Раскаты Грома

Мантикора, с которой Шерлок не спускала глаз, остановилась, прислушалась. Спустя пару мгновений она растворилась на фоне деревьев, оставляя от себя лишь еле видимые очертания тела.

– Маша, не теряй её из виду – чуть левее вторая! – шептал Вадим.

Шерлок поняла, как сильно она сейчас боится моргнуть. Девушка была уверена, что если всё же моргнёт, то потеряет маскирующуюся тварь из виду, а это почти гарантированная смерть. Маша вцепилась в рукоятку пистолета так крепко, как никогда. На всякий случай она держала указательный палец подальше от курка. Волнение, которое её захватило с головой, могло случайно привести к катастрофе всю группу, всю операцию. Вадим нацелил всё своё внимание на кусты вдалеке, на фоне которых пробежало что-то, похожее на большую кошку.

Сзади, со стороны тамбура, послышался шорох.

***

Шаги сослуживцев удалялись по обеим сторонам здания. Гора остался единственным дозором отряда – гарантом, что им не зайдут в спину и не навяжут очень болезненную, гарантированно быструю смертельную бойню. Выставив левую ногу на затёртый металлический порог двери, «великан» не переставал осматривал окрестности. Его взгляд перекатывался с запылённой дороги на залитый закатным солнцем луг с редкими берёзками. Луг граничил с темно-зеленой стеной леса, в который заворачивала асфальтовая дорога. Тёмные заросли полукругом охватывали территорию пункта, к которому группа так долго пробирались по чаще. Между зданием связи и первыми деревьями леса оставалась широкая вырубленная полоса. Само здание связи выглядело старым: потрескавшаяся штукатурка начинала отваливаться в районе карниза и на углу. Краска на коммуникационной вышке шелушилась в некоторых местах. Только распахнутая входная дверь выглядела вполне новой. Черно-белая полоса бордюров вдоль плаца проходила наперерез небольшой тропинке справа, которую промяли спецназовцы, подбираясь к казарме. А табличка со словом «Казарма» была аккуратно приделана к стене и сейчас находилась на уровне грудной клетки пулемётчика. Эта прямоугольная вещица висела справа от двери в тамбур. Гора чувствовал, как ставший душным день уходил вместе c жарким летним светилом за горизонт. Температура воздуха понизилась до комфортной.

«Помыться бы! Блин, завтра всё тело чесаться начнёт», – пулемётчик фантазировал об отдыхе у ручья или на берегу пруда. Ему хотелось умыться, смочить в воде ноющие от нагретых кожаных берец ноги. Или хотя бы беззаботно уснуть. Он заметил колебания веток в кустах за пунктом связи. Гора повернул чёрное дуло в сторону одноэтажного здания. Затем осторожно вернул левую ногу внутрь тамбура, обратно за порог.

«Может птица?» – боец боялся попусту подстёгивать нервы всей группе ложной тревогой. День был очень непростой. Нет, он был адски тяжёлым! Даже не из-за марш-броска или взрывов, перестрелок. Сегодня не стало двух парней из его отряда. Не сказать, что они приходились ему близкими друзьями, но он был вместе с ними в одной группе. Они вместе являлись ушами и глазами друг друга. Только так и можно было выжить в этой чёртовой зоне бедствия. Сегодня не стало целых двух парней, которым он готов был доверить собственную жизнь.

«Птица» больше не шевелила ветви кустов. «Улетела пташка, – боец перевёл взгляд на плац у дальнего торца казармы. – Мать твою!» – Гора от увиденного чуть не нажал на спусковой крючок.

Напротив окон левого крыла вальяжно расхаживала кошкообразная тварь, разглядывая примятую траву вдали. Остановившись, мутант присел на задние лапы и начал вылизывать свою гладкую пятнистую кожу спины. После второго движения языка по хребту, мантикора подняла глаза на крыльцо и замерла.

«Твою мать! Твою мать! Твою мать!» – Гора не знал, что сейчас сделать лучше: выйти на связь и привлечь к членам отряда, притаившихся в углах и каморках здания монстров или оповестить голосом ближайших к нему людей.

Мантикора пропала из виду, растворилась в воздухе.

«Не успею ничего!» – Гора резко отпрянул назад в тамбур, чуть не завалившись спиной на пол. Шагнув в сторону, он спрятался за закрытой узкой створкой двери. Со второго этажа донеслись приглушённые звуки какого-то падения, а затем два выстрела из «тихого» пистолета!

