Девятый сын Света. Вера. Любовь. Надежда

– Давай одну, я слежу за фигурой. – ответил я, принимая кружку невкусного чая из тонких, как тростинки, рук брата.

– Может, в кино сходим? Как думаешь? – спросил Алион, подавая мне миску с печеньем.

– Можно, а на что ты хочешь? – я отправил печеньку в рот и сделал солидный глоток из кружки, изо всех сил стараясь сохранить нормальное выражение лица. Соли братец не пожалел.

– Тоже не вкусный? – виновато развел руками шеф-повар. – Прости, кажется, я опять что-то не то сделал.

– Все в порядке, мне правда нравится. – я встал со стула и обнял брата, который обмяк в моих руках. Очередной приступ. – Спасибо, Алион. Пожалуйста, не оставляй меня, мы же всегда были вместе. Куда я без тебя, головастый?

Этот приступ был последний, больше брат не просыпался. Он лежал, мог иногда открыть глаза, но не более. На следующий день мы сразу вызвали скорую и врачи сказали, что, скорее всего, он больше не очнется. Нам дали от силы девять месяцев, но он продержался год, прежде чем оказаться в больнице на приборе искусственного жизнеобеспечения. Огромный квадратный ящик заставлял Ала дышать и следил за тем, чтобы его сердце продолжало биться, а куча капельниц и трубок доставляли в его тело пищу.

– Илон? – спросила Алиса, в один из немногих вечеров, которые мы могли провести вместе. Ее золотые волосы, которые доходили почти до пояса были заплетены в две большие косы, одну из которых я, по привычке, держал в руках и внимательно рассматривал. Помогало думать или наоборот.

– А? – спросил я, вернувшись в мир живых.

– Ты опять где-то бродишь! – она надула щеки и с укором взглянула на меня своими большими голубыми глазами.

– Прости, задумался, долго я так проспал? – улыбнулся я.

– Минут двадцать ты медленно тонул, а еще через пять совсем затих. Я спрашивала, что с Алом? Все по-прежнему? – Алиса сказала это так тихо и осторожно, чтобы я опять не ушел в себя, но я все равно вспомнил утренний разговор с отцом и причину, по которой провалился в первый раз.

– Врачи сказали, что его нужно отключить, все бесполезно. – ответил я и ушел из теплых рук любимой.

– Совсем ничего?

– Ага. И правильно, он достаточно настрадался. – я сжал кулаки и отвел взгляд в сторону безлюдной аллеи, в самом конце которой мы любили отдыхать от суеты и болтать.

– Возможно, ты прав. – она встала с лавочки, подошла и взяла меня за руку. – Он перестанет страдать, да и ты тоже. Отпусти его и будь счастлив. Ради вас двоих, Ал любит тебя и я уверена, что хотел бы, чтобы ты принял это решение.

– Да. – кивнул я, понимая, что водопад из глаз не остановить. – Прости, что показываюсь перед тобой в таком виде!

– Неужели я не выдержу вида, как ты льешь слезы! Мы все люди и нам бывает больно. Не строй из себя железного человека, я все понимаю. – ласковая рука начала гладить меня по голове, я развернулся и уткнулся лицом в ее плечо. Жалкая тряпка.

– Все будет хорошо. Я выдержу, а Алион пойдет дальше, в лучший мир.

Мы приехали в больницу на следующий день, прекрасным воскресным утром. Солнце играло лучами в стеклах многоэтажек, мелкие облачка плавали по голубому небу, словно кораблики, а теплый ветерок ласково игрался волосами. Алиса в этот день решила быть со мной и не выпускать мою руку до самого конца. Здание больницы, белое, пятиэтажное изваяние было в этой части города как будто чужим. Вставлено откуда-то издалека и совершенно не вписывалось в этот серый мир металла и стекла.

Стеклянные автоматические двери распахнулись перед нами под общий шум персонала и посетителей больницы. Все сновали туда-сюда, сжимая в руках медкарты, кто-то привел маленьких детей на плановый осмотр или в клинику, голоса шумели на все лады, кто-то грустный, кто-то радостный и лишь я и отец не вписывались в эту картину, словно мы были двумя каплями серой краски на разноцветном натюрморте художника-авангардиста. Алиса была единственным лучиком света, не дававшим мне сбежать из этого места, но в глубине души я знал, что должен сделать то, что необходимо, а именно закончить все это. Отключить аппарат своей рукой, подарить брату вечный покой. Мы шли через поток людей в отделение интенсивной терапии, где прибор удерживал Алиона на волоске от смерти.

Когда мы заходили в лифт, Алиса посмотрела на меня и кивнула, я ответил кивком и сильнее сжал ее руку. Медленно загорались лампочки второго этажа, третьего, четвертого и, наконец, пятого. Раздался пронзительный звонок лифта и двери открылись. В отделении царила гробовая тишина, лампы почему-то не горели, такое ощущение, что здесь давно никого не было. Воздух спертый, видимо, давно не проветривали, полы грязные, а окна покрыты пленкой жира или еще чего-то. Странно, когда я был здесь на прошлой неделе, все было как обычно, пациенты, медработники. Мы дошли до палаты Ала, и дверь открылась, там стоял тот самый врач.

– Добрый день. – сказал он, жестом приглашая нас зайти.

На брата было жалко смотреть. Он стал похож на скелет, обтянутой кожей, некогда рыжие волосы отрасли и побелели, а признаки жизни за него подавал железный куб с мониторами. Он лежал на кровати, укрытый одеялом, поверх которого покоились исколотые руки.

