Политическая наука № 4 / 2012 г. Мировая политическая динамика

Бухарин С.Н., Ракитянский Н.М. Россия и Польша. Опыт политико-психологического исследования феномена лимитрофизации / Отв. ред. О.А. Платонов. – М.: Институт русской цивилизации, 2011. – 944 с.

Гулевич В.А. Геополитическая ситуация у западных границ Евразийского союза // Геополитика: Информационно-аналитическое издание. – М., 2011. – Вып. 13. – С. 59–64.

Дергачев В. Геополитика новейшая // В. Дергачев. Русская геополитическая энциклопедия. – Режим доступа: http://dergachev.ru/Russian-encyclopaedia/04/23. html (Дата посещения: 14.06.2012.)

Запесоцкий А.С. Культурные различия и международное сотрудничество. – Режим доступа: http://www.culturalnet.ru/main/getfile/1346 (Дата посещения: 14.06.2012.)

Домагала М. Геополитическое измерение европейской политики добрососедства // Геополитика. – М., 2012. – Вып. 13. – С. 65–87.

Домагала М. Стандарт ЕС – это демократия, но только на условиях Запада! – 9 июня 2011. – Режим доступа: http://www.chaspik.info/bodynews/7936.htm (Дата посещения: 14.06.2012.)

Корейба Я. Историко-идеологические основы внешней политики Польши в отношении европейских стран бывшего СССР // Восточная Европа. Перспективы. – М., 2011. – № 2. – С. 63–75.

Лукьянов Ф. Безопасное Восточное партнерство. – Режим доступа: http:// inosmi.ru/op_ed/20111003/175485614.html (Дата посещения: 14.06.2012.)

Мальгин А.В. Россия и Польша сквозь призму «восточной политики» Евросоюза // Восточная Европа. Перспективы. – М., 2011. – № 2. – С. 6–19.

Моро-Дефарж Ф. Глава 6: Геополитика и Франция // Введение в геополитику. – Режим доступа: http://www.democracy.ru/library/misk/introduction_in_geopolitics/ page7.html (Дата посещения: 14.06.2012.)

Серадзан П. «Восточное партнерство» ЕС или рецидив Междуморья. – Режим доступа: http://geopolitica.ru/Articles/241/ (Дата посещения: 14.06.2012.)

Соловьев Э.Г. Современная американская геополитика. – Режим доступа: http://www.perspectivy.info/oykumena/amerika/sovremennaja_amerikanskaja_geopolitika_chast_2_geopoliticheskij_revizionizm_osnovnyje_trajektorii_2010-12-15.htm (Дата посещения: 14.06.2012.)

Суханек Л. Понять Россию. Как поляк должен смотреть на Россию: Доклад на российско-польской конференции «Россия и Польша: Проблемы взаимного восприятия», Москва, 23–24 сентября 2011.

Сыкульски Л. Геополитические мифы Джорджа Фридмана: Взгляд из Польши. – 5 января 2011. – Режим доступа: http://hvylya.org/special-projects/translations/ 8959-2011-01-05-15-41-28.html (Дата посещения: 14.06.2012.)

Цыганков П.А. Французская школа геополитики в 2000-х годах: Отношения ЕС и России // Международные процессы. – М., 2011. – Т. 9, № 2 (26). – С. 36–47.

Цыганков П.А., Фоминых Ф.И. Антироссийский дискурс ЕС и его причины // Общественные науки и современность. – М., 2008. – № 8. – С. 36–47.

Juppe? A., Schweitzer L. La France et l'Europe dans le monde. Livre blanc sur la politique еtrang?re et europеenne de la France, 2008–2020. – P.: La Documentation Fran?aise, 2008. – 222 р.

Chatrе B. Le contexte du rapprochement UE-Russie. – 24 mars 2010. – Mode of access: http://www.afri?ct.org/Le?contexte-du-rapprochement-UE (Дата посещения: 14.06.2012.)

Barbe A. La puissance europeenne en question. – 26 mars 2010. – Mode of access: http://www.afri-ct.org/spip.php?page=imprimir_articulo&id_article=2277&lang=fr (Дата посещения: 14.06. 2012.)

Bayou C. Russie-Europe: Un regard empreint de mеfiance. – 15 octobre 2010. – Mode of access: http://www.diploweb.com/Russie-Europe-un-regard-empreint.html (Дата посещения: 14.06.2012.)

