Жизнь и страх в «Крестах» и льдах. И кое-что ещё

Для меня то уже давно было ясно, что в условиях американской юрисдикции и теперь уже очень хорошего знания природы Кена, достичь положительного результата почти невозможно. Обратите внимание, что за время тяжбы Кен сменил пять известных нам штатов – New York, Georgia, Vermont, New Hampshire and Florida. А сколько мы ещё не знаем?

Вот так ничем закончилась шестилетняя история этой судебной тяжбы. Единственное, что меня радовало в этом деле, так это то, что я, хотя бы, правильно оценил свои шансы, а также и шансы адвокатов, на успех в этой тяжбе с жуликом Кеном и, таким образом, сэкономил свои средства и время, а, в известной степени, и свои нервы. Но не следует думать, что я совсем не поквитался с Кеном, а также и его патроном по нелегальному бизнесу Марком.

Теперь самое время вернуться во вторую половину 1994 года, когда я уже смирился с потерей моих денег и сосредоточился всецело на мести Кену и Марку. И в этой части я был немного более успешен. Во-первых, я решил опозорить Кена в глазах его близких людей – пусть знают какой он подонок. Это было совсем не сложно сделать, потому что Сюзан, его бывшая жена, которая после развода с ним в 1992 году ещё много лет судилась с ним за их совместно нажитые деньги, которые он заранее куда-то спрятал, с радостью прислала мне имена и адреса его матери, дочери и сына от предыдущих браков, его брата и его лучшего друга (тот самый, которому я давал деньги по рекомендации Кена и который мне их вернул по первому моему требованию). Каждому из них я разослал подробное письмо с именами всех, кого за эти два-три года Кен успел обжулить. Вот образец того письма на двух страницах, адресованное его тогда 22-летней дочери Кристине:

https://tinyurl.com/2p9n6a9f (https://tinyurl.com/2p9n6a9f)

https://www.dropbox.com/s/kab054p9lkf48p4/Letter%20on%20Ken_2.jpg?dl=0 (https://www.dropbox.com/s/kab054p9lkf48p4/Letter%20on%20Ken_2.jpg?dl=0)

Как я и ожидал, никто из получателей этого письма со мной не связался, несмотря на то что я указал там не только свой адрес, но также и телефон, но главное, что они его получили, и, хочется надеяться, что прочитали. Но это был лишь слабый «укус комара» – хотя бы опозорить его в глазах его близких родственников и друзей. Я совсем не был уверен, что такое поведение Кена будет новостью для них, скорее мои письма должны были явиться подтверждением его стиля жизни. Но для меня эти письма послужили как бы окончательным завершением моего поражения.

Но через пять месяцев, когда я сделал налоговый отчёт за 1994 год и указал в нём свои потери от невозвращённого долга в размере $110,200 с целью списания с доходов по $3,000 в этот и все последующие годы, а в качестве доказательства моего права на эти списания я приложил к своему отчёту Заявление на двух страницах, где описал в деталях, что же произошло:

https://www.dropbox.com/s/qg9pfxlwypvar61/IRS%201994.jpg?dl=0 (https://www.dropbox.com/s/qg9pfxlwypvar61/IRS%201994.jpg?dl=0)

https://www.dropbox.com/s/0xasy8rfxvi3rp4/IRS%201994_2.jpg?dl=0 (https://www.dropbox.com/s/0xasy8rfxvi3rp4/IRS%201994_2.jpg?dl=0)

Главным в этом заявлении было то, что уже в самом его заглавии я указал социальный номер Кена, а в его тексте – место работы и три номера телефона Марка. Я был уверен, что если налоговая полиция заинтересуется моим заявлением, то у Кена и особенно у Марка должны быть большие неприятности, т. к. она, налоговая полиция, в США имеет значительно больше прав, чем все мои адвокаты вместе взятые.

