Весточка. О счастье. Цикл «В погоне за счастьем». Книга вторая

Мария Тимофеевна подтрунивала меж делом, что найти лучшего отца, чем родного, увы, невозможно. Сложно спорить. Однако, выговаривалась она не всегда наедине. Любезничала с Димкой, на манер моей мамы. Оберегая его точно младшего сына. Подкармливала горячими пирогами и неустанно продолжала напоминать, что дочь-зеркало отца. Только от него зависит какой она вырастет и будет ли счастлива. Верховцев от удовольствия расправлял плечи, показывая себя во всей красе. Я же фыркала, стараясь не придавать его лёгкому флирту большое внимание.

Подобные философские изречения, от умудрённого опытом «товарища» слушала, лишь пожимая плечами. Если в подобном есть доля истины, следовательно, по жизни как раз мне и придется не сладко. Моему спутнику и подавно. Отсутствие эмпатии отца; бесчисленные романы; уход от мамы – всё это слишком четко стоит перед глазами. Брать ли из этого урок? Делать ли выводы? Вопрос риторический. Однако, в чем-то она всё же права. Если у девочки хорошие отношения с отцом – в отношениях с противоположным полом ей значительно проще. Девочка будет знать, что искать. И непременно найдёт. Следуя рука об руку, по жизни, с прообразом отца.

***

Благодаря помощи няни, я наконец-то смогла вернуться к работе. Проект был закончен. Оставалось лишь максимально серьёзно подготовить себя к презентации. Вызубрить всё до единого знака. Научиться держаться спокойно. Уверенно. С лёгким нахальством, сродни повелению моего куратора.

Следовало привести себя в идеальный порядок. Ведь, никто не должен усомниться в моей способности выиграть тендер; занять новую должность. Никто не должен заподозрить, что порой я работаю ночами, попутно качая на руках неспящую дочь. Никому не должна прийти мысль, что я не осилю возложенные на меня обязательства и перспективы. Никому. Ведь я сама выбирала этот путь. Остаётся бороться за своё право идти по нему и беспрепятственно следовать конечной цели.

Для Экспо в остатке полтора месяца. Мысли то и дело крутились вокруг этой темы. (До возвращения Макса на один месяц больше. Немного. Но всё же.). Нервозность растет. Одновременно с ней усиливается мнимая уверенность, порождаемая заученной фразой, произносимой сто раз на дню, точно мантры: «Я смогу это сделать. Во что бы то ни стало!». (И признаться Максу. Тоже. Смогу. Но позже… Это далеко не вопрос расстановки приоритетов. Просто… С холодным рассудком. Вначале дело. Никак не наоборот. Иначе… пиши пропало.)

– Молодые люди, не хотите проветриться? – вытягивает из некой паузы Мария Тимофеевна.

Димка что-то рассказывал фоном, пока я отвлеклась на свои дела. Голос стих. Не знаю, сразу ли я это заметила? Вернувшись взглядом к Верховцеву, наткнулась на «задумчивого истукана» Его гложет время не меньше моего. И не поймёшь: одинаковая у нас причина или разная.

– Чего сидеть-то в четырех стенах? – заботливо продолжает няня. Лаская слух мягкостью голоса. – Погода прекрасная. Алиса Дмитриевна уснула. Моё время ещё не закончено и у вас на перезагрузку есть свободных полтора-два часа.

– Милая моя женщина, в вашем предложении считывается скрытый подтекст, – будто проснувшись от долгого сна, распаляется в улыбке Верховцев. – Вы устали от нашей дружной компании или же всё менее прозаично?

– Я бы отметила в монологе нотку сводничества, – комментирую посредственно, замечая озорной блеск, коим отзываются мужские глаза.

– В таком случае замечу, что всегда могу задержаться, – парирует с мягкой улыбкой моя помощница, даже не стараясь опротестовать сложившееся впечатление. – Мои дети выросли и разъехались. У всех свои семьи. А муж не в том возрасте, чтобы нуждаться в постоянной опеке.

– А я в том, – подтрунивает Верховцев, буквально срываясь с места. – Прямо глаза открыли. Эх, чтобы я без вас делал, моя дорогая? – театрально приобнимает, бесцеремонно целуя в щеку, зардевшуюся краской женщину. Моментом оказывается рядом со мной, увлекая в сторону выхода. Проговаривая на ходу подобием скороговорки: – Сто лет не гулял по вечерней набережной в компании привлекательной девушки. Это безобразие надо непременно исправить.