Besan?on A. Les fronti?res orientales de l'Europe. Les cas russe // Commentaires. – P., 1995. – N 71. – Р. 493–500.

Brigot A. «Persistance et utilitе des recherches de gеopolitique» // Еtudes internationals. – P., 2000. – Vol. 31, N 3. – P. 539–558.

Facon I. Russie-Union Europеenne: L’enjeu du voisinage commun //Annuaire Fran?ais de relations internationales. – P., 2007. – Vol. 8. – Р. 620–637.

Gouliani J. – D. Une politique еtrang?re europеenne est-elle possible? – Mode of access: http://www.diplomatie-presse.com/?p=3378#more?3378 (Дата посещения: 14.06.2012.)

Mongrenier J. – S. Le «nihilisme juridique» russe et la gеopolitique Russie-Occident. – 23 janvier 2011. – Mode of access: http://www.diploweb.com/Le-nihilisme-juridique-russe-et?la.html (Дата посещения: 14.06.2012.)

Sur S. La Russie. – 1 septembre 2007. – Mode of access: http://www.afri?ct.org/La-Russie (Дата посещения: 14.06.2012.)

ИССЛЕДУЯ ИСТОРИЮ: ОЧЕРК ЭВОЛЮЦИОННОЙ МОРФОЛОГИИ

    В. ПАТЦЕЛЬТ

1. Основы

Понятие морфологии было введено Иоганном Вольфгангом Гёте в XVIII в. Он описывает такие исследования и их результаты, целью которых является:

• «”распознавание образа или модели” или “Gestalt распознавание”,

• анализ развития таких моделей;

• отношения между такими моделями. В конце концов, они имеют общую историю».

С такой точки зрения морфология обозначает не что иное, как сравнительный анализмоделей, и включает в себя как современные модели, так и исторические[11 - Именно это выражается словом «морфология»: morphе, греческое слово, обозначающее «модель» или «форму», так же как часть греческого слова «-logia» обозначает науку о чем?то, как, например, гео-логия или био-логия.].

Морфологические исследования под разными ярлыками достаточно популярны в изучении истории искусств, языков, идей (юридических), институтов, и вообще живых существ. Вслед за неожиданным открытием, что индоевропейский язык был прародителем санскрита и большинства европейских языков, величайший триумф морфологии произошел в естественной истории: зооло-гам удалось в течение века или чуть больше классифицировать около 2 млн. видов животных, так что не только их «семейная принадлежность» была отражена без особых противоречий, но и обосновать историю жизни биологических форм на земле. Это убедительно показывает хорошие шансы морфологии раскрыть «порядок развития» достаточно близко к фактам.

Заметим, что такие исследования полагались не на исторические документы или генетический анализ. Они были основаны исключительно на наблюдениях над окаменелостями и живыми телами и на обоснованной теории [Glaser, 2011], что позволило сначала распознать, а затем объяснить модели. Вы вряд ли найдете зоолога или биолога, который стал бы заявлять, что классификация животных и растений Линнея, слегка модифицированная сегодня, лишь «научная фантастика» и может быть написана совсем по-другому. Наоборот, анализ, приведенный уже современной генетикой, доказал, что открытия, сделанные десятилетия назад только на основании влияния моделей, их сравнения и интерпретации моделей, абсолютно верны. Поэтому мы не должны избегать использования этих идей и методологии и для классификации исторических и современных политических режимов, так как они помогли сравнительной зоологии и лингвистике обнаружить реальный (исторический) порядок в их многосложных явлениях. Когда мы анализируем общественные институты и политические режимы, эта задача должна быть даже легче, так как у нас не только есть факты, за которыми мы наблюдаем, но довольно часто – и исторические источники, которые рассказывают нам о том, что случилось.

2. Морфологические концепции и их исходные теории

Основными концепциями морфологии являются концепции гомологии и аналогии. На их основе вводится концепция гомойологии. Анализируя более глубокие слои человеческих умений и навыков, мы приходим к концепциям гомодинамии и гомономии. И в конце концов мы принимаем концепции мозаичной эволюции и параллельной эволюции и соотносим их с более широкой концепцией «институциональной архитектуры» для анализа различных «скоростей» эволюционных процессов. Действительно, термин «аналогия» очень популярен. Но концепция аналогии остается неясной. Слово «гомология» используется среди ученых довольно редко. То же самое справедливо и по отношению к концепциям мозаичной эволюции и параллельной эволюции, хотя интуитивно они кажутся понятными. Что же касается таких концепций, как гомойология, гомодинамия и гомономия, они редко используются и в научной дискуссии. Их странные греческие названия могут быть препятствием к их использованию. Может быть, когда-нибудь кто?то и сочтет их интуитивно понятными и привлекательными. Но нам тем не менее нужно понять их сегодня.

