Станция Бякино – 2: Чернотроп

Станция Бякино – 2: Чернотроп
Юрий Выборнов

Вселенная «Станция Бякино» #2
Зомби-апокалипсис. Продолжение истории об одной маленькой железнодорожной станции, ставшей убежищем для многих выживших.

Юрий Выборнов

Станция Бякино – 2: Чернотроп

Глава 1

Осень пришла незаметно. Листья на деревьях пожелтели, и небольшая часть уже успела упасть на землю. Дни стояли солнечные, но по ночам становилось уже прохладно.

Пионерский лагерь «Трудовая коммуна» – именно так называлось когда-то учреждение, останки которого обнаружили друзья в лесу около станции Бякино. Маша узнала это по печатям на постельном белье.

– Сегодня закончим, – сказал Сашка брату, привязывая стальной проволокой очередной деревянный столб к врытой в землю железной трубе.

– Хорошо бы, так намного безопасней, – вытирая лоб, ответил Пашка. – Маша будет довольна.

Братья-близнецы уже два месяца восстанавливают забор вокруг лагеря. Поднимают упавшие железные столбы и вкапывают заново. Рубят деревья, очищают от коры и сучков, прибивают получившиеся слеги между деревянными опорами, привязанными к тем самым столбам.

Друзья обеспечили их инструментом и гвоздями. Борис Валентинович и Сережа еще раз сходили в дом дедушки с бабушкой и принесли все необходимое из мастерской. Даже железный верстак с тисками притащили. Борис после неделю жаловался на боли в пояснице.

– Как думаешь, нам повезло? – поинтересовался вдруг Сашка.

– Это ты про что? – ответил брат.

– Про то, что нам повезло встретить этих людей, – добавил Сашка и принялся забивать гвоздь молотком. – Живем здесь как в раю.

– Ты серьезно? Мы вкалываем от рассвета до заката, – расхохотался Пашка.

– Ну правильно, разве до зомби-эпидемии мы не тем же самым занимались? – улыбнулся в ответ брат. – Нас кормят каждый день, и при этом не нужно рисковать жизнью. Чистая вода всегда в доступе, хоть упейся. Можно мыться каждый день и даже с мылом. Спим в теплых и уютных кроватях на белых простынях. Да что там говорить, нам даже нет-нет да и шмоток каких-нибудь принесут. Разве ли это не счастье?

– Все так, – пробубнил Пашка. – Только одно плохо: мы тут одни, без девушек. Как тебе та рыженькая с короткой стрижкой?

Сашка провел рукой по своей бороде и ухмыльнулся:

– Ты себя в зеркало-то видел? Зарос как дикарь, скоро за снежного человека сойдешь.

– А мне зеркало не нужно, – буркнул Пашка и закинул тонкое бревно на плечо. – Я могу в тебя смотреться, мы же одинаковые, забыл?

– Ха-ха-ха, – рассмеялся Сашка. – А насчет Ю, ты, конечно, прав, девушка она симпатичная. Вот только совершенно дикая. Как только начинаю с ней любезничать, сразу куда-то испаряется. Один раз даже попытался ее приобнять, вроде как случайно, тут же получил по лбу металлическим ковшиком.

– Все хохочите? – непонятно откуда появилась Маша. – Мы так до холодов не управимся.

– Фух, – иронично схватился за сердце Сашка. – Откуда ты взялась? Одно другому не мешает, а вообще… Знаешь, с чего начинается любая стройка? Директор строительной компании скажет, что с фундамента, а каменщик или монтажник, например, смело заявят, что с туалета. Может, построим уже наконец? Холодновато бегать в кусты.

– Делайте, если надо, – шмыгнула носиком Маша. – Вот последние три пролета закончите и приступайте к рытью ямы. Только, пожалуйста, побыстрей. Зима придет, не заметишь как.

– Знаешь что, – обиженно выцедил сквозь зубы Пашка. – Ты ведь сама не разрешила рубить деревья внутри периметра лагеря, а также вокруг него. Сказала, это естественная маскировка и стратегический запас ресурсов. Нам приходится таскать бревна с утра до вечера.

– Да знаю я всё, – печальным голосом ответила девушка. – Говорю, чтоб не расслаблялись. Принесла пакет макарон на ужин и половину банки говяжьей тушенки. Борис Валентинович с вами любезно поделился.

***

Станция Бякино снова открыла свои двери для всех желающих бесплатно переночевать в безопасности. Выжившие бродяги, как и раньше, по собственной воле делились провизией и выкладывали небольшую часть своих продуктов на общий стол. Те, у кого их не было, приносили с собой дрова из леса, сухостой или просто упавшие ветки деревьев. Брали немного крупы или вермишели из общих запасов и варили себе ужин.

Маша живет в каморке Сережи, чему тот поначалу был очень рад. Но после нескольких дней совместной жизни стал подозревать, что комната ему больше не принадлежит. Девушка сделала перестановку. Передвинула и расширила лежанку, письменный стол выставила в зал ожидания, а вместо него собственными силами притащила на спине платяной шкаф из полуразрушенного домика кассирши, что стоял неподалеку.