С тех пор и по сей день я продолжаю списывать со своих ежегодных доходов по $3,000 и ни разу налоговая полиция не обращалась ко мне за разъяснениями. Очень надеюсь, что моей жизни хватит, чтобы списать всю эту сумму – задача не из лёгких, однако, желание её решить заставляет меня жить дольше среднего статистического. Но даже это – не самое интересное. А самое интересное это то, что два года спустя, 5 мая 1997 года мне позвонил сам Кен (его номер телефона в Вермонте 802/769–2910 высветился) и оставил мне сообщение следующего содержания:

– Исаак, я думаю, что тебе будет интересно и приятно узнать, что Марк (Mark Hoodack) был судим и получил двухгодичный тюремный срок за неуплату налогов в сумме двух миллионов долларов.

Кроме этих слов в сообщении не было ничего. Но я принял это, и правда приятное, сообщение на свой счёт – приятно было сознавать, что несмотря на то, что мне не удалось вернуть от Кена даже одного доллара, кое-что мне всё-таки удалось достичь в этом деле и кое-кого кое-чему научить! Что же касается самого Кена, то думаю, что он, как всегда, опять вышел «сухим из воды». Ну, что тут скажешь: так умеют ну очень искусные и изворотливые жулики. А американское законодательство им в этом очень помогает. В заключение этой истории скажу, что сегодня, Кен, уйдя на «заслуженный отдых», живёт в своей вилле в городке Lake Suzy, штат Флорида. Ну, когда-то же надо наслаждаться жизнью на ворованные деньги! Ещё один небольшой штрих к портрету Кена: в 1999 году у него уже был другой социальный номер, с четырьмя последними цифрами 1093. Я никогда не слышал, чтобы в США можно было сменить этот номер. Думаю, что нормальный человек этого делать не может. Но ведь Кен же ненормальный человек – он может всё!

Конечно, я на этой истории получил определённую «прививку», но, должен признаться, что не навсегда. Будет ещё одна подобная история. Надеюсь, что молодой и неопытный читатель тоже получил свою пользу от прочтения этих двух последних глав.

Переход в новое качество

Единственная серьёзная попытка получить работу

И всё же главным моим делом в течение всего 1994 года был поиск хоть какой-то подходящей работы. В первые числа июля я, наконец-то, увидел в местной газете объявление о вакантной должности, близкой к моей области знаний и опыта. Называлась она так: руководитель группы программистов, ответственный за Информационную Систему Управления (ИСУ) и её обслуживание. Объявление было опубликовано местным колледжем, который хорошо известен всем молодым людям в Силиконовой долине – Foothill-De Anza College. Расположенный в самом центре долины, этот двухгодичный колледж является одним из самых больших (45,000 студентов!) штатных колледжей США, предоставляющих после школьное образование, а по качеству этого образования занимающий первое место в стране среди двухгодичных колледжей. В это учебное заведение очень часто идут после средней школы дети из иммигрантских семей, чтобы сэкономить деньги, т. к. там обучение для жителей Калифорнии на порядок меньше, чем в хороших университетах, а образование можно получить достаточно хорошее, чтобы затем продолжить обучение во вполне приличных университетах. Он же пользуется большой популярностью у иностранных студентов, в основном из стран Азии (2,000 студентов).

Как оказалось, эта ИСУ была просто гигантской – она включала в себя около семисот отдельных программ и, по сути, контролировала всю жизнь на кампусе – расписание всех занятий по аудиториям, запись студентов на более, чем сотню классов, оценки каждого студента по каждому предмету и пр. Туда же входила и программа, по которой дважды в месяц начислялась зарплата каждому из более, чем тысячи преподавателей, а также программы, которые создавали сотни всевозможных отчётов. Было ясно, что эту систему создавало большое число программистов за последние 30 лет и, значит, она состоит из разных программ, написанных на разных программистских языках, используя разные компьютерные платформы, т. е. представляет из себя так называемый «лоскутный дизайн». А это, в свою очередь, говорит о том, что в ней должно быть несметное количество проблем, которые надо будет постоянно решать. Первая моя реакция на это была: тут уж жизнь скучной точно не будет. Однако работу эту надо сначала получить, а уж потом будем разбираться что к чему. Кстати, зарплата за эту работу была совсем небольшой – всего-то $60,000 в год, но ничего другого вообще не было. Однако был там и дополнительный бонус – спортивный зал и девять теннисных кортов самого прекрасного качества прямо на кампусе для студентов и преподавателей, а я тогда очень увлекался и тем и другим.

