимуществ, но, пожалуй, самым важным из них было то, что там были очень приличные и хорошо оснащённые государственные школы, начиная с начальной и кончая средней (Junior+Senior high schools). Средняя школа, например, имела свой 25-метровый бассейн в подвале главного здания, а также девять собственных теннисных кортов на улице, на которых местным жителям разрешалось играть в любое время, свободное от занятий. Конечно, все эти школьные прелести оплачивались из налогов домовладельцев, каковыми теперь стали и мы. И, конечно, в этих школах и сами студенты (student body) сильно отличались от тех, которые были в Нью-Йорке. Ведь в Suffernе и в близлежащих городках жил самый, что ни на есть средний класс Америки. Я особенно обрадовался теннисным кортам, поскольку почти сразу по приезде в США решил, что занятия альпинизмом в силу многих причин мне больше никак не светят и, значит, надо найти ему достойную замену. Тогда я и решил, что такой заменой для меня должен стать теннис, традиционно национальный вид спорта для США, одновременно очень атлетичный и зрелищный. Ещё в первый месяц своего пребывания в Нью-Йорк Сити я купил в спортивном магазине две деревянных ракетки по три доллара каждая и коробку с тремя мячами. По выходным я брал 4-летнего Женьку и шёл с ним к ближайшей школе. Там мы оба нещадно стукали наши мячи о кирпичную стену своими деревянными ракетками, впервые приобщаясь к этому совсем нелёгкому виду спорта. И надо сказать, что даже такие убогие упражнения совсем не прошли даром. Лет через двадцать уже живя в Калифорнии я играл на уровне 3.5 (из 5) по американской квалификации. Что же касается Жени, то он, когда учился в средней школе, играл за теннисную команду и был в ней 2-й ракеткой школы. Он и сегодня, спустя 40 лет, играет на уровне выше 5-го, т. к. иногда его противниками являются бывшие профессионалы в этом виде спорта. Как видите, ничто не проходит бесследно, даже постукивание деревянной ракеткой по каменной стене школы в отсутствии какой-либо техники!

Итак, с переездом в собственный дом можно сказать, что жизнь наша преобразилась до неузнаваемости. На моей новой работе тоже было довольно тихо. Буквально через два месяца после того, как я начал свою трудовую деятельность в WU, начальство объявляет, что начинается подготовка к профсоюзной забастовке. Дело в том, что в то время почти во всех больших и старых компаниях имелись профсоюзы и, в отличие от советских профсоюзов, эти были очень сильные и многочисленные. Раз в три года они проводили забастовки по всей стране, если компания имела офисы в разных штатах, требуя повышения зарплаты. Такой год как раз и настал в WU и начальство начало загодя готовиться к забастовке. Как правило, членами профсоюза были все мелкие клерки и сотрудники на самом низу производственной пирамиды. Но менеджеры любого уровня не могли быть членами профсоюза, так же как и мы, программисты, да и весь остальной персонал, работающий в головном офисе или вычислительном центре компании. Подготовка заключалась в том, чтобы распределить всех служащих (не членов профсоюза) по местным офисам всей страны так, чтобы забастовка не парализовала деятельности компании на местах. По сути, мы должны были под руководством местных менеджеров делать работу, которую в обычное время делают клерки-члены профсоюза. Также заранее покупались самолётные билеты для сотрудников, разлетающихся по всей стране, и бронирование номеров в гостиницах. Узнав, что меня распределили в город Милуоки, штат Висконсин, я пошёл к менеджеру моего менеджера (second line manager), чтобы объяснить, что я не могу покидать свой дом на такое длительное время (предполагалось до месяца) по той причине, что моя жена не управляет машиной и, значит, без меня вся семья будет просто голодать. Он сказал, что в таком случае меня оставят здесь или пошлют в ближайший офис, куда можно будет добираться на машине. Вот так просто решился и этот вопрос. Заметьте, опять никаких бумажек, да ещё кем-то заверенных, от меня не потребовалось – все верят на слово.

Сама забастовка, не успев начаться, почти сразу и закончилась. Очевидно, обе стороны сумели договориться в последнюю минуту. Однако месячная подготовка «выбила» компанию из колеи, сыграли определённую роль и финансовые потери, которые ей пришлось понести за этот период. А кончилось всё тем, что компания объявила сокращение штатов. Первая моя реакция была: ну теперь-то моей вины в этой ситуации вроде бы нет, отчего же такое невезение? Ну а вторая, конечно: теперь я останусь без работы, зато с большой месячной выплатой за кредит на дом. Итак, впереди маячит совсем интересная перспектива.