Зачем учить математику

– Да ладно, бывает. У меня много таких историй было. Но когда постарше стал, уже полегче воспринимал. Привык типа. Ну ладно, Дэн, давай. Тут наши дороги расходятся. До завтра!

– Давай, старик, до завтра!

Школа – не церковь

Бывает так, что в разгар весны вдруг наступает осень. Небо заволакивает тяжёлой серой пленой, холодает, и моросит противный дождь. Всё выглядит так, что не отличишь – то ли это поздняя осень, то ли середина апреля. Хотя осенью на дорогах падшая листва, – подумал Тихонов. – Или павшая? Осень это умирание, а весна рождение. Но не одно ли это и то же?

На математику он пришёл невыспавшийся, опухший, растрёпанный. Он проспал и поэтому собирался в большой спешке, даже не успел почистить зубы и причесаться. Гришина уже сидела в классе за партой.

– Привет, – чуть виновато прохрипел он. – Извини, хотел вместе в школу идти, но будильник не услышал…

– Ты похож на воробья под дождём, – засмеялась она. – Видел таких? Сидят на ветке, надулись как шарики, перышки в разные стороны…

– Спасибо, – пробормотал он, довольный, что она не в обиде.

Вчера вечером он сделал невозможное – домашнее задание по математике. Пришлось, конечно, посидеть, ведь он многое пропустил, давно не следил за тем, что было на уроках. Но за несколько часов он разобрался. «Если бы не лень, то был бы отличником», – говорила про него физичка. А ей он верил.

Ирина Александровна начала урок. Тихонов приготовился – сейчас она спросит его: «Тихонов, ты сделал домашнее задание?» Он ответит: «Да, Ирина Александровна!» Она: «Покажи!» И вот он ей покажет, а оно и в самом деле сделано!

Но, мельком взглянув на него, она не стала спрашивать про домашнее задание. То ли она была настолько проницательна, то ли ему просто не повезло. Впервые за учебный год он его сделал сам, и впервые она не захотела проверить! Закон подлости.

Ирина Александровна сразу приступила к новой теме. Она грузно поднялась, взяла мел, повернулась к ученикам и начала рассказывать вводную часть.

– Боже, что это! – вдруг воскликнула она.

Все встрепенулись. Она с выражением крайнего удивления смотрела на Тихонова.

– Что я вижу? – повторила она.

Тихонов пожал плечами. Все остальные тоже недоумевали.

– Мало того, Тихонов, что у тебя расстёгнута рубашка чуть ли не до пупа, так ещё и крест висит всем напоказ! Ты школу с пляжем или церковью не перепутал?

Тихонов опустил голову и в самом деле увидел голую грудь, но не до пупа, конечно, а совсем немного – забыл с утра рубашку застегнуть на три верхние пуговицы. На шее у него действительно висел золотой крестик, ему подарила его тетя год назад на день рождения. Она была хорошей женщиной, и из уважения к ней, а отчасти на всякий случай (вдруг Бог всё-таки есть и слышит его просьбы?), он его носил. Но какое до этого дело математичке, ему было непонятно. Он молча застегнул две пуговицы и спрятал крест.

– Алексей, – сказала она, тыкая в него мелом, – ты хоть знаешь, сколько величайших умов науки церковь сгубила?

– Ломоносова? – вдруг спросил Стаханов.

Она перевела взгляд на него.

– Миша, причём здесь Ломоносов?

Он сник, разрубленный её огненным взором, словно мечом джедая. Она повернулась обратно к Тихонову:

– Джордано Бруно сожгли на костре… Поплатился Галилей, пострадал Кеплер! Да известно ли тебе, скольких ученых, да и просто ни в чём неповинных людей инквизиция сожгла на костре?! И после этого ты носишь крест? В моей юности за это сразу бы исключили из комсомола. Да в него и не приняли бы!

– Это вас не касается, – зло прервал её Тихонов. – Что хочу, то и ношу.

– Ах, вот ты как заговорил! Тоже мне, Жанна Д`Арк! А ну встань и выйди из класса! И чтобы с крестом я тебя больше не видела на уроке.

– Ирина Александровна, но это и правда не ваше дело, – заступился за него Денисов. – У меня бабушка каждую неделю в церковь ходит, но при этом она очень образованный и начитанный человек. И доход у неё наверно больше, чем у всех учителей в этой школе вместе взятых…

– Да я и сам в церковь регулярно хожу, что здесь такого? – сказал Серёгин. Было ясно, что он врёт, и все заржали.

– Ты там чё, Серый, подаяние просишь на паперти? Я тебя видел, ты старухой прикидывался.

– А может, ты службу ведёшь, как батюшка?

– Не, он прихожан обкрадывает, пока те исповедуются!

– Тихо! – повысила голос Ирина Александровна – так, что в ушах зазвенело, и все замолчали.

Она была в гневе.

– Денисов, ты на выход вместе с Тихоновым. Без своей миллионерши-бабушки не появляйся. Серёгин тоже.

Друзья, сердито ссыпав вещи в рюкзаки, направились в двери.

– Ой, – хихикнула Маша Петрова, – смотрите, а у Тихонова носки разного цвета.

Тихонов с удивлением посмотрел на свои ноги. В самом деле, один зелёный, другой красный, как у клоуна. Значит, спросонья не разобрался, когда собирался утром в спешке в школу.

– Это явления одного порядка! – прогремела им вслед Ирина Александровна. – Сначала религия, а потом и носки разные.

Жанна Д`Арк

– Я одного не пойму, – сказал Денисов, – чего это она тебя Жанной Д`Арк назвала? Она хоть в курсе, что это женщина?

– Думаю, в курсе. Она просто дурная. Для неё нет разницы между мужчинами и женщинами.

– Вот она дура!

– Да. Но в каком-то смысле для меня это честь. Жанна была крутая тётка, которая повела за собой цвет рыцарства!

Денисов задумался.

– Слушай, а ты хотел бы в реале поменяться с ней ролями? – спросил он.

– В смысле, стать девчонкой? Нет, не очень… Тем более, её сожгли на костре. А вот если бы она оказалась на моем месте, то Ирине Александровне не поздоровилось бы…

– Ну не знаю, – покачал головой Денисов. – По-моему, математичка помощнее будет. Пойдем к бабушке?

– Дэн, спасибо за приглашение, в другой раз с удовольствием. Но сегодня у меня дела.

– Ну, смотри.

– Передавай бабушке мой огненный привет! Скажи, что память о её светлом образе и её обедах высечена золотом на моём сердце.