Борис Валентинович забрал стол себе. Подвинул к окну и сделал несколько досок снимаемыми, чтобы днем солнечный свет проникал внутрь. В нем он хранил свои журналы и грампластинки. Сам же патефон поставил на столешницу сбоку, дабы не мешала писать.

Все верно, вечерами Борис Валентинович зажигал толстую свечу, садился на стул у стола и что-то долго писал, на мгновения то прищуриваясь, глядя в потолок, то грызя колпачок шариковой ручки. Потом вставал, вырывал листок со своей писаниной, двумя руками комкал и бросал в разожженную печку-буржуйку.

– Мемуары пробуете писать, Борис Валентинович? – улыбнулся Сережа, глядя, с каким несчастным видом мужчина сжигает рукопись. – Не знаете, с чего начать?

– Мемуары? Отличная идея, за три года много чего произошло, да и до зомби-эпидемии случались курьезы. – Наставник сел в свое кресло и надвинул кепку на глаза. – Нет, брат. Я пишу письма.

– Письма? Это кому же? – удивился молодой смотритель.

– Жене и дочке, – тихо ответил Борис. – Рассказываю о себе, что со мной всё в порядке и как сильно по ним скучаю. После отправляю в ад, думаю, туда попадают все зомби.

– Думаете, они обрели покой в той ванной комнате? – также тихо спросил парень.

– Ничего я уже не думаю, – вздохнул мужчина. – Вон деревенские мертвецы до сих пор живее живых, а по сути ничего не жрут уже сколько времени. Нам, брат, нужно к зиме готовиться, осень она, знаешь, быстро пролетит. Железную дорогу заметет, и челноки будут ходить редко. Цены повысятся, нужен запас. Продукты, дрова, мыльно-рыльное и прочее необходимое.

– Вообще, я тут два раза зимовал, – Сережа подошел к столу, развернул стол к наставнику и присел.

– Слушай, а ведь и правда, как это я упустил этот момент? – Борис поднял кепку с глаз и с любопытством посмотрел на парня. – Давай рассказывай, как тут обстоят дела в морозы и снегопад.

– Нормально, жить можно, – начал рассказ Сережа. – Холодно, конечно, но у меня в каморке под лежанкой деревянный ящик. В нем фуфайка, ватные штаны, шерстяная вязаная шапка, теплые рукавицы и валенки с галошами. Вам бы тоже надо такой комплект раздобыть. Нам всем надо…

– А с железной дорогой как? – уточнил Борис Валентинович. – Ходят челноки?

– Ходят, этих ничего не остановит, – продолжил Сергей. – Реже, естественно, но раз в неделю точно. Меня они тогда мало интересовали. Кто по рельсам шел, кто рядом по гравийной отсыпке, кто и на лыжах умудрялся лыжню протоптать. Если сильный снегопад пройдет, сюда приезжал локомотив со снегоочистительным отвалом спереди. Большая такая штука, как у бульдозера. Древний, как мир. Я такие только на картинках видел. Уж не знаю, кто этим занимается, а самое главное – оплачивает. Но поезд проезжает мимо, сгребает снег с путей до станции Стромино и чешет обратно на всех порах. Бывало, по три раза за зиму чистят.

– Значит, это кому-то на руку, – призадумался Борис. – А люди? Простые выжившие приходили?

– По-разному, – постучал пальцами по столу Сережа. – Бывало и два-три человека в зале, а бывало и места свободного нет возле печки. Так что вы правильно сделали, что кресло у буржуйки поставили, застолбили, значит.

Первую зиму я прожил с теми выжившими, что меня приютили. Они и кормили меня, и одежду зимнюю подогнали. От меня требовалось только дрова рубить, пилить ветки да печку топить. Да и не сильно-то и холодно было. Весь декабрь шли дожди, вплоть до самого Нового года. Я тебе расскажу как-нибудь про тех, кто меня спас.

А вот вторая зима была лютой. Я уже смотрителем стал. От этого, правда, ничего не поменялось. Как и прежде, топил печь и пилил дрова. Только теперь их приносили с собой бродяги. Это неписаное правило придумал я. И едой делиться тоже я решил. Сначала некоторые восприняли это с недовольством, но когда сами оказались без крошки в кармане, сразу поняли необходимость такой поддержки.

Еще крупные челноки, так сказать, бронировали за собой место на лавке и на веревке, натянутой над печью. Сушить одежду всем надо. Делали подгоны за это. Но цену я никогда не назначал. Кто тушенку даст, кто рыбных консервов, кто кашу в банке.

– Я вот всё думаю, – перебил Борис Валентинович. – Что в этом Стромино такого ценного, что до него нужно гнать поезд? Это же сколько топлива приходится сжигать. Ради чего? Чтобы раз в неделю пару челноков туда сходило? Что за товар такой?

– А может, не для челноков вовсе? – встряла в разговор Ю.