Флуктуация

обед. Сердце тревожилось. Капитан не выходил из головы. Увидел Прокопа. Тому было уже не весть, сколько лет, а по-прежнему был крепок и ловок. Не каждому молодому под силу было тягаться с ним.

– Накось, брось сюды, твоего творения Стёпа! – говорил он

кашевару, подставляя котелок. – Командир приказал беляков накормить, пусть им неладно будет!

– Белякам не дам! – отрезал повар и закрыл котёл увесистой

крышкой. – Пущай их Врангель кормить!

– Ну, не дури, Степан! – упрашивал дед. – Командир приказал. Не

моя ж выдумка!

– Эти беляки на допросе слова не проронили, – выкрикнул кто-то из

бойцов, – вот наш командир и решил подкормить, думает, сил у них нету разговаривать. Мало каши едят! Обессилили! Не кормит Врангель! Говорит, не заслужили.

Кто был вокруг кухни, рассмеялись, лишь Павел потупил взор.

– А я бы не давал! – крикнул Витя Пастушонок. – Зачем зря добро

переводить, всё равно завтра шлёпнут! Митяю нашему потеха будя!

Павел повесил пустой котелок на забор и пошёл за Прокопом, кое-как

упросившим Степана выполнить приказ командира. Тот шёл к сараю, где находились пленные.

– Дед! – окликнул старика Павел.

Прокоп остановился и обернулся.

– Дай отнесу белякам кашу, – попросил, подойдя. – Поглядеть

хочется на офицерьё.

– А шо на них глазеть? Дерьмо и есть дерьмо, хоть гляди, хоть

понюхай. Что не видывал их сроду? Ты ж недавно троих срубил саблею!

– Так-то казаки были, форма другая, а у этих царская.

– Ну, на ташы коли интерес есть. – Дед отдал котелок, из которого

торчали две ложки. Синицын подошёл к сараю, где сидел охранник Архип.

– Отворяй дядька, – сказал Павел. – Командир приказал накормить.

Выполняя приказ, Архип посмеивался на каждом слове: – Чем есть-то

будуть? Васька зубы-то повышибал! Через задницу кормить тепереча надобно.

Павел открыл дверь и, обернувшись, сказал: – Подожду там, пока

котелок освободится. Прокопу вернуть надобно.

Войдя внутрь бревенчатого сруба, взглянул на пленных. Те сидели на

соломе, прислонившись к стене. Лица были разбиты в кровь, кителя от ворота донизу багрили пятнами. Сердце словно остановилось. Да, не ошибся. Это был брат.

Глеб не сразу узнал Павла, из-за света, слепившего глаза,

пробивающегося в окошко, забитое решёткой.

– Глеб, это ты? – спросил Павел дрожащим голосом.

Тот встал и шагнул навстречу, но, увидев Павла в форме красного

бойца, остановился.

– Брат! – произнёс Павел, подойдя вплотную. Прижался. Обхватил

за плечи.

Глеб молчал, опустив руки.

– Братишка, я искал вас, – чуть не плача сказал Павел. – Долго

искал: тебя, отца, маму.

Услышав родные слова, Глеб обнял и погладил Павла. – Как вырос,

возмужал. Мама о тебе сильно переживает.

– Где они? Ты их видел?

– Виделся полгода тому…

– Как отец?

– Отец в порядке. Сейчас в столице, мама при нём.

– В столице? – переспросил Павел.

– В Омске.

– Ах да, – вспомнил Павел, что Колчак объявил Омск новой

столицей.