Гемеродромос – гонец из прошлого

Гемеродромос – гонец из прошлого
Иван Кочнев

Молодой электромонтёр из дежурной бригады Илья Пилюгин в результате случайного стечения обстоятельств попадает в незнакомое место на много лет вперёд, где в объятиях двух очаровательных нимфоманок погружается в мир плотских утех и познаёт искусство безудержного сладострастия.

Иван Кочнев

Гемеродромос – гонец из прошлого

Глава 1

1961

На окраине города, в квартире двухэтажного дома послевоенной постройки, что рядом с недавно построенной городской ТЭЦ*, расположилась компания молодых мужчин. После второй ночной смены, парни из дежурной бригады энергетиков решили немного расслабиться: попить пивка, поговорить о работе, о жизни и, конечно же, о женщинах. На их лицах отражалась накопившаяся за две смены усталость, их скулы, щёки, подбородки покрыла двухдневная щетина, но глаза светились особой радостью и эйфорией от предвкушения приятного душевного и физического расслабона, расслабона от предстоящих так называемых длинных» выходных.

(* – Теплоэлектроцентраль)

– Ха, ха, ха, ха! – грохотали басами мужчины после очередной курьёзной байки на пикантную тему.

Тёма Сидикин извлёк из кармана открытую пачку папирос «Беломор канал», пальцем дал щелбан в дно пачки, из неё вылетела папироска. Ловко её поймав, слегка дунул в бумажную гильзу, согнул её в форме буквы «Z» и зажал папироску в зубах. Затем провёл ладонью по поверхности стола и театрально чиркнул по ней спичкой. От трения спичка оставила на столе еле заметную полоску и дала пламя. Тёма прикурил, смачно затянулся и важно выпустил колечко дыма. Сидящие за столом тут же разобрали из пачки оставшиеся папироски и все по примеру Сидикина принялись дружно дымить.

– На прошлой неделе я в гостях у самого профессора Завражнова побывал, – приступил к своему рассказу Слава Бородачёв, – он с моим батей в одном полку воевал. Мы ему там с машиной помогли разобраться, то да сё. Короче, он нас пятизвёздочным коньячком угостил.

– Фу, коньяк, клопами пахнет, – вставил своё слово Вася Скворцов. – Вот водка, это я понимаю, чистый спирт и родниковая вода.

– Ни фига ты не разбираешься в колбасных обрезках Вася, – парировал Бородачёв. – Если коньяк пить залпом как водку, то конечно только клопов и учуешь. Его и пьют-то не из рюмок, а из широких таких стаканов, бокалами называются. Наливаешь небольшую порцию и качаешь бокал в руке, даёшь напитку расплескаться по стенкам, вот тогда не клопов учуешь, а приятные такие ароматы. Как объяснил профессор, это и виноград, и ваниль с корицей, и какао, и даже чуть-чуть гвоздики. Всё это букетом называется. Одно слово, учёный человек.

– А как пить, если не залпом, в нём же сорок градусов, – донеслось из-за стола.

– Его не пить надо, надо смаковать. Отпиваешь с глоток, но не глотаешь. И так приятно во рту становится, и даже крепости не чувствуешь. Вот тогда этот букет вообще по-другому ощущаешь. А когда проглотишь, так тепло по всему телу растекается.

– Во! Слушайте анекдот про клопов, – донеслось из-за стола. – Пессимист, значит, понюхал стакан с коньяком. Фу, говорит, клопами пахнет. А оптимист, значит, раздавил клопа на стене. Класс, говорит, коньяком пахнет!

– Ха, ха, ха, ха!

В комнату, торжественно держа на ладонях огромную сковороду со шкарчащей яичницей на сале, вошёл хозяин квартиры Иван Ермолаев. Через его плечо было перекинуто кухонное полотенце, лицо выражало озабоченность происходящим процессом, сжатые губы еле сдерживали улыбку.

– Илюша помоги поставить на стол, – обратился он к самому молодому члены бригады, к Илье Пилюгину.

Не ожидая подвоха, что сковорода может оказаться раскалённой, ведь Иван спокойно держал её на ладонях, Илья голыми руками смело схватил за края сковороды и.., получив неожиданный ожог, тут же оттолкнул её от себя. Ивану еле удалось извернуться, чтобы удержать сковороду на ладонях и тем самым не лишить бригаду драгоценного завтрака.

– Ты что, офигел, Ермолай! – выругался Илья на жёсткую шутку товарища. – Предупреждать надо.