Интересно, что об этой вакансии узнал я лишь 5 июня, накануне последнего дня подачи документов. А документов надо было собрать необыкновенно много – в моём случае одиннадцать. Но в дополнение к этим документам требовалось ещё написать сопроводительное письмо, в котором надо было рассказать какой я хороший и умный, чтобы выборный комитет, который будет заниматься выбором победителя из сорока кандидатов, понял, что лучше меня на эту должность на всём белом свете нет. А ещё надо было написать эссе на одной странице на тему: «Моё Видение Будущего Разработки Приложений для Информационных Систем Управления» («My Vision of the Future of Management Information Systems Applications Programming»). В общем, поработав целый день в поте лица, на следующий день, 6 июля, я-таки успел доехать до их кампуса и чуть ли ни в последнюю минуту подать свои документы.

После этого я вернулся домой и стал ждать дальнейших событий: несмотря на то, что вероятность получить эту работу была чрезвычайно мала (40 человек на одно место!), но всё-таки это была первая настоящая вакансия за полгода! Жаль, конечно, что эта вакансия не в частном секторе (там совсем всё глухо), а в государственном, т. е. в штате Калифорния, хотя именно поэтому и образовалась эта вакансия, потому что государственные организации всегда должны продолжать работать, несмотря ни на какие экономические кризисы. А главное штат Калифорния и в кризисное время всегда найдёт необходимые деньги за счёт повышения налогов – на недвижимость, на розничные продажи и др. Так думал я.

Однако уже через неделю и эта призрачная надежда улетучилась – я получил от них письмо, в котором говорилось, что приём новых сотрудников заморожен с 1 июля. Смешно, конечно: они приняли мои документы 6 июля (ещё и штамп поставили на моей копии), когда приём был уже пять дней как заморожен! Вот тебе и американская аккуратность! Вот тебе и государственное учреждение!

Так проходит ещё полгода, и я уже давно ничего не ожидаю, как вдруг перед самым Новым Годом получаю письмо из колледжа, в котором говорится, что они только что разморозили эту позицию и в январе наступающего года выборный комитет начнёт процесс заполнения этой должности, т. е. начнут интервьюировать кандидатов.

2-го февраля, наконец, дошла очередь и до меня – я был приглашён на интервью. Оказалось, что это был всего лишь первый отборочный этап, который был посвящён тестированию общей культуры программирования. На весь тест отводился один час. За первые полчаса надо было написать план руководства по стандартам и процедурам для программистов, где следовало осветить три вопроса: 1) шаги, которые программист должен пройти; 2) какие стандарты и процедуры должны быть использованы? и 3) как должно быть организовано руководство к программе?

Если учесть, что я программист-самоучка, не имеющий никакого формального образования в области программирования, будет понятно моё замешательство при получении этих вопросов. Тем не менее, за 30 отведённых на это минут я что-то там всё-таки «высосал из пальца». Для второй части теста мне вручили кусок программы, написанной, я предполагаю, на языке Фортран и распечатанной на пяти страницах. В данном случае от меня не требовалось понимать, что делает эта программа, зато надо было заметить очевидные пробелы и прокомментировать приемлемость кода. Я не нашёл ничего лучшего, чем отметить отсутствие необходимых комментариев к отдельным кускам программы, что всегда очень облегчает работу программиста, незнакомого с программой, и на этом основании заключил, что программа в таком виде не считается законченной.

На этом первый отборочный раунд закончился. Так мне и не сообщили, насколько правильны были мои ответы и, вообще, прошёл ли я этот тест. Сказали только, что надо возвращаться домой и ждать дальнейших от них сообщений. Через неделю я получил от них письмо, в котором говорилось, что отборочный комитет приступает ко второму раунду интервью и просит меня прибыть на кампус 15-го февраля. В этот день у меня опять будет часовой тест на программирование, однако, ни слова не было сказано о языке программирования и вообще никаких подробностей. Зато, было сказано, что сразу после этого теста я предстану перед отборочным комитетом для окончательного интервью.