«Старый рядом! У него есть ствол с глушителем!» – Гора на цыпочках попытался пройти по плитке пола в правое крыло. Великан зашуршал берцами с первых шагов. Один из керамических квадратиков покрытия даже немного шевельнулся под его потугами грациозности, издав неприятный звук трения камня о камень. На розовой полосе света у ног бойца, напротив открытой двери, появилась вытянутая тень звериной головы.

«Сука!» – Гора сделал шаг назад, снова прижавшись к закрытой створке.

Тень на полу росла. Теперь она стала похожа на прижимающуюся к земле огромную кошку.

Боец почувствовал, как в горле стало холодеть, сердце забилось с утроенной силой, а на ладонях выступил пот. Гора осторожно взял правой рукой пулемёт за ствол, а левой перехватил рукоятку. Тень стала ещё ближе, ещё больше. Было видно, как хищник бесшумно, медленно переставляет лапы. Чтобы не выдать себя, солдат задержал дыхание, замахнувшись прикладом пулемёта. Над порогом показалась голова чудовища – едва видные линии контура тела были заметны на фоне затёртой краски. Увалень со всей силы ударил прикладом о прозрачное «облако». Оружие наткнулось на что-то твёрдое, послышался хруст. Защитная маскировка зверя сразу же исчезла, и на пол упал «леопард» с перепонкой на загривке. На обтянутой голой кожей голове появилась рана, мутант зашипел. Гора, не медля, ударил снова, занеся приклад пулемёта повыше.

«Только не дать ей встать! Не дать встать!» – боец понимал, что второго шанса устранить этого опасного уродца у него не будет.

Спустя пару ударов монстр уже не шипел, только красные брызги разлетались вокруг.

«Не дать! Не дать! Не дать встать!» – великан бил снова и снова, пока приклад не начал стучать о плитку пола.

– Тихо-тихо! Он уже мёртвый! – Гора очнулся от того, что его за плечо тормошил Палач. Сейчас у товарища на привычно хмуром лице было удивление и страх.

Великан посмотрел на пол – от верхней части тела мутанта осталось лишь месиво из костей и кашеобразного фарша. Гора был весь в брызгах багровой крови и кусочках отлетавшей плоти. Руки чертовски болели – хотелось выть от невыносимых ощущений. Казалось, он отбил себе все кости в ладонях. Сгибать и разгибать пальцы стало почти невозможно.

– Твари у здания! У здания! – провыл басом великан в коридор.

Оттуда на него выскочил командир:

– Все наверх, пока есть время! – Старый указал на железобетонную лестницу, ведущую на второй этаж. – На них напали!

***

Артём поднимался по бетонным ступеням, заглядывая на следующий лестничный марш, идущий вверх. На второго этажа перед распахнутыми дверьми он увидел импровизированную огневую позицию. Это были сложенные друг на друга каркасы армейских кроватей, отсоединённые от ножек. Такой штабель из деталей казарменного интерьера образовал настоящую металлическую стену. На уровне груди в ней было оставлено окошко. По обе стороны от «амбразуры» металлическую стену выложили из тех самых ножек от кроватей. Они были сделаны из стальных круглых труб, покрашенных серой эмалью. Выше окошка баррикада продолжалась в виде составленных друг на дружку горизонтальных частей старых коек с панцирными сетками.

Мессия тихо ступала по бетону, стараясь как можно дальше держаться от шатающихся перил:

– Полезем? – спросила она шёпотом.

Рысь кивнул и осторожно приблизился к «ДОТу». За окошком баррикады были видны распахнутые двери справа и слева, как в тамбуре на первом этаже. Артём прислушался – тишина.

– Я – первый, – он снял автомат из-за спины и протянул его Мессии. – Передашь, как пролезу, – затем он отстегнул разгрузку и положил её на пол.

Рысь ухватился за прохладную сетку пальцами, немного подтянулся, опёр колено на «окно», взял пистолет в правую руку, а левой покрепче вцепился за уголок кровати по ту сторону «амбразуры».

«Если снизу ничего не цапнет меня, то считай – победа! Да и не должно – тихо слишком», – солдат пытался найти глазами какую-нибудь щель в нижних ярусах из кроватей, чтобы подглянуть, но всё без толку. Он сделал резкий рывок вперёд – об сетку брякнули замочки бронежилета. Никакого мутанта внизу за баррикадой действительно не оказалось. Из встречавших «хлебом-солью» была только пачка сигарет, открытая и валяющаяся на полу. Видимо, её владельца что-то, а скорее кто-то потревожил и заставил на время или навсегда забыть о пагубной привычке.