– Сам ты офигел, молодой! Голыми руками сковороду хватаешь, полотенце же есть.

Иван аккуратно спустил с ладоней сковороду на середину стола и взору компании открылась вырезанная из паронита* теплоизоляционная прокладка, которая, будучи не видимой из-за малых размеров и защищала ладони от ожога.

(* – листовой материал, изготовляемый прессованием массы, состоящей из асбеста, каучука и порошковых ингредиентов, применяется для теплоизоляции и уплотнения фланцевых соединений трубопроводов).

– Не расстраивайся, – похлопывая по плечу подбодрил Илью Вася Скворцов, – в теплоэнергетике работаем, а у нас знаешь, производство травмоопасное. Не то, что о сковороду, даже о трубопровод с острым* паром можно обжечься.

(* – в теплоэнергетике это перегретый выше критической температуры водяной пар выше +345

С)

Несмотря на жёсткость, шутка удалась, и все дружно рассмеялись.

Мужчины разлили бутылочное пиво каждый в свой стакан. Чтобы пена не выходила за края, наливали осторожно, держа посуду в наклон. Илья же наливать в стакан не стал и уже приготовился приложить бутылку ко рту, как его резко остановил хозяин застолья Иван Ермолаев.

– Ты что молодой, из горла? собрался пить?

– Дык так удобней! Горлышко же есть, и с пеной возиться не надо.

– Эх, молодёжь, учишь их учишь, а толку никакого.

– ???? – повис в ответ вопрос.

– Напитком наслаждаться надо, а вам лишь бы жажду утолить, живот наполнить. Пиво, молодой, до?лжно употребить из запотевшего стакана, или из кружки, тогда в полной мере и ощутишь все ароматы и вкусы этого благородного напитка. А из бутылки – ни запаха тебе, ни вкуса.

– Ну тогда наливай Иван Егорович, – парировал Илья, протягивая Ермолаеву свой стакан.

– А знаете, – решил вернуть разговор в пикантное русло Тёма Сидикин, – француженки своим мужьям в постели делают миньет. Или минет. Короче, не помню, как правильно называется.

– Правильно миньет, – уточнил Вася Скворцов.

– С фига ли миньет-то, если правильно минет, – вставил свои знания Иван Ермолаев, единственный женатый мужчина в компании. – Я это слово недавно в книжке прочитал.

Остальные с любопытством слушали интересную беседу «уважаемых» в этой теме знатоков. В те шестидесятые годы двадцатого столетия такие слова как секс и эротика были не то, чтобы под запретом, такие слова вообще мало кто знал, а тем более мало кто слышал и о петтинге, и о куннилингусе, и о минете, и о прочих, признанных в тогдашнем обществе «извращениями», видах секса. В советских школах этому не учили, в вузах лекций не читали, в библиотеках книжек таких не выставляли. Умение обращаться с женщиной в постели молодые люди приобретали чисто инстинктивно и конечно же из рассказов товарищей.

– Да там в твоей книжке перевод не правильный, – стоял на своём Вася. – Они же французы, у них всё вкусное через мягкий знак. Бульон, шиньон, жульен, миньет.

– Ха, ха, ха, ха!

– А что такое миньет? – не удержался от вопроса и самый молодой в компании, Илья.

В комнате повисла пауза, слушатели навострили уши. Наконец-то и они узнают истинное значение этого таинственного французского слова, которое сегодня за столом с наслаждением смакуют «знатоки» французского языка.

– Ну ты Илюша ва-а-ще отсталый! – ухмыльнулся опытный в постельных делах потому как женатый по статусу Иван.

– Ты с понтом продвинутый, – даже обиделся на ухмылку Илья. – Сам-то не так давно в книжке прочитал, а мне такая книга на глаза не попадалась. Так что это?

Тёма и Вася тоже с любопытством уставились на Ивана, видимо потому как это слово всего лишь слышали от других, а он, можно сказать, узнал его из первоисточника, из книги.

– Да знаете, – Иван понял, что и эти двое спорщиков сами толком ничего не знают, и теперь вся надежда на него, и теперь он центр внимания, – это когда, даже стыдно сказать, жена сосёт мужу его тот конец.

– Фу! – донеслось из-за стола. – Это же противно!

– Не знаю кто как, а я бы не отказался, чтобы мне пососали, – поглаживая низ живота поделился фантазией Тёма Сидикин.

– Н-да, наверное, это классно! – поддержал его Вася Скворцов.