В назначенный день и час на кампусе меня встретил сотрудник департамента Информационных Систем и сообщил, что я успешно прошёл первый тур и что во второй тур прошло только четыре кандидата из сорока. Я посчитал, что это уже была победа, на которую я не мог рассчитывать. Однако мне нужна работа, а не промежуточная победа. Итак, я получаю новый тест на программирование длительностью в один час, а затем тот же сотрудник сопровождает меня в очень большой зал заседаний, в котором за громадным овальным столом сидит человек двадцать солидных людей. Сложилось впечатление, что здесь собрался весь попечительский совет колледжа. За одним торцом стола сидит председатель совета, а другой – предназначен для меня. Занимаю своё место и чувствую себя, как на эшафоте – взгляды всех присутствующих обращены на меня. Начинается допрос и каждый норовит задать вопрос на засыпку. И я их понимаю – должность, на которую я претендую, наверное, самая важная на кампусе – в той или иной степени Информационной Системой пользуются абсолютно все обитатели кампуса и, если в ней будут сбои, вся ответственность за это будет ложиться на плечи этого человека. Вопросы были самые разнообразные, но все из области психологии и руководства людьми. Лишь один, он же самый последний, вопрос с этого допроса запал в мою память: «каково ваше отношение к меньшинствам?». Мне кажется, что мой ответ на этот вопрос очень даже «пришёлся ко двору»:

– Я сам происхожу из одного такого меньшинства, которое в СССР было угнетаемо по национальному признаку. Больше того, я происхожу из многодетной семьи необразованных и необеспеченных родителей и на своём жизненном опыте хорошо знаю, как трудно бывает детям из таких семей получить высшее образование. Поэтому мне всегда хочется уделять таким людям больше внимания и помогать больше, чем остальным.

Самое интересное это то, что мне в этом ответе не пришлось ничего сочинять, чтобы угодить экзаменаторам. На этом мой допрос закончился, и я отправился домой. И только через две недели я получил окончательный ответ из колледжа, в котором говорилось, что комитет выбрал другую кандидатуру, которая более точно соответствует уникальным требованиям позиции. Я позвонил в колледж человеку, с которым всё это время контактировал, чтобы удовлетворить своё любопытство и узнать причину, по которой моя кандидатура не прошла. Он сразу сказал мне, что причиной является отсутствие у меня длительного формального руководства людьми. Что было сущей правдой. Вот так безуспешно закончилась длинная (в восемь месяцев) попытка получить серьёзную позицию в одном из самых больших колледжей страны. По крайней мере мне не за что было себя ругать – я сделал всё, что от меня зависело.

Бизнес – моя новая работа

Опять возвращаемся в середину 1994 года, когда в июне, наконец-то, после 14 месяцев (!) нахождения на рынке недвижимости, продаётся мой дом в Нью-Йорке. И, конечно, с большими потерями: тремя годами раньше я купил его за $155,000, а теперь он продался за $133,000. Таким образом, после выплаты банку ипотечного кредита ($118,000) и агентам по недвижимости, которые его продали ($10,000), я получил на руки $5,000. Причём, если бы я не переделал в нём своими руками всю кухню от пола до потолка, что оценивается никак не меньше, чем $30,000, то я бы не выручил достаточно денег даже для покрытия моего баланса по ипотечному кредиту, т. е. пришлось бы ещё доплачивать банку из моего кармана, чтобы не бросить тень на мою кредитную историю.

И, конечно, всё это время я продолжаю усиленно искать для себя хоть какую-нибудь работу. Здесь следует сделать небольшое отступление. С тех пор, как я посетил Питер в первый раз в 1987 году, я стал ездить туда каждый год, а в 1990 году даже получилось съездить в а/л «Алибек» и подняться на Эльбрус до его перемычки (5,300 м), откуда нас с напарником выгнала непогода. И каждый раз там находились желающие начать со мной какой-нибудь совместный бизнес. Я всегда отвергал эти предложения, говоря, что очень доволен своей работой и своим положением в IBM-е, а также и возможностью ездить в интересные для меня командировки за его счёт. Когда же мне говорили, что можно же делать и то, и другое, то я отвечал, хорошо зная себя, что не способен делать два дела одновременно хорошо, а плохо я просто не умею. Так я рассуждал раньше, а теперь, когда оказался полностью свободен от IBM-а, я сам передал в Питер своим родственникам, что не против каких-либо контактов на тему бизнеса с Россией.