– Чисто, – шепнул в окошко выбравшийся Рысь, – давай ко мне.

Настя проделала почти те же акробатические трюки, что и её однополчанин, но из-за своего невысокого роста ей пришлось подпрыгивать чуть выше. Она чудом не врезалась шлемом в сетку, что непременно вызвало бы громкий, как колокольный звон, шум. За баррикадой был короткий коридор, очень напоминавший тамбур на первом этаже. Справа располагалось большое помещение с двумя рядами простенков, похожими на широкие столбы. Просторная комната пустовала – от стены до стены не было никакой мебели. А ещё она была тёмной – на окнах висела плотная чёрная ткань. Впрочем, по бокам между светомаскировкой и оконным проёмом оставались щели, и поэтому красные лучи закатного солнца частично освещали пространство. В этом помещении не было никого – только накрытые синими одеялами тюфяки, лежавшие рядами на коричнево-багровом деревянном полу. Комнату делила на две симметричные части «взлётка» из линолеума кремового цвета. В противоположном конце «взлётка» расширялась в «пятачок» перед дверями, ведущими в какие-то «подсобки».

Слева от «ДОТа», за порогом распахнутой широкой деревянной двери был тупик из таких же сложенных от пола до потолка металлических кроватей. Небольшие зазоры между стеной и «стальной затычкой» были в высохших красных пятнах.

– Проверим расположение роты, – Рысь двинулся в сторону дальних «подсобок», держа палец на курке пистолета. Настя последовала за ним.

Теперь стало отчётливо видно, что и перегородки и сама стена лестничной клетки со стороны огромного помещения были повреждены следами пуль. У матрасов лежали гильзы. Гильзы были и у окон, валялись вдоль деревянных плинтусов. На одном из простенков-столбов висел стенд. Он держался на одном шурупе. Перекошенный «Вестник жизни роты!» представлял собой тонкий щит из клееной фанеры, обрамлённый пластиковым белым уголком. На нём висели листы с фотографиями, графиками и таблицами. Часть бумаг вывалилась на пол из-за защитных листов ламината, приклеенных вокруг мест под сводки на двусторонний скотч. Одеяла на кроватях были аккуратно застелены. Некоторые из них выглядели грязными, в отпечатавшихся следах берец и чьих-то лап. На одном из окон качалась почти оборванная «светомаскировка»: её немного колебало слабым ветром из распахнутой створки. Солнечный свет играл в стеклянных осколках, лежавших на белом подоконнике. «Вряд ли это окно открыло порывом», – подумал Рысь, проходя мимо.

Дойдя до дальних комнат, бойцы обнаружили, что в одной из перегородок невидных глазу со стороны входа в расположение была приличная дыра от взрыва какого-то небольшого снаряда. Потолок здесь осыпался кусками шпатлёвки, двери оказались изрезаны металлическими осколками, пол был весь в чёрной саже и кусках ДСП. За метровой дырой находилось помещение, заставленное коробками с тушёнкой и зелёными деревянными ящиками. Рядом на двери висела приклееная характерная для этого места красная табличка с надписью «Кладовая № 1». Слева были закрытые «КБО» и «Кладовая № 2». И только вход в туалеты оказался не заперт, даже приоткрыт. Когда Рысь подошёл ближе, он увидел через узкую щель мокрую кафельную плитку, ему стали слышны звуки текущей воды. Боец надавил кончиками пальцев на дверь – створка открылась в сторону санузла. Туалетная комната была вся отделана белой плиткой снизу доверху, кроме пола – его кафель выполнили в коричневом цвете. Сейчас пол залила вода, скопившаяся у трапа в центре. Около пятнадцати умывальников, закреплённых вдоль стен, оказались разбиты. Их белые осколки валялись по всему полу рядом с фрагментами длинного зеркала. Слева от двери начинался проход к туалетным кабинкам, окрашенным в серый цвет. Из повреждённых кранов повсюду струилась вода: без сильного напора, просто вытекала под постепенно падающим давлением в насосах системы водообеспечения базы. В луже у трапа и на стенах выделялись засохшие красные брызги, а на самой решётке слива застряло что-то розовое, напоминавшее небольшую тряпочку. Из-за этого вода уходила так медленно. Кроме плеска и собственного дыхания Рысь больше ничего не слышал. Зато почувствовал естественную необходимость в животе.

– Насть, проверь, пожалуйста, бумаги со стенда. Может там есть какая-то инфа, а я тут по-быстрому облегчусь.