Гомология

Гомология обозначает сходство, порожденное общей историей. Это сходство, касающееся общих ген или мем, возникающее на почве генетических или мемов – цепей репликации, когда?то начавшихся от общего предка. Уместно здесь привести два примера. Когда мы рассматриваем скелеты, обладая некоторым профессиональным знанием, мы обнаруживаем, что передние ноги лошадей и людей выглядят довольно похожими. Результаты исследования эволюции говорят нам, что у них близкое происхождение в истории позвоночных. Поэтому мы утверждаем, что они гомологичны. Когда же мы анализируем политические институты, обладая некоторым историческим знанием, мы признаем, что Вечное Законодательное собрание Священной Римской империи германцев и Федеральный Совет и в имперской Германии, и в сегодняшней Федеративной Республике Германия сконструированы по одному и тому же чертежу. Посланники, иногда главы правительств, составных частей федеративной империи или республики собираются для обсуждения и принятия законов. Именно это и представляет собой гомологическое сходство. Правильная формула будет звучать следующим образом: гомология – это сходство в глубинных структурах, так как они созданы в результате процессов структуростроения в соответствии с общепринятыми «чертежами» и «рецептами». Такое сходство не может измениться, его можно только спрятать, особенно с помощью трансформации оригинальной формы или дополнительными «слоями» поверхностных структур, развивающихся со временем, что мы и будем обсуждать в следующем разделе. Члены Германского федерального совета, например, «нормальные политики», а те, кто служил в Имперском федеральном совете, были дипломатами; и эта смена найма для той же институциональной формы связана с адаптацией Федерального совета к трансформированной структуре всего режима, и к новым возможностям легкого перемещения между столицей и другими частями Германии. Такие различия вповерхностных структурах довольно часто скрывают общие глубинные структуры. Это может достигнуть такой степени, что основное сходство, основанное на общих «чертежах», или рецептах, больше не может быть обнаружено невооруженным взглядом, но только в результате аналитического усилия. Еще два примера прояснят ситуацию. Крылья птицы и передние ноги лошади на вид совершенно различны – для всех, кто не знаком со структурой скелета позвоночных. Но те, кто знает историю позвоночных, легко «увидят», что те же самые структуры, т.е. передние ноги, начали выполнять различные функции миллионы лет назад. Эти самые основные структуры трансформировались в соответствии с новыми функциями и были снабжены дополнительными, хорошо прилаженными поверхностными структурами в результате долгого эволюционного процесса проб, ошибок и дифференциальной репродукции. То же самое справедливо для юридических структур. Они смоделированы по тому же «чертежу» выборного представительского собрания. Но они вмонтированы или были вмонтированы в различные общие структуры политического режима, где им приходилось выполнять различные функции. Поэтому со временем они претерпели трансформации и приобрели различные формы, в соответствии с их различными функциями, но при этом никогда не теряли своей общей исходной формы. На конкретные исследования гораздо больше, чем на теорию, влияет то, были ли гомологии созданы генетической репликацией (как в природе) или мем – репликацией (как в культуре). Изучая историю человечества, мы часто узнаем о репликации мем цепей. Это особенно справедливо, если культура использует рукописи, которые мы можем прочесть, и производит достаточно текстов, которые рассказывают о развитии ее институтов, законов или идей с течением времени. В таких случаях, например в европейской или китайской культуре, тексты раскрывают происхождение юридических правил, а исторические записки помогают нам проследить традиции или понять стадии трансформаций в армии, административных органах или партиях от ранней стадии до поздних форм. Но чем дальше мы уходим в историю прошлого, тем менее мы находим текстов или исторических документов, доказывающих, что один институт, закон или идея берет начало в предшествующем институте, законе или идее, т.е. имеет гомологическое сходство. Но когда мы совсем не находим текстов, в которых можно обнаружить эти структурно-строительные «чертежи» или «рецепты» (т.