Душа и краски

От легкого порыва ветра дверцы немного распахнулись. Транспорт был достаточно старым, вероятно, часто не удавалось закрыть их с первого раза. Мне же хотелось взглянуть поближе на картины, которые лежали внутри. Я подошла ближе, мне стало их видно, хотя внутри было достаточно темно, их краски были сложно различимы. Я подошла вплотную к фургону, мне стало лучше видно. Но мне этого было мало, и я залезла внутрь.

Внутри было пыльно и немного грязно, пахло бензином и еще чем-то. С обеих сторон стояли коробки, окон не было. В потолке была небольшая дыра, откуда внутрь проникал луч света. Это был единственный источник освещения, но его не хватало, чтобы хорошо все рассмотреть. Даже пятна, которые были всюду.

Я подошла к картинам, но мне было видно слишком мало, только форму и размер полотен. Краски почти исчезли в темноте, остались только темные пятна. Мне было непонятно, что изображено. Я пыталась лучше присмотреться, наклонилась, надеясь понять, что на них.

Вдруг дверцы хлопнули, Лилия вернулась. Она заперла меня внутри, в своем фургоне. Стало слишком темно, все вокруг стало одним черным пространством, сразу исчезли стены и потолок. Только луч света продолжал пробиваться сквозь небольшую дыру, мой взгляд зацепился за него.

Громко хлопнула водительская дверь, ключ оказался в замке и повернулся. Двигатель завелся, фургон немного затрясло, потом автомобиль резко тронулся. Я потеряла равновесие и упала, ударившись головой о край картонной коробки. Сначала я попыталась снова оказаться на ногах, но фургон слишком сильно трясло, да и у меня почти не осталось сил, чтобы подняться. Еще немного я пыталась сопротивляться своему положению, но потом я просто потеряла сознание.

Куда ехала Лилия, я не знала и даже ранее не задумывалась об этом. Мое тело лежало в ее фургоне среди коробок, а путь был долгий. Несколько часов с остановками у светофоров и на заправке, следом несколько десятков километров по загородной трассе, которую мне не удалось увидеть. Фургон остановился, заскрипели тормоза, а я так и не пришла в сознание.

Прошло некоторое время, Лилия вспомнила о свертке с холстами, ее руки распахнули дверцы фургона. Внутрь проник солнечный свет, из-за которого стало видно каждый угол внутри. Это грязи тоже касалось, но, конечно, она не могла не заметить меня, лежащую на полу. Ее брови немного нахмурились, она стояла, держась руками за створки. Она осмотрела меня, а потом залезла внутрь и присела рядом со мной.

– Что ты тут делаешь? – произнесла она тихо.

Она поправила мои волосы, которые немного прикрыли лицо. Она видела меня только со спины, поэтому не узнала. Я была для нее незнакомым человеком, который каким-то образом оказался внутри ее фургона. Она начала похлопывать меня по щекам, чтобы привести в сознание, но никакой реакции не было. Шлепки стали немного сильнее, а потом она схватила меня за плечи и начала трясти.

– Очнись! – тревожно сорвалось с ее языка.

Я начала слышать ее голос и ощущать ее руки, вцепившиеся в мои плечи. У меня почти не было сил, но мне удалось немного поспать, пока фургон ехал. Мои глаза с трудом начали открываться, сначала я увидела теплый солнечный свет, а потом передо мной начали появляться знакомые мне черты лица. Она была взволнована и прикусывала нижнюю губу.

– Эй, ты в порядке? – спросила она, заметив, что я пришла в себя.

Я молчала. Молчала, не зная, что ответить. Мой разум еще дремал, сложно было понять, где была я, что со мной происходило. Меня приводил в чувства незнакомый мне человек, моя одежда испачкалась, болела голова и правое плечо.

– Кто ты? Как тебя зовут? – спросила Лилия, глядя мне в глаза.

– Лууу…на, – лениво прошептал мой рот, неправильно поставив ударение.

– Выглядишь неважно, – произнесла она, обнаружив синяк на моем виске.