И вот в июле 1994 года я получаю телефонный звонок от человека, который назвался Николаем и сказал, что он получил номер моего телефона от своего шофёра, который возит его по Питеру, и одновременно является племянником моей сестры Нэли со стороны её мужа. О себе он сообщает, что сейчас находится в городе под названием Жоплин (да-да, это совсем не ошибка, есть такой город Joplin в штате Missouri), куда он прибыл по программе, спонсируемой Соединёнными Штатами. Программу эту можно назвать как «перекуём мечи на орала», потому что она была создана в связи с увольнением большого числа офицеров из Российской армии сразу после распада СССР. По этой программе американцы начали привозить за свой счёт в США уволившихся офицеров, чтобы, якобы, обучать их бизнесу. Вот Коля и был одним из таких офицеров. Он также сказал, что прибыл в штаты на целую неделю и хотел бы со мной встретиться на предмет организации бизнеса. И также добавил, что, если я готов его принять у себя, то принимающая его сторона согласна заплатить за его перелёт ко мне и его возвращение в Россию из Сан-Франциско. Я, естественно, дал своё согласие и заверил, что встречу его в аэропорту Сан-Франциско.

Уже через два дня я вёз его из аэропорта к себе домой и по дороге он рассказал мне о себе. Ему 35 лет, он окончил в Ленинграде военное строительное училище и там же защитил диссертацию по строительству переправ и мостов. Не ощущая себя военным человеком, но скорее бизнесменом, он при первой же возможности уволился из армии и вот уже год, как ищет себя в бизнесе. Уже попробовал себя на нескольких бизнесах, но всё неудачно. Не скрою, что к людям, которые добровольно идут служить в Советскую армию, у меня всегда было предвзятое отношение. Поэтому я согласился на встречу с Николаем без особого энтузиазма, скорее согласно правилу «не делай вывода, не познакомившись с человеком». В конце концов, я решил, что не так уж многим я рискую: человека надо встретить в аэропорту, приютить на пару дней, показать самые интересные места Силиконовой долины и Сан-Франциско и проводить обратно в аэропорт.

Во время этих поездок и дома мы с Колей имели многочисленные разговоры на самые разные темы и выяснилось, что, несмотря на 20-летнюю разницу в возрасте, мы очень легко общались, а я убедился, что Коля очень образован и совсем не напоминает солдафона, а скорее наоборот – армия ему противопоказана. В общем, ко времени нашего расставания, мы легко нашли общий язык, и я принял Колино предложение попробовать совместный бизнес. Он попросил меня купить дюжину ЦПУ (Центральный Процессор для персональных компьютеров) на мои собственные деньги на общую сумму в $3,000 и привезти их в мой следующий приезд в Питер через два месяца с обещанием вернуть мне эти деньги после того, как он их продаст. Я решил, что могу рискнуть этой суммой и согласился. Вот так мы начали наш очень успешный бизнес, который продлился целых двадцать лет!

По возвращении из Питера я заехал в городскую управу своего города Сан-Хосе и там за 30 минут и $30 зарегистрировал компанию GILIS International. Это было по российской интерпретации индивидуальное предприятие (ИП), а по американской Sole Proprietorship. Моя часть бизнеса состояла в покупке комплектующих для персональных компьютеров, исходя из Колиных предварительных договорённостей с его покупателями в Питере и отправке их по воздуху в Россию. Покупать было не трудно, поскольку вокруг Сан-Хосе и особенно на восточной стороне Залива, в то время были десятки, если не сотни компаний (в основном с китайскими корнями), торгующими компьютерными компонентами из Тайваня, Сингапура и Китая. Трудность состояла лишь в том, чтобы всегда и всё покупать за максимально низкую цену, иначе наш с Колей бизнес при очень жёсткой конкуренции в Питере просто не будет успешным. Очень скоро я совершенно неожиданно обнаружил у себя способности к этому процессу – сначала надо было обзвонить 4–5 лучших компаний, чтобы понять порядок цен, а затем начинать со всеми из них одновременно торговаться (я называл это «накрывать площадями») до тех пор, пока я не почувствую предела каждого. Позже я этот процесс автоматизировал, и он сильно ускорился и не отнимал так много моего времени, как в первый год. Процесс этот меня временами очень увлекал, так как я понял, что в нём очень помогает знание человеческой психологии. Следует заметить, что на той стороне телефонной связи почти всегда были молодые и, как правило, малообразованные девочки, а я, по сравнению с ними, был «зубром», уже многое повидавшим и испытавшим на своём веку. Должен сказать, что, когда мне удавалось по-настоящему хорошо купить, сэкономив несколько сот долларов на одной только покупке, я чувствовал удовлетворение, сродни тому, которое получал в прежние годы, когда удавалось написать «красивый» кусок программы или создать её алгоритм. Признаться, я никогда не думал, что обыкновенная торговля, хотя и в области высоких технологий, может приносить такое удовлетворение.

