Играть в кавер. Антология моего рока

А зря! Источник заразы. [15]

В ходе диалога, отношение блюстителя приобрело характер уважения, солидарности и взаимопонимания к собеседнику. Майор встал, задумавшись, посмотрел в окно.

– Относительно долго, мы еще будем наслаждаться плодами деградации не только функционеров представителей власти, но и наблюдать за прогрессирующими, и без того, уже, потемневшими, нашими маргинальными ценностями. – Он закрыв журнал опроса, молча, вышел из кабинета.

Слугу конвой завел в пустое помещение "обезьянника", громко захлопнув ним дверь.

***

Благодаря стараниям двоюродного брата, представителя другого, "комитетского" органа власти, несправедливо заключенный Слуга, через час уже вдыхал свободный приморский воздух, любуясь светлой природой. Родственный спаситель и его блудный сын, ожидали на привокзальной площади. Мальчишка, немного в стороне, исподлобья поглядывал на чудного, непонятного разумного "чувачка", с подбитым затененным глазом, в рваной шапочке, со смешно развивающимися потрепанными вязальными прядями. Он, стесняясь быть замеченным, отцом и странным гостем отвернулся, растягиваясь в детской улыбке.

– Здравствуй, Иосиф. – Двоюродный брат, с серьезным деловым видом, пожал руку Слуге, нравоучительно поглядывая на зубоскалящего смущенного сына.

Но он тоже, чтобы не засмеяться в лицо, отвернулся, сдерживая гримасу.

Одновременно ощутив комичность ситуации, компания синхронно взорвалась громким залпом смеха.

***

Одним из последующих вечеров, сидя за журнальным столиком, в своей рабочей сторожке отеля, Слуга делал "кайтар". Согласно местных крымско-татарских традиций, "женил" заваривавшийся чай.

В углу комнаты работал старый, казенный телевизор.

Трудно стоять на тонких ногах.

Загнанный в угол четвероногий,

Испуганно ждет щелчка

В уютной чужой берлоге.

Эй, там, на кухне, закройте дверь!

Пахнет паленым, хочется ветра.

Полированный стонет зверь

В чьих-то квадратных метрах.

Оставьте меня – я живой!

С вами говорит телевизор.

Я буду думать своей головой.

С вами говорит телевизор.

Я не хочу называть героев.

С вами говорит телевизор.

Я не хочу говорить о крови. [6]

В передаче программы, транслировались океанские мотивы, с огромными китами, выпрыгивающими из воды, с плеском падающие обратно.

– Некоторые исследователи предполагают, что с помощью шума, возникающего при падении в воду, кит общается со своими товарищами, он как бы говорит им: "Эй! Вы все слышите? Я здесь!" А может быть, киты выпрыгивают из воды, чтобы получше оглядеться вокруг. Или они, таким образом, стряхивают надоедливых паразитов, живущих на их коже…

– В Черном море нет китов… – В дверь комнаты незаметно заглянул Мальчишка. – А мы опять поссорились… Можно зайти?

Слуга, обрадовавшись нежданной встрече, налил пиалу чая, приглашая гостя за стол.

– А ты опять бездельничаешь? Что, ушел из дома? Заходи.

– Говорят, незваный гость хуже татарина. – Юнец нерешительно зашел в комнату, рассматривая, подняв восточную пиалу с чаем.

– Еще неизвестно, кто у кого в гостях. Ты знаешь, люди ссорятся, потому что, не готовы понять друг друга. Хотя, чтобы договориться, иногда даже, не требуется речи.

– Это как? Жестами что ли?

– Речь – это данный нам, всего лишь, один из способов, передачи информации. И кстати, именно с помощью речи, разжигаются конфликты и ссоры. То, что можно использовать во благо, человечеством используется во вред.

– Заставь дурака Богу молиться – он и лоб разобьет. – Задумчиво рассуждая, подытожил подросток.

Слуга, одобряя, оценивая, посмотрел на Мальчишку.

– Это, точно. Хотя, и жесты, могут быть выразительными. Умение говорить о многом, не произнося не слова, известно испокон веков. А в изобразительном искусстве, вообще существует такой вид сценического мастерства. Называется – пантомима. Движения, жесты такого артиста настолько выразительны, что могут взволновать или рассмешить зрителей, создав перед ними разные характеры и истории. Представляешь, без единого произнесенного слова.

Мальчишка, с интересом заслушавшись, смутился, когда заметил на себе взгляд Слуги.

– Да ты видел, таких мимов, с набеленным лицом.

– А под смешной маской, такого человека, могут быть слезы и обиды. – Опять же задумчиво рассуждая, прокомментировал юнец.

– И даже страх… Представляешь, ходит среди нас, на публике, такой, как будто веселый безобидный человечек, и мы можем только догадываться, какие эмоции он испытывает, какие слезы проливает по ночам.

– А женщины? – Мальчишка вспомнил образ всхлипывающей одинокой, тихо плачущей мамы, которая стесняясь быть увиденной сыном, аккуратно вытирает подтеки у глаз.

– С женщинами…, сложнее.

В воображении Слуги предстал образ Евы. Он подробно в памяти отразил ее непонятные черты. Взгляд… Улыбку… Ему даже казалось, что он знает…, любит…, ее, …манеры, …походку. Он вспомнил, как она с легкостью перепрыгивала через тротуарные плиты, подмерзшие лужи, поддуваемая ветром.

Она идет по жизни смеясь,

Она легка как ветер,

Нигде на свете,

Она лицом не ударит в грязь,