– Напомнить, что для этого у тебя есть более подходящая кандидатура? – останавливаю у порога, сбивая романтический пыл реалистичной корректировкой.

– Наташка? – фыркает, кривясь, словно съел что-то кислое. – Брось, Кусь. Для этого мне необходимо изначально перенаправить её куда-нибудь в Ниццу. Не меньше. Тогда, возможно, соизволит и погулять. Но, отныне, мне выезд заказан. Папаша очень радеет за то, чтобы не потерять мой след в нежелании вернуться назад, – распаляется в улыбке, окутывая мягкостью взгляда. Продолжая нарочито сладко: -Да и как ты вообще уловила ассоциацию с ней в моей фразе о привлекательной девушке?

– Идите, идите, Анжелика Викторовна, – поторапливает Мария Тимофеевна, не позволяя вернуться к ответу. – Всё будет хорошо. Даже не думайте. Развейтесь немного, а то одна работа, да дочь на уме. Себе тоже надо уделять какое-то время.

– Может тогда я прогуляюсь одна? Вы оба не против? – вырывается нервно.

За меня вновь пытаются что-то решать. Да и пусть из благих побуждений. Только это всё равно напрягает.

– Темнеет. Мне придется плестись за тобой по пятам, – поддакивает невинным тоном Верховцев. – Позволь уж просто пройтись рядом, а не строить из себя агента ноль-ноль-семь.

– Девушки Бонда стоили и не таких жертв, – парирую с толикой снисходительности. Держать оборону в одиночку – задача не из лёгких. Да только благими намерениями, как известно…

– Будь осторожнее с желаниями, – выводит серьезно. – Мне не привыкать ради тебя посылать всё к черту.

– Готовы? – с лёгким прищуром уточняет Мария Тимофеевна, плавно подталкивая к порогу. И я тушуюсь с ответом, молча выходя из квартиры. Как проще, когда нет прочих «но». Слишком многих. Разных. И значимых.

***

Вдоль набережной уже зажглись фонари. Рябь воды приобрела золотистый оттенок. Ветра нет, и погода благоволит к неспешной прогулке.

Мимо нас проходят компании. Совсем юные парочки, что смущённо держатся за руки. И мне даже не верится, что когда-то мы били такими. Я. Не мы. Верховцев всегда был намного взрослее. Не по возрасту. Внутренне. А мне было семнадцать. И наивные представления о будущем абсолютно не вписывали в себя то, что на сегодня имею в остатке.

– А знаешь, за последние дни я стал лучше тебя понимать, – произносит расслабленно, наслаждаясь тихим прогулочным шагом. – В такие отношения действительно не сложно влюбиться.

– Объясни, – прошу сухо, разглядывая мерцающие огни впереди. Пешеходный мостик, увешанный тысячами замков, на которые «запирают любовь», скидывая ключи в воду.

– Я про то, что имею сейчас, -продолжает посредственно. – Мы не мелькаем друг перед другом двадцать четыре на семь; видимся по звонку; разговариваем на темы, которые не доставляют неудобств, – улыбается, замечая игриво. – Ты всегда мила и приветлива. Без скачков настроения; обоюдных высказываний; пререканий; поиска мнимых причин несоответствия. Просто задумайся. Утопичные отношения. Когда живёшь вместе подобного не бывает. Это типо конфетно-букетный, растянутый до бесконечности. Да, не спорю, за гранью френд-зоны есть секс, который сглаживает все острые углы взаимной притирки. Но только в реальности не бывает долгоиграющей совершенной картинки, к которой ты так стремишься все эти долгие годы. По факту, расстояние не убивает отношения. Как бы не принято было подобное говорить. Оно идеализирует их. Но на проверку бытом и временем подобные отношения дадут больше трещин, чем те, что мы смогли с тобой склеить.

Вздыхаю, замедляя шаг. Обходит. Останавливаясь. Выдерживая дистанцию, смотрит в глаза.

– Не заставляй меня чувствовать себя виноватой, – прошу несмело, выдавливая из себя слабую улыбку. – Дим, мы прошли с тобой слишком многое, чтобы сейчас прийти к какому-то подобию мирного сосуществования.