– Привет, братишка. – улыбнулся я, сдерживая поток слез. Так, сделай глубокий вдох и успокойся. – Черт! Дайте мне минуту!

– Илон! – отец с силой сжал мне плечо и заставил еще раз взглянуть на брата. – Не видишь, на что он стал похож? Спаси его от этого. Только ты это можешь.

– Все хорошо. Не бойся, ты подаришь ему облегчение. – Алиса встала на носочки и поцеловала меня в щеку. Пахнуло гарью и серой.

– Вашего брата тут нет, есть только физическая оболочка, которая не чувствует абсолютно ничего. – подал голос доктор. – Вы проявите милосердие, если дадите этому телу спокойно умереть. Сердце просто остановится и все закончится. Прошу вас.

Я отпустил руку Алисы и подошел к аппарату. Большая красная кнопка, нажми и все закончится. Просто нажми и твой брат не будет страдать, а ты будешь дальше жить и будешь счастлив. Боль утихнет, все забудется.

– Давайте, молодой человек, вы сможете. – в глазах доктора сверкнул знакомый огонек.

Я занес палец над кнопкой и в последний раз взглянул на тело брата. Алион, прости меня за все. За то, что подкалывал, за то, что смеялся над твоими мечтами, за то, что не спас тебя. И за то, что убиваю.

– Давай! – глаза врача горели красным огнем, в голове вспылили странные картинки, подвал, пытки, боль вспышками загоралась в голове, принося воспоминания, которые были мои и одновременно чужими. Человек, похожий на отца, только старше, по имени Константин, огромная черная тварь с тысячей лиц и рук. Мое лицо, покрытое чешуей и с такими же красными глазами, как у этого врача. Нерул Фель.

– Подождите! – нахмурился я. – Константин? Что тут происходит?

– Илон, зови меня папа, все в порядке, не ломай комедию, а жми! – отец злился, стоп, какой отец? Его глаза тоже сияли красным.

– Нажми на кнопку, и мы будем счастливы. Боль уйдет и все будет хорошо! – улыбалась Алиса, демонстрируя кошачьи зрачки в алых радужках.

– Ах ты сволочь! – заорал я, врезав от души врачу по наглой роже.

– Что ты творишь? – взревел отец.

– А ты вообще заткнись, хреновая три-дэ модель! – ярости моей не было предела от всего этого цирка. – Нерул, тварь!

– Раскусил-таки! – ухмыльнулся врач, превращаясь в чешуйчатого демона. – А ведь нажал бы ты кнопку, и все закончилось бы хорошо!

– Так, значит, только я мог добить Свет внутри себя? – спросил я, показывая пальцем на Алиона.

– А ты сегодня дико проницателен, не то, что последние два года, пока ты проживал жизнь, которую я тебе подарил! Разве ты не был счастлив? Не радовался каждому дню, не отягощенный ни болью, ни ответственностью? – развел руками Нерул. – Нажми на кнопку, и ты забудешь все и проживешь эту жизнь, как собственную. Даю тебе последний шанс! – по демону было видно, что он закипает, кажется, что мы зашли в тупик.

– Ну да, я купился на эту постановку, вот только финал слабоват, а актеры вообще ужас! – усмехнулся я. – А вообще где это мы? Или ты не настроен на светские беседы?

– Ты сейчас в Долине Снов, правда отказался здесь оставаться, а она этого не любит. Так что добро пожаловать в Обитель Кошмаров. – после этих слов пол под ногами заходил ходуном.

Стены потрескались, Нерул исчез, а «отец» и Алиса обернулись демонами, про которых я вычитал из книжек. Класс низшие, уродливые тощие твари с обилием клыков и когтей, огромными головами и глазищами. Так вот от кого воняло гарью.

– И с этим мы… – мое лицо скривила гримаса отвращения, а желудок захотел извергнуть все, что съел за последние два года.

Раздался дикий грохот, окна выбило порывом ветра и я, наконец, смог разглядеть, что происходило на улице. Тотальный хаос и разрушения были сейчас как раз кстати. Дома рассыпались в крошево из бетона и металла, небеса покраснели, а облака сменили цвет с белых на черные и каждую секунду разряжались вспышками молний. Ураганные ветра поднимались и захватывали с собой камни, деревья, машины. Отовсюду сбегались демоны, обнаженные худосочные уродливые тела, крики проклятий, безумный смех.

– Да, действительно обитель кошмаров. – заметил я, хватая металлическую подставку для капельниц. – Давайте вы скажете, как нам отсюда выбраться и я ударю вас всего лишь в пол силы?

Но мои собеседники не соизволили ответить, а лишь зашипели и бросились, выставив вперед лапы с длинными когтями. К счастью, вместе с памятью, ко мне вернулись и навыки, поэтому два уродца спустя пару секунд и ударов лежали тихо в углу друг на друге.

– Хорошее оружие. – хмыкнул я, перехватывая капельницу в левую руку, а правой хлопая Алиона по щекам. – Соня, вставай, мы сейчас в самом пекле!

Но братец как спал, так и продолжал. Ай, молодец какой! Кажется, придется повторить эпизод из «замечательной жизни», которую мне так мило преподнес Нерул. Я закинул худющую копию на плечо и побежал прочь из палаты. А куда бежать? Отсюда вообще есть выход? Обитель Кошмаров, Обитель Кошмаров, ничего не помню про нее. Даже не уверен, что про нее было что-то написано в книгах Константина.

– Алион, нет времени спать! Просыпайся, быстро! – рявкнул я, встряхнув брата как следует.