Идите в баню! Книга вторая. Часть 3

Столб с кранами-наливайками с с четырех сторон… Где-то, Кеша припоминает, уже такой встречал… В Бабушкинских, вроде. Точно! Там он и видел столбы такие. Вот ведь память какая у него на краны! Тоже целую фотоколлекцию собрал, всевозможных расположений. Самый низкий кран он видал в Твери, в Купеческой бане. Там только сервизную тарелку из Вербилок можно просунуть. А самый высокий – в подмосковном Одинцово: тут бочонок подставишь самарский пивной, да и нальешь!

Мыльня

Есть здесь и еще одно теплое местечко – хаммам (хамам), очень даже хороший, не часто такие встречаются в большом, насыщенном банями городе. Имеется и холодное место – чаша со снегом. Не каждый, допустим, прибывший из провинции, и поймет, для чего. Снег используется для процедур парилки. Во-первых, его можно прихватить с собой на большое прогревание, когда все в сборе, и протирать чересчур раскаленные места тела. Во-вторых, готовщики, принося сухие травы, обкладывают их в тазах снегом, пока парилка готовится. Сено в сыром холоде набухает и не слышимыми уху хлопками раскрывается букетом, при резком нагревании выбрасывая свои лечебно-парфюмерные масла наружу.

Как это происходит

Перед самым-самым запуском людей на свежий пар мурава вынимается из-под снега, заносится в горячее помещение и распихивается по углам. Холодное и горячее встречаются и вместе раскрывают спрятанные еще при летней сушке ароматные вещества. Происходит микровзрыв, помещение парильни наполняется душистым цветочным благовонием. Его нельзя передать словами, им можно только дышать и наслаждаться. В этом неповторимом запахе собрана вся русскость, выраженная дыханием наших рек, озер и лесов, гор и долин, пыльных летних дорог и заснеженных полей.

Душевые и наливайки

Может, это и притягивает к нашей многострадальной Отчизне ненасытный и алчный взор окружающего нас враждебного мирового сообщества.

Нет, им (недругам) не отнять ни землю, ни бани наши русские, общественные. На этой высокой ментальной ноте Кеша чуть было не заплакал там же, в парилке (представив себя на поле в косоворотке, с косой, которую в руках-то никогда не держал).

Тут Иннокентий Павлович закончит рассказ о снеге и присущих московским банным заведениям процедурах создания микрокомфортных восьмиминутных ощущений качественных ингаляций и прогреваний тела.

Снег и Хамам (хаммам)

Парная

Теперь о самом главном, о том, зачем он туда и пришел. Парилка! Не сказать, что большая, но и не маленькая, вполне себе в меру (до 40 человек и более). Палыч заметил еще одну важную, на его взгляд, особенность Царицынской бани – это одно из тех мест, где пропорции залов отдыха, мойки и парилок имеют правильный расчет, соразмерно количеству посетителей.

Паримся

Царицынское парение

Пар делают замечательный, но не часто (нужно знать дни, когда много на дню делают), причем готовят его очень долго, минут тридцать. Несколько раз он попадал к пару со снегом. Это когда за спинкой лавки – той, что стоит у стены, накладывается снежок. При высокой температуре тот медленно испаряется и создает под потолком туманную дымку. Ощущение от эффекта такого пара выразить трудно – это надо видеть, слышать и чувствовать.

Кеша знает те дни, обычно ввечеру, когда пар готовится мастерами из любителей, но оставит это в секрете. Приходящего сюда в это время народа и так предостаточно.

А то привалит еще дополнительная орава желающих, а завсегдатаи обидятся: ты чего, мол, тут нам подкидываешь лишка… Все не влезем…

Иногда излишняя реклама срабатывает не на пользу, потому как, прочитав эти строки, подтянутся и любители из других бань города проверить, так ли это, как описывает наш герой, да и останутся на постоянно.

В предыдущих своих рассказах Кеша много раз выкладывал как на духу свои, а заодно и чужие субъективные впечатления, полученные от парильных удовольствий. Но каждый раз в новых местах все по-другому – особенно и неповторимо. В том и есть сила русского банного духа. Пока пар готовится, остальной народ терпеливо ожидает на своих посадочных местах в зале для отдыха, отчего в помещении стоит гул, похожий на тот, что слышен в самолете – четвертый этаж все-таки. Может быть, сравнение не совсем уместное, хотя процесс привыкания к уровню шума в зале примерно тот же.

На пар

Звучит звонкий гонг колокола!

Группы обнаженных людей, не закрывая ртов (еще не наговорились), поднявшись со своих мест, немедленно начинают двигаться к дверям парилки.

И, как принято в любой столичной бане, желающие получения в зимний слякотный вечер летнего зноя и июльской жары, выстраиваются в кучную очередь.