– Кусь, ты любишь мечту, – подытоживает с толикой грусти. – Ощущение, сродни которого сейчас словил я.

– Возможно, – соглашаюсь кивая. Ощущая озноб, сковывающий всё тело. Его слова отзываются в сердце. Не трепетом и ожиданием чего-то прекрасного. Щемящей тоской. Болью, от нежелания выкорчевывать с корнем те самые мечты, надежды, стремления, способные стать тленом от лжи, в которую окутываю свою жизнь все эти долгие месяцы.

– Скажи, что не испытываешь никаких чувств ко мне, – просит тихо, плавным движением подушечек пальцев по моей щеке, заправляя за ушко непослушные волосы.

– Это будет далеко от истины, – проговариваю с нервным смешком, стараясь свести всё к шутке. – Верховцев, ты сам заявлял, что любовь многогранна.

– Даже слишком, – выводит в ответ. – Пообещай, что я первый узнаю, когда рухнут твои воздушные замки.

– Придёшь позлорадствовать? – выпаливаю ехидно. – Вроде «я тебя предупреждал» или коронное» менять член на член задумка в корне бессмысленная»?

– Кусь, -смягчает кривясь. Наверняка припоминая шлейф минувших событий. – Мы слишком хорошо знаем друг друга. Тебе понадобится кто-то, чтобы это пережить. Пусть рядом буду я.

– Вербуешь на роль любовницы? – усмехаюсь сухо.

– Скорее сглаживаю моральные принципы, – замечает с улыбкой. – Сама прекрасно понимаешь, что в ближайшие месяцы мне не сорваться с крючка. Однако, за это время, на своей шкуре прочувствовал с какой стати уходят от жён, даже если на кону стоит всё. И дело тут вовсе не в смазливой мордашке или в подтянутом теле. Дело в гармонии и отсутствии требований. Когда, как сейчас, окунаешься на пару часов в параллельный мир и тебе хорошо. Готов бросить к ногам всю вселенную, за одну только радость, улыбку. И пусть от тебя не просят подобного. Давать приятней чем брать. На этом и строятся чувства. А твои взращены на иллюзиях. Пройдут ли они испытания жизнью? По мне, так я прочувствовал с тобой всё: дружбу; любовь; ненависть; предательство. И, как и прежде не могу выкинуть тебя из головы. Хотя все и твердят о том, что любовь не знает сослагательного и живёт каких-то три года.

– Дим…, – выдыхаю, отводя глаза.

– Ага, скажи по привычке «спасибо», – парирует мягким смешком. – И давай вернёмся к этому разговору месяца так через три. Думаю, большего тебе не понадобится.

– А если я…, – закусываю губы, не решаясь продолжить.

Рефлексивный смешок разряжает затянувшуюся паузу. Громкий выдох. Чувство вины, накрывающее с головой точно, лавина. Крепкие руки, укрывающие полами куртки от внешнего мира. Широкая грудь, вздымающаяся под тяжестью сбитого дыхания. Прижимает к себе сильнее, шепча буквально на выдохе:

– Кусь, я не представляю, что будет тогда…

***

Солнечный день. Приятная тихая музыка. Запах ароматного кофе, что стоит предо мной на столе. Лирическое настроение, позволяющее без причин улыбаться прохожим, с веранды небольшого, уютного кафе.

Послеобеденное время. Посетителей мало. Никто не мешает насладиться моментом. Несколько минут тишины. Спокойствия. И нет надобности делить с кем-то отведенное время. На работу чуть позже. Дома образцовый порядок. Спасибо Марии Тимофеевне. Привнесенный ею режим выверен до мелочей. А, следовательно, этот момент сейчас принадлежит только мне. И это безумно приятно.

– Привет, – проговариваю с улыбкой, слыша в ответ не менее довольный мужской голос. – Как она? Что нового?

– Течёт однообразно, внося незначительные коррективы. Как ты? Готова? Когда отчаливаешь созерцать красоты северной столицы?

– Через семь дней, – протягиваю неспешно, отпивая терпкий напиток. – Планирую вылететь утром. Первый прогон претендентов назначен на пять. Думаю, времени хватит. Познакомлюсь, согласую линию поведение с новым начальством и на покорение новых вершин.