е. мемы или мемплексы), мы просто не можем доказать, что гомологическая схожесть существует. Во всех этих случаях нам приходится полагаться на наблюдения и интерпретацию. Это то, что делали зоологи и биологи, когда они так успешно сформировали классификацию животных и растений. Их работа была основана только на узнавании моделей, и они строили «обоснованную теорию» на предположениях, сделанных на основе интерпретации таких моделей. Только 200 лет спустя, после развития биохимической генетики, стало возможным «объективно» определить степень генетической совместимости между всеми существами, т.е. их степень гомологической схожести. Как мы все знаем, это изменение метода только подтверждает то, что было обнаружено раньше. Но не только успех биологов продемонстрировал, что герменевтические исследования могут привести к обоснованным, строго научным результатам, не подвергающимся никаким сомнениям. Это также было доказано исследователями, занимающимися изучением архитектурных форм (таких, как собор или мечеть), живописи (например, мотив Рождества, проходящий через века и стили), музыки (эволюция мотета от Жоскена до Баха). Все эти исследователи реконструировали историю форм, которые они изучали, через поиски гомологического сходства. И когда они находили дополнительные письменные источники, рассказывающие о том, как исходные «чертежи» или «рецепты» создания этих форм передавались от поколения к поколению среди архитекторов, художников и композиторов, они обычно находили подтверждение тому, что они уже «видели», «слышали» или заказывали. То же самое можно сказать об ученых, работающих в области ранней истории и доисторических времен. Они стремятся и успешно добиваются реконструкции целых культур и ремесленнических систем на основании останков глиняной посуды или человеческих жилищ. По отношению к анализу герменевтической информации они ничем не отличаются от биологов, таких, как Линней, который пытался обнаружить определенный порядок в огромном разнообразии растений и животных. Но в одном смысле биологам пришлось начинать при явно худших обстоятельствах. Рукописи и тексты в качестве «чертежей» и «рецептов» создания культурных и социальных структур, а также как носителей культурных форм, были «читабельны» и понимаемы в течение почти 4 тыс. лет. Их тщательный анализ производился в течение многих веков. В то время как даже о существовании ДНК как основного «чертежа» или «рецепта» в природе стало известно только в последнем столетии. Тем не менее биологи сформулировали правильные утверждения о цепях генетических репликаций на основе выводов о гомологических сходствах. Но как же им удалось добиться успеха? Понятно, что знания о животноводстве, т.е. опыт «практической генетической репликации», дал им возможность развить некоторые базовые идеи. Но решающим оказался тот факт, что они строго следовали методологии, которая теперь известна как морфология. Со временем этот подход был систематизирован и его стали преподавать, в том числе такие ученые, как Адольф Ремане и Руперт Ридль [Riedl, 2003]. Для исследователей общественных наук тоже было бы мудро полагаться на эту методологию, в особенности там, где нет никаких текстов, которые могли бы раскрыть существование гомологий напрямую. Существует три проверенных критерия, позволяющих обнаружить гомологическое сходство, даже не имея доступа к таким генетическим или мем-рукописям, которые физически передавали бы «чертежи» или «рецепты» от одного поколения следующему. Все они полагаются на расчет вероятности (calculus of probability). Основная идея заключается в том, чтобы гипотетически предположить наличие гомологического сходства в любом случае, когда почти невозможно предположить, что наблюдаемое сходство в структурах развилось случайно, т.е. без наличия общего предка, независимо от того, насколько он отдален. Следует заметить, что когда мы применяем эту идею в сфере социокультурной эволюции, основная идея «репликации чертежа» подвергается серьезной модификации: в то время как генетическая репликация, в отличие от искусственного осеменения, требует совместного присутствия донора и получателя «чертежа», в случае мем-репликации все происходит по-другому: мемы могут перескакивать через века (как идея Аристотеля, вдохновившая Фому Аквинского после того, как ее забыли на латинском Западе на века) и континенты (как институциональная форма Британского парламента в бывших английских колониях). При таком определении «общего предка» следующие критерии могут оказаться полезными для сравнительного анализа гуманитарных наук, как это уже произошло в зоологии.