Колина же часть бизнеса была, конечно, главной – находить покупателей, очаровывать их и вести с ними переговоры. Как я понимаю, Коля справлялся с ней блестяще. Этому, несомненно, помогали его увлечения и обширные знания в области передовых технологий (компьютеры, фототехника и пр.) и, кроме того, он был к.т.н., хотя и в далёкой от этих технологий области (строительство мостов), но всё-таки в технике.

Можно сказать, что у нас с Колей образовался очень удачный симбиоз – каждый был на своём месте – Коля в нашем бизнесе был стратегом, общался с потенциальными покупателями и добывал заказы, а я был трудоголиком и педантом, что в нашем бизнесе было очень важно, о чём читатель сможет убедиться в главе, посвящённой американскому агентству ФБР. Если бы нам пришлось поменяться ролями, я уверен, у нас ничего бы не получилось. Во-первых, я бы точно не смог делать его работу – продавать – это не моё и потому я бы никогда не взялся за эту роль. Коля, конечно, мог бы делать мою работу, но я не уверен, что так бы хорошо, как это делал я. Дело в том, что Колин характер значительно мягче моего, что, несомненно, помогало ему в переговорном процессе с его покупателями. Я же в переговорах со своими продавцами всегда проводил жёсткую политику, меня им было невозможно уговорить на более высокую цену. Много лет спустя, когда звонки из США в Питер стали дешёвыми, некоторые из «моих» продавцов старались дозвониться до Коли в Питере и пожаловаться ему на мою жёсткость в переговорном процессе, надеясь продать ему самому по более высокой цене, на которую не соглашался я.

Интересно, что, несмотря на наш с Колей такой удачный симбиоз в бизнесе, во всём остальном мы были не просто разные, но, можно сказать, что мы были настоящие антиподы. Судите сами: я не представлял свою жизнь без спорта, а Коля, по его же словам, не «дружил» даже с физкультурой, и не только в школе, но и в военном училище. Для меня настоящий отдых мог быть лишь на природе и с палаткой, при том, чем выше в горах и труднее, тем лучше; Коля же предпочитал цивилизованный отдых типа двухнедельного круиза на океанском лайнере или по большим и малым столицам мира, останавливаясь со своей женой Машей непременно в фешенебельных отелях. Коля, как мне казалось, не мог жить один – ему необходимо, чтобы женщина была рядом и ухаживала за ним, я же, наоборот, к этому времени уже наслаждался жизнью полностью свободного человека, не считая, конечно, своих обязательств по отношению к детям. Да и наши взгляды на политику как в США, так и в России, тоже были противоположными. Мы почти всегда во время его приездов ко мне спорили до глубокой ночи по многим вопросам современности, однако, это никак не мешало нам успешно работать в нашем совместном бизнесе. Очевидно, прав был великий немецкий философ Гегель, когда в конце ХVIII-го века выдвинул свой постулат о единстве и борьбе противоположностей.

А ровно через год, когда мы оба убедились, что бизнес успешно «пошёл», мы решили основать корпорацию – компанию более высокого уровня. К такой компании, во-первых, более высокое доверие и со стороны продавцов, и со стороны покупателей. Во-вторых, она имеет преимущества с налоговой точки зрения. Процесс открытия новой компании под названием Gilkos International, Inc. запомнился уже тем, что мне на пути попался очередной жулик, на этот раз в лице сертифицированного адвоката.

