Зачем учить математику

– Дэн, как дела? – спрашивает Тихонов. – Написал?

– Нет ещё, чот сложно тут…

– Ты давай побыстрей, скоро конец уже, мне ещё списать надо успеть!

– Да я и так тороплюсь быстрее некуда!

Тихонову ничего не остаётся, как слушать Арсеньева и Анну Санну. Тот довольно громко шепчет:

– Анна Санна, а ведь если так подумать, то специальная теория относительности и не нужна! Можно вполне законами движения Ньютона обойтись в макромире! Да и в чём разница-то по большому счёту? Принципиальной нет.

– В скорости света, – вдруг сказал Тихонов. Он любил читать научно-популярные книжки по физике – в них не было ни одной формулы и доступно излагались всякие теории.

– В смысле? – удивлённо посмотрел на него Арсеньев.

– В теории относительности скорость света конечна и всегда постоянна. В этом фишка. Отсюда и вытекает относительность пространства и времени, которой нет у Ньютона. А если в теорию относительности ввести бесконечную скорость света, то она превратится в ньютоновскую механику.

Арсеньев нахмурился и, подумав секунду, сказал:

– Ну это да, ты прав… Хотя в реальном мире эта относительность роли не играет, скорости очень низкие.

– Молодец, Алексей! – вдруг улыбнулась Анна Александровна. – Не ожидала от тебя такой осведомлённости! Пять тебе за контрольную. Можешь идти.

– Блин, вот везуха, – воскликнул Рыбенко. – Он же в физике ваще не шарит…

– Не завидуй, он просто умный, – тихо возразила Гришина.

– Тихону всегда везёт, – пробормотал Стаханов, по-прежнему лёжа на парте.

– Спасибо, Анна Санна! – обрадовался Тихонов. – А что с этим делать?

И он указал на свой пустой листок с таким видом, как будто там была уже решённая контрольная.

– Оставь его себе! – усмехнулась она. – На память.

Как ставить эксперименты

Тихонов вдруг понял, почему у Татьяны Юрьевны всегда такое кислое выражение. Она ненавидела химию и своих учеников. Он читал где-то о том, что рутинная работа калечит человека. И вот тот самый случай: из года в год рассказывать химию всё новым и новым учениками, которые эту химию в гробу видели. Но некоторые учителя держались же как-то, ухитрялись заинтересовать в своём предмете. Только не Татьяна Юрьевна – даже химические эксперименты они ставила с таким лицом, что ясно было: ей бесконечно противно.

Понятно, откуда и эта постоянная надменная усмешка. Она нужна, чтобы скрыть свою нелюбовь. А может, это защитная реакция, вроде: «Не вздумайте смеяться надо мной, потому я сама уже смеюсь над вами, и начала это делать первая!»

На урок Татьяна Юрьевна всегда опаздывала, оттягивая тягостный момент встречи с учениками.

Сегодня, пока её не было, Тихонов, Бубнов и Батонов решили разведать, что находится в лаборатории – таинственной комнате за кабинетом химии. Татьяна Юрьевна забыла в двери лаборатории ключ, и они не могли не воспользоваться случаем. Рыбенко поставили на шухер, чтобы он дал сигнал, когда появится учитель.

В лаборатории почти никто никогда не бывал, кроме пары отличников, которым учительница дозволяла иногда помочь ей вынести оборудование и препараты для экспериментов. Тихонову это место казалось кладовой средневекового алхимика, где хранятся разные чудодейственные вещества и удивительные механизмы. У него даже дыхание перехватило, когда он повернул ключ и зашёл внутрь. Следом на цыпочках прокрались Бубнов с Батоновым.

Сумрак. Затхлый воздух. Темноту прореживает лишь тусклый свет из маленького окошка под потолком. Вдоль стен полки со всевозможными приборами, пробирками, банками и склянками. На всём толстый серый слой пыли, ясно, что большей части запасов рука человеческая не касалась много лет.

– Блин, – взволнованно прошептал Бубнов, – дайте мне хотя б час, я бы таких экспериментов тут понаставил!

– Да хоть пять минут, – кивнул Батонов.

Тихонов тоже волновался:

– Вот дура, как с такой рожей недовольной можно ходить, когда здесь такое! Тут же целыми днями можно торчать!

Тут его взгляд упал на бутылку с надписью «Раствор соляной кислоты».

– Парни! Парни! – громко прошептал он. – Смотрите! Кислота!

– Ооо, – в восторге застонали Бубнов и Батонов.

– Надо открыть! Давай!

Тихонов откупорил и сразу понюхал содержимое.

– Ну как, ну как, Тихон?

– Да не поймешь, ничем вроде не пахнет. Может, выдохлась?

– Надо проверить! Давай, лей нам на руки, типа ты пришелец и пытаешь нас. А мы последние земляне.

– Отличная идея!

Они подставили руки, и Тихонов начал осторожно лить.

– Ааааа! Ооооо! – закричали Бубнов и Батонов. – Мы всё равно ничего не скажем!

– Скажете, суки, скажете, ещё как!

Тут Тихонов стал плескать от души, а они побежали по лаборатории, падая на пол и прячась за стеллажи. С полок что-то посыпалось.

– Тихон, шухёр! – они увидели Денисова. – Идёт!

Но было поздно.

– Что здесь такое! – вдруг услышали они дикий крик.

В дверном проеме стояла обезумевшая Татьяна Юрьевна с ключом в поднятой руке – как будто хотела их этим ключом зарезать. Вот кто похож на инопланетянина, – мелькнуло в голове у Тихонова.

– Вы совсем что ли? Вы долбанулись? Вы уроды?

Парни поникли, виновато опустив в головы.

– Вам, дебилам, повезло, что раствор только пятипроцентный! А то сейчас бы сюда ехала «Скорая помощь» – за вами, и полиция – за мной! А уж от тебя, Денисов, я не ожидала! Надеялась, что ты один нормальный в этой компании олигофренов!

– Татьяна Юрьевна, – пробормотал Тихонов, – он ни при чём, он случайно…