1. Положение структуры в принимающей структуре: находим ли мы структуры, гомологическую схожесть которых мы хотим определить, в том же месте в разных скелетах или формах собора или института, в котором мы обнаружили его? Если так, то возможно, что это произошло не случайно, а потому, что «чертеж» или «рецепт», на котором построена эта структура внутри принимающей структуры, такой же, по крайней мере в основных чертах, во всех случаях. Следующий вопрос, конечно, каким образом этот «чертеж» или «рецепт» совершил «путешествие» между разными местами или принимающими структурами, где мы находим его теперь. В гуманитарных науках это привело бы нас к анализу процессов культурной диссеминации.

2. Специальное качество: демонстрируют ли структуры, гомологическое сходство которых мы определяем, одинаковую «архитектуру» во всех разнообразных скелетах и институтах, формах религиозного построения и музыкальных композициях, которые мы сравниваем? Если да, то опять появляется возможность того, что это происходит не случайно, а потому, что «чертежи» или «рецепты», на которых построена структура, одинаковы во всех случаях. Тогда мы опять должны выяснить, каким образом «путешествовали» гены или мемы, создатели структуры.

3. Существование переходных форм: если мы можем найти переходные формы между настоящей структурой и предыдущей, вполне возможно, «структурой» – «предком», тогда высока вероятность гомологичного сходства. Тогда мы можем предположить это, даже несмотря на тот факт, что настоящая структура сильно отличается внешне от предыдущей структуры и/или интегрирована в совершенно другую обстановку. Среди ярких примеров такого гомологичного сходства можно назвать три человеческие слуховые косточки и скулы акулы. И хотя на первый взгляд невозможно поверить, что между ними может быть что?то общее, можно продемонстрировать, что первые произошли от последних много миллионов лет назад. Также можно продемонстрировать, что современные парламенты происходят от собрания сословий, хотя эти два института выглядят совершенно по-разному. Структуры, отвечающие, по крайней мере, последнему критерию, могут быть признаны гомологичными вне всякого серьезного сомнения. Если структуры соответствуют первым двум критериям, очень возможно, что мы имеем дело с гомологическим сходством. И во многих случаях даже соответствие одному из первых двух критериев может оправдать такое утверждение.

Аналогия

Хотя в разговорах мы довольно часто употребляем это слово, определить аналогию гораздо труднее, и это требует более внимательного и глубокого размышления. Поэтому неудивительно, что в определении и использовании аналогий случается столько ошибок. Главная причина этих проблем заключается в том, что нам надо заранееисключить гомологические сходства, до того, как эта вторая форма сходства может быть вполне обоснованно присвоена двум или более сравниваемым структурам. Это требование становится очевидным, когда мы анализируем главные черты аналогового сходства: аналогия обозначает сходство, основанное на адаптации структурами разного происхождения к одинаковым проблемам их окружающей среды. Другими словами, аналоговые сходства – это сходства поверхностных структур, являющиеся результатом адаптационных процессов, в то время как гомологические сходства – это сходства в глубинных структурах, являющиеся результатом генетических или мем-репликаций.

Приведем два примера. Крылья птиц и насекомых имеют совершенно разное происхождение, но они очень схожи, так как обе структуры развивались в течение многих поколений, в борьбе с одинаковой проблемой, а именно: как поднять тело в воздух и заставить его лететь. В мире политических институтов Сенат США и Немецкий федеральный совет выглядят очень похожими друг на друга, когда проводят пленарное заседание или работают в комиссиях. Таким образом, они соблазняют наивных наблюдателей, заставляя их поверить, что они принадлежат одному и тому же типу «федерального представительного собрания». Но на самом деле у них совершенно разные «предки». В случае США – это были представители судебной власти от каждого штата, а в немецком случае – послы правительств разных государств.