Вот как это было. К этому адвокату по имени Генри (Henry D. Cruz в соседнем городе Saratoga) я обратился по рекомендации своего сертифицированного бухгалтера, который до сих пор является моим бухгалтером и которому я всецело доверял тогда, и доверяю сейчас. При моём первом появлении в его офисе он заявил, что открыть саму компанию будет стоить $1,200 (это большое количество юридических бумаг в очень дорогой и красивой папке), но я должен ему прямо сейчас дать чек на $2,500 с тем, чтобы время, которое он в дальнейшем будет тратить на меня и мою компанию, он будет оплачивать из этого остатка в $1,300, а мне лишь посылать отчёт в конце каждого месяца. В договоре, который я тут же подписал, а дома внимательно прочитал, среди прочего было сказано, что он будет взимать с меня плату в размере $45 за каждые 15 минут, потраченных на общение со мной или с моими документами, не имеет значение в его офисе или по телефону. Но ещё интереснее мне показалась фраза о том, что любое время общения со мной меньше 15 минут будет округляться до 15 минут. Ну, я решил, что такая фраза записана лишь для формы – не станет же он взимать с меня $45 за минутный разговор по телефону? А вот тут я оказался совсем не прав.

Раз в месяц я стал получать от него какую-то очень формальную бумагу на одной странице, которую я наверняка мог найти в интернете и самостоятельно её распечатать, но решил в данный момент на этом не заморачиваться. В конце каждого месяца он присылал мне отчёт о списанных с моего счёта деньгах – там всегда были цифры кратные $45. Моё терпение лопнуло после того, как на четвёртый месяц я получил отчёт о списанных $175 (уже третий раз!), который включал также $45 за телефонный разговор, который длился меньше минуты, когда я задал ему прямой вопрос и получил такой же прямой от него ответ. Теперь я решил, что с таким мелочным адвокатом я дела иметь не хочу, всё дальнейшее, связанное с новой компанией, я лучше буду делать сам. Тогда я позвонил его секретарше и озвучил ей своё решение об окончании своих взаимоотношений с её боссом и попросил прислать мне чек на оставшиеся $380. Не получив чека ни через неделю, ни через две, я опять начал звонить, однако, теперь уже никто вообще не брал трубку телефона. На следующий день я поехал в офис узнать в чём там дело и был очень удивлён, что дверь его была на замке, а заглянув в окно, я увидел, что офис пуст – ни компьютеров, ни столов там не было. Что называется, концы опущены в воду. Вот теперь мне стало ясно, что этот жулик играл по-крупному – не станет же он сворачивать свой бизнес и подаваться в бега только из-за денег, которые он должен мне? Не сомневаюсь, что мотивы такого действия имели куда более важную причину, чем мои $380.

Меня такая наглость не на шутку возбудила, и я решил из принципа довести это дело до конца, а заодно проверить, как работают правоохранительные органы в штате Калифорния. Не считаю нужным вдаваться в детали этой истории, но скажу только, что я вёл переписку с такими серьёзными организациями как: Consumer Protection Unit of Santa Clara County (Агентство по защите прав потребителей нашего района), Santa Clara County Bar Association (Коллегия адвокатов нашего района) и California Bar Association (Коллегия адвокатов штата Калифорния). Время от времени я получал из этих организаций ответы-отписки, в которых говорилось, что они перенаправили мою жалобу в следующую организацию, из которой через полгода я получал письмо подобного же содержания. Так продолжалось в течение следующих трёх лет пока естественным образом дело это не заглохло окончательно.

Найти его было уже невозможно, но, если бы я даже нашёл его, как бы я получил причитающиеся мне деньги? Уж если жулик, да при этом дипломированный адвокат, решил не отдавать деньги, заставить его я не смогу, т. к. мне неизвестно ни его место жительства, ни место работы. Уж если у меня не получилось вернуть во много раз большую сумму, похищенную Кеном, о котором у меня была масса информации, плюс помощь заинтересованных адвокатов, а также других обиженных им, плюс решение суда в мою пользу, что же я могу ожидать в данном случае? Вот так закончились мои отношения с этим, так называемым, адвокатом. На этот раз потери были не такие большие, как в случае с жуликом Кеном, но всё равно было неприятно. Я, конечно, доложил своему бухгалтеру, кем же на самом деле оказался его протеже; он сам был сильно удивлён и лишь посочувствовал мне.