Мессия, всё это время державшаяся чуть позади него, посмотрела на сослуживца ехидным взглядом, ухмыльнулась и молча вышла. На покосившемся стенде действительно обнаружилась информация, но её ценность в данных обстоятельствах равнялась нулю. Это были график отпусков, график дежурств, спортивные достижения каких-то солдат и сержантов. То фото какого-то тонкого смуглого военнослужащего – «Лучший стрелок» – ряд. Бикбулатов, то «Лучший в беге на 1, 3 км» – ефр. Ложкарёв – приятный парень с зелёными, чуть прищуренными глазами. «Лучший гиревик» – серж. Вавилов – широкоплечий «детина» с рыжими волосами и прожжённым взглядом на фото. На полу валялось несколько слетевших со стенда листов. Перевернув один из них, Настя увидела знакомого трёхголового пса над схематично изображённой спиралью ДНК. «Полк охраны» – напечатано маленькими буквами под жёлтой надписью «ЦЕРБЕР».

«Такой же был и на складе», – вспомнила Мессия. Рядом лежала распечатанная фотография солдат, занимающих огневые позиции на крыше какого-то здания.

Рысь застёгивал ремень, когда услышал, как через две кабинки от него что-то хрустнуло. Боец поднял с пола пистолет и, пытаясь не задевать дверь, вышел в проход. Из дальней кабинки текли две узкие струйки крови.

«Вот я баран!» – солдат проклинал себя за самоуверенные поспешные действия. В незачищенном туалете он находился один – это опасно. Рысь двинулся назад. Он аккуратно переносил вес с одной ноги на другую, стараясь не ёрзать подошвой по плитке, делая короткие, но устойчивые шаги к выходу. Дверь, за которой снова раздался хруст, была теперь у него на мушке.

Перевернув последний листок, Настя обнаружила ещё одно распечатанное фото: на нём был мужчина в годах. Звёзды на его полевой форме говорили о звании полковника. С фотографии смотрело вытянутое лицо с седыми короткими волосами на голове: голубые, неглубоко посаженные глаза, и нос «уточкой» над усами цвета пепла. Фото оказалось достаточно крупным, чтобы увидеть, как от его тонких, сложенных в прямую линию губ влево вверх шёл шрам, уродливо извивающийся на щеке. Плечо мужчины украшал шеврон всё с теми же головами мифического пса.

Рысь сделал ещё один шаг назад от проклятой кабинки, и в этот момент через дальнюю дверь перелетела оторванная человеческая рука. Боец увернулся, отпрянул вбок. Ампутированная конечность врезалась в перегородку за ним. Ноги спецназовца начинали подрагивать от напряжения. На полу перед бойцом лежало обглоданное предплечье в клочьях камуфляжной ткани. Рысь снова взял шумную кабинку на мушку. Вдруг он услышал, как о пол разбилась какая-то увесистая керамика, и тут же дверь в прицеле перепрыгнуло «облако перегретого воздуха». Спецназовец поднял глаза выше и увидел хищный взор, обычно доводящий добычу до безумия. Холодный, как глубокая могила взгляд монстра – взгляд неминуемой смерти. Мантикора держалась когтями за белый пластиковый потолок, приняв соответствующую этой поверхности окраску.

Не в силах произнести звук, охваченный паникой, Артём начал палить в верхний угол комнаты, где скрылись из виду два страшных зелёных глаза. В ту же секунду в потолке над «шумной» кабинкой образовался пролом.

Настя, услышав выстрелы, вскочила и побежала на помощь.

Рысь бросился к выходу, но над ним, на потолке что-то хрустнуло, и боец упал от сильного толчка в спину. Раскатовец влетел шлемом в угол кирпичного дверного проёма и, быстро перевернувшись животом вверх, снова выстрелил несколько раз в потолок. Пули пробили пластмассу отделки недалеко от того места, куда улизнул кончик исчезающего в воздухе хвоста. Рысь пытался дышать как можно тише, чтобы услышать шорох когтей по чердаку, но взволнованное сердце не собиралось так быстро успокаиваться, адреналин наполнил его кровь. Заскрипело левее – звук шёл от потолка у стены. Рысь немедленно нацелился на подозрительный шум и высадил в пластик несколько пуль. Ничего – ни крови твари, ни её криков, ни стона. Топот из расположения переместился на плитку порога туалетной комнаты. Рысь рявкнул входящей:

– Стой! Мантикора за обшивкой!