Начинается сладкое ожидание сбора всех, кто хочет присоединиться. Но захода пока нет, и на несколько минут мыльня превращается в зал заседаний Государственной думы в кулуарах, или какого-нибудь съезда партийных политических деятелей в курилке туалета. В общем – издается такой же живой звук голосов.

Когда образовалась приличная толпа, и устроители второпях заканчивают свои приготовления, звучит команда главного бригады на стремительный вход в теплый сказочный рай для тех, кто ждал этих минут всю неделю, а то и больше, момента истины, которую понимает только тот, кто ходит в общественные бани России.

Почему он применил в вышеописанном предложении такой высокий слог? Да просто процесс парения к нему весьма и весьма располагает. Наш герой надеется, что с ним согласятся все любители, побывавшие в Царицынских – и не только в парилке, а вообще в бане.

Ежов

Расположившись и устроившись кто где смог, любители начинают вдыхать аромат трав, дополнительно вбирая в себя дофаминово-мистический эффект от получения удовольствия. Пока еще шумно. Кто переговаривается между собой, а кто-то подшучивает, ожидая предстоящих горящих телесных закидонов и приятных нагоняев в процессе краткого жаркого действия.

Неторопливо, давая людям обнюхаться, на площадку поднимается махальщик по фамилии Ежов (Кеша слышал, что его так называли).

Он видит, что все расселись и ждут начала процесса парения. Весь жар в этот момент еще висит над головами, его остается всего лишь опустить пониже, на тела жаждущих.

Парильщик поднимает руку вверх к потолку, говоря при этом тому, кто колдует с черпачком у печи:

– Достаточно, пока не подкидывай.

Кто-то из сидящих кидает реплику:

– Ты же, Ежов, в рукавице руку-то поднимал! Как почувствовал, что хватит?

Махальщик ему не возражает, а поясняет, но уже для всех, кто тоже навострил уши на его ответ:

– Да, в рукавице, но если вот здесь – и Ежов показывает другой рукой на запястье, – кусается, то это означает, что достаточно крепкое облако висит над нами.

«Кусается, значит, пар?! – подумал Иннокентий… – Это что-то новенькое в моем исследовании. Хотя у Ежова, по логике, пар обязан быть колючим».

Разговоры затихают, каждый остается один на один с самим собой. Удивительный факт —, это когда 30—40 «послушников», сидящих впритирку друг к другу, на самом деле находятся в одиночестве, внутри собственного «Я».

В такие моменты окружающие их мало беспокоят.

Затем начинается работа – парение мастера, и постепенно народ оживает, из углов раздаются реплики, комментарии, их тут же немедленно пресекают. Слышится указание махающего:

– Пригнитесь, – и он неторопливо, нагнетающим движением проводит опахалом над головами мужиков, прикрытыми только шапками.

Кто-то рядом шепчет:

– Хорошо хоть не топором размахивает… а то бы пригнулись как надо, до пола.

Пар бывает разным, но его особенности зависят от того, кто и как сделал его в настоящий заход. Главное для отдыхающих то, что пар качественный, и поэтому претензий к нему нет и не может быть…

Иногда он отличается особой сухостью, иногда жесткостью или, наоборот, мягкостью, но как отмечал уже Палыч, – это все дело рук разных мастеров, подготовивших пар.

Как правило, организуют процесс банщики-профессионалы, но в отдельных случаях, бывает, эстафета передается бригаде из числа постоянных завсегдатаев-любителей. Разгоняют, точнее, опускают горячий воздух «вертолетом», но так происходит не всегда. Нет особого смысла, ибо «манеж» и так находится почти под потолком и он сам постепенно опускается вниз. Через стандартные восемь минут обычные миряне разбегаются, остаются только «недожаренные» – те, у кого кожа потолще, для них наступает пора постучать себя веничком.

Ощущение соединения тела и души в одно целое после такого парения передать на словах очень сложно. Надо всего лишь побывать в нем. Для этого мы идем в баню, может, не всегда удается попасть на пар, ну а если уж попал, то полученное удовольствие мозг запомнит и погонит его обладателя сюда вновь и вновь. Так и становятся заядлыми любителями-парильщиками люди, доселе не знающие всей прелести банного воздействия на организм.

«Эту баню можно назвать в полной мере общественной», – решает для себя Иннокентий. И по обычаю, принятому им самим, выставляет независимую оценку.

Внимание, дорогие читатели! Таково личное субъективное мнение героя, и в своей книге он имеет полное право его озвучивать, ибо никакого отношения к профессиональным основополагающим определительно-оценочным критериям особо уполномоченных комиссий не имеет.

Кеша в очередной раз повторяет: у каждого, кто посетил эту баню, имеется на сей счет свое мнение, которое, вполне возможно, может быть неоднозначным. Персонаж рассказа обращает внимание любителей на то, что Царицынская – одна из тех, где парятся люди нормальной ориентации, то есть раздетые догола. Тряпками не обматываются, в трусах не заходят. Никто не стесняется показать все свое, что он всегда носит с собой.