А вот сейчас, когда я пишу эти строки в июне 2020 года, т. е. спустя 25 лет после описываемого события, я решил, без особой надежды, отыскать «моего замечательного» адвоката в интернете, чтобы узнать его дальнейшую судьбу, и был немало удивлён, что практически мгновенно нашёл на него вот эту информацию:

http://members.calbar.ca.gov/fal/Licensee/Detail/129047 (http://members.calbar.ca.gov/fal/Licensee/Detail/129047)

Там до сих пор стоит адрес и телефон его офиса, где я с ним общался, другого адреса нет. Но интересно, что в течение полугода (с 21 июля 1997 г. до 23 января 1998 г.) он оказывается «забывал» платить членские взносы за пребывание в Калифорнийской коллегии адвокатов (как же это похоже на другого жулика Кена, который складывал свой мусор в гараже моего дома, чтобы не платить за его сбор). Но ещё более интересно, что 19 октября 1999 года он был судим (адвокат судим!) и ещё через месяц (22 ноября) на основании этой судимости его адвокатская лицензия в Калифорнии была временно приостановлена, а 17 августа 2000 года была аннулирована полностью. У меня, конечно, нет ни малейших иллюзий принять его судимость и лишение адвокатской лицензии на свой счёт, но сам этот факт несколько уменьшает мою вину за попадание в руки очередного жулика.

Из этого же документа следует, что учился то он и окончил один из лучших частных и очень дорогих университетов Калифорнии (Santa Clara Univ, School Of Law). Ну что тут можно сказать: хорошее образование – совсем не гарантия хорошего или честного человека!

Раз уж я (в который уже раз!) заговорил о жуликах на американской земле, то приведу ещё один случай из своей практики. Случай, о котором я хочу сейчас рассказать, произошёл в 1995 году, когда Коля приезжал ко мне каждые две недели. В то время в моём городе Сан-Хосе не было русского продуктового магазина, и я иногда пользовался услугами такого магазина в Сан-Франциско, куда можно было сделать заказ по телефону и они раз в неделю, по средам, доставляли заказы в Сан-Хосе. В тот день, когда молодой русский парень привёз мой заказ из Сан-Франциско, Коля тоже находился у меня. Пока я проверял свой заказ, Коля успел сообщить этому парню, что он здесь в гостях и через день возвращается в Питер. Услышав это, парень так засуетился, а затем говорит:

– Ах, какая удача. Вы знаете, я совсем недавно приехал в США из Питера, а там осталась моя жена, которой я бы хотел послать $400. (Затем обращаясь к Коле). Нельзя ли воспользоваться вашей оказией?

Добрая душа Коля отвечает, что не видит никаких проблем. Тогда парень достаёт свою чековую книжку и выписывает чек на моё имя на $400. Это означает, что я эту сумму должен получить в своём банке, а Коля, будучи уже в Питере отдаст эту же сумму его жене. Ведь так легко сделать одолжение своему соотечественнику. Так, по крайней мере, нам с Колей казалось. Но, если бы всё было так просто, я бы не стал здесь об этом писать. Его чек оказался липовой бумажкой. Как хорошо, что мне удалось уже на следующий день заскочить в банк и, ничего не подозревая, положить его на свой счёт. А уже через два дня я получил звонок из банка о том, что деньги на счету этого парня отсутствуют. Я немедленно позвонил Коле в Питер и сообщил ему эту пикантную новость. И, опять же, как хорошо, что Коля по приезде в Питер был очень занят и не успел доставить $400 жене этого парня. Ведь это были лихие 90-е годы в России, а Петербург и вовсе тогда называли не то воровским, не то бандитским. Вот парень и привёз с собой в США худшее из того, что было в его родном городе. Таким вот образом, нам с Колей совершенно случайно удалось не оказаться в полных дураках. На этот раз финансовые потери были минимальны – мой банк взял с меня $15 за предъявление ничем не обеспеченного чека. Зато моральные издержки были более значительными: у нас обоих, у Коля и у меня, остался неприятный осадок и доверие к незнакомым соотечественникам было сильно подорвано.