Так как аналоговое сходство является результатом взаимодействия различных структур с одинаковой окружающей средой, оно возникает и исчезает в зависимости от изменения функций, выполняемых данной структурой, и от величины структурной нагрузки, которую оно несет. Анализ аналогий, таким образом, помогает нам понять, как изменяющееся влияние окружающей среды и функциональных требований может подтолкнуть развитие совершенно разных форм структур, которые имели одинаковое происхождение. Другими словами, аналогии объясняют нам многое о процессах внешней селекции и важных факторах дифференциальной репродукции. Поэтому Конрад Лоренц в своей известной речи на церемонии присуждения Нобелевской премии назвал аналогии «источником знания» (Lorenz, 1994). Это объясняет, почему историки, обществоведы и практикующие политики любят искать аналогии и пытаются научиться у них. Но также справедливо и то, что они редко соглашаются по поводу того, чему же именно конкретная аналогия может «действительно» научить, и обычно не соглашаются даже в том, является ли данная аналогия «действительной» или «ошибочной». В чем же причина таких проблем вокруг такого популярного определения наблюдаемого и интерпретируемого сходства? Похоже, что главной причиной является тот факт, что поиск аналогий обычно проводится очень интуитивно, а не методологически контролируемым путем. Это происходит из-за того, что большинство людей, и даже ученых, не имеют ясной концепции гомологии. В результате они не делают и не формулируют важного отличия между «сходством, основанном на происхождении» (т.е. гомологическом сходстве), и «сходством, основанном на адаптации» (т.е. аналоговом сходстве). Вместо этого понятие аналогии используется как общий термин для всех видов сходств. Но так как существуют совершенно разные типы сходств, всегда найдется веская причина утверждать, что то, что называется аналогией (так как имеет некоторые общие черты с чем?то еще), на самом деле совсем не так похоже или так похоже, как утверждалось в споре. В конце концов, сходство происхождения под слоем различных дополнительных структурных слоев, которые адаптируют его к различной окружающей среде, и на самом деле что?то совсем другое, чем сходство, которое создано адаптацией различных структур к одинаковым требованиям. Поэтому неудивительно, что те, у кого не хватает слов, чтобы объяснить эти отличия, втягиваются бесконечно в бесплодные дебаты о «неправильных аналогиях» и «сбивающих с толку примерах», т.е. в обсуждение того, есть ли «реальное» или хотя бы «достаточно» сходства между двумя или более случаями. В худшем случае, человек начинает чувствовать себя неловко во всей этой затее со сравнительными исследованиями и перестает даже искать сходство – по крайней мере пока сравниваемые случаи или структуры не признаются «сходными вне всякого сомнения» с самого начала. Но эмпирическая наука во многом опирается на сравнения, и ничто кроме сравнения не может показать нам, есть ли сходство или его нет. Поэтому нам просто необходима ясная концепция, чтобы мы могли понять разные формы сходства. Концепции гомологии и аналогии к тому же помогают нам справиться с этой проблемой. Но их недостаточно.

Гомойология

Возможно ли, чтобы схожие проблемы окружения влияли на структуры, которые уже сходны из-за своего происхождения? Конечно! Именно такой интерактивный эффект и называется «гомойологией». То есть формирование аналогового сходства на базе уже существующего гомологического сходства. В таких случаях давление адаптации оказывается на структуры, которые уже схожи. В результате получаются формы очень эффективные и поэтому очень понятные. Мы находим такие формы сходства, например, в свободно избираемых многопартийных парламентах, которые выполняют свои функции в либеральных демократиях (контроль над правительством, законодательство, коммуникации). Здесь сходные проблемы в сходном окружении воздействуют на институты со сходным происхождением, и это приводит к созданию собраний, которые мы называем «полноправным» или даже «настоящим» парламентом. Компаративисты, которые заявляют, что, чтобы иметь «возможность сравнивать», требуется «достаточная степень сходства», кажется, имеют в виду именно эту комбинацию двух взаимно усиливающих друг друга форм сходства[12 - «Гомойос» в классическом греческом на самом деле обозначает «сходный».]. Но довольно часто случаи сходства «только» по происхождению или «только» по адаптации к одинаковым проблемам исключаются из анализа как «недостаточно сходные». Конечно, это лишает нас и дополнительных знаний об (просто) аналогиях, и возможности реконструировать «скрытые взаимоотношения», т.е. гомологическое сходство в основе по-разному адаптирующихся структур. Например, некоторые ученые-правоведы утверждают, что только парламенты либеральных демократий могут быть законно использованы для сравнения, в то время как сравнение их с социалистическим законодательством или с сословным собранием не может не привести к искаженным или даже совершенно неправильным результатам. Я категорически против такого утверждения и заявляю, что сравнительный анализ значительно быстрее прогрессировал бы, если бы мы перестали исключать негомойологические случаи из нашего сравнения. Кроме того, мы могли бы избавиться от бессмысленных дискуссий о «недопустимых аналогиях», если бы мы использовали концепцию гомойологии для того, чтобы противопоставить случаи, совмещающие гомологическое и аналоговое сходство, случаям, где присутствует только одна форма сходства.

Гомодинамия