Лилия помогла мне подняться, и мы вылезли из фургона. Под моими ногами оказалась трава, хотя я ее и не чувствовала. Я снова увидела зелень, а когда мой взгляд оторвался от земли, я поняла, что оказалась в очень зеленом месте. Я впервые увидела лес, тысячи деревьев и ни одного фонарного столба, никакого асфальта и неоновых вывесок.

– Я отведу тебя в дом моей бабушки, – сказала Лилия.

За спиной у меня оказался старый деревянный забор с синими железными воротами. Мы отправились за это ограждение и оказались у небольшого краснокирпичного дома. Под ногами трава не заканчивалась, она была всюду, как асфальт в городе. Мы следовали дальше, вошли в эту небольшую постройку, где чем-то очень приятно пахло.

– Садись, – произнесла Лилия, помогая мне устроиться на небольшом диване.

Теперь мое тело оказалось в более комфортных условиях, на диване был мягкий плед. Я снова закрыла глаза, просто закрыла глаза, не потеряла сознание. А Лилия отправилась в соседнюю комнату, ее шаги торопливо ступали по деревянному полу. Вернулась она также быстро, в ее руках был белый флакон и небольшой кусок ваты. Она начала протирать мои виски нашатырем, чей запах заставил меня снова открыть глаза.

Я сидела на небольшой кухне спиной к окну, передо мной стоял стол, на котором лежала клетчатая бело-красная скатерть. Стены были деревянными, потолок тоже, на нем висела старая люстра, чьи хрустальные подвески отражали оранжевый свет солнца. Я подняла голову и посмотрела на Лилию, которая немного успокоилась.

– Луна? Как ты? – спросила она.

Я молчала, сидела, смотрела на нее и молчала. А она вдруг сорвалась с места, подошла к кухонному шкафчику, открыла его, достала два стакана, которые через секунду наполнились водой из стеклянного кувшина. Потом она сразу же вернулась ко мне и протянула мне один из стаканов. Я же с сонным взглядом продолжала смотреть на нее, а она начала пить из второго сосуда, пока ждала, что я заберу у нее воду.

Ее шея немного двигалась от торопливых глотков, пила она, не отрывая от меня глаз. Мне же что-то подсказало, что надо за ней повторить. И я взяла у нее стакан и поднесла к своему рту. Мой первый глоток был приятным и прохладным, я, не медля, отправила всю эту воду в свой желудок.

– Как же ты попала ко мне в фургон? – спросила Лилия, опустошив свой стакан.

Я продолжала молчать и смотреть на нее.

– Сильно же ты ударилась, – продолжила она и приложила к моему виску свой стакан.

Прохладная стеклянная поверхность уменьшила боль, было даже приятно. Теперь мы молчали обе, Лилия продолжала держать стакан у моей головы. Я знала, что мне нечего бояться, внутри меня наполняли умиротворение и слабость. В глазах больше ничего не расплывалось, теперь мне удалось лучше рассмотреть обстановку.

Справа от дивана, на котором я сидела, стоял холодильник. Кухонный гарнитур был деревянным в цвет стен, с обеих сторон от входной двери висели две картины. На правой был натюрморт с кувшином, а слева – портрет Лилии, когда она была еще ребенком. Я сразу заметила знакомые черты, немного курносый нос и глаза с длинными ресницами.

– Давай я принесу тебе чистую одежду? – предложила Лилия, убрав стакан от моего виска.

Я только проводила ее взглядом, она пошла в соседнюю комнату через арку, потом под ее торопливыми шагами заскрипела лестница, ведущая на второй этаж. Вдруг я заметила еще одну картину в соседней комнате. Я поднялась, поставив пустой стакан на стол, и отправилась в следующую комнату. Это была просторная гостиная, чьи стены тоже были деревянными, как и все стены в доме.

Справа располагалась лестница, ведущая на второй этаж, скрипучие ступеньки были покрашены темной морилкой, как и перила. Слева стоял коричневый угловой диван, над которым висело два пейзажа, а перед ним разместилась старая печь, переделанная в камин. Рядом с ней стояло зеленое кресло, а правее у окна старый письменный стол вместе с таким же старым стулом.

Я прошла дальше, чтобы лучше рассмотреть картину, которую заметила. Это был еще один пейзаж с цветущим садом, а с другой стороны от окна висели еще две картины. Мост через реку и цветы на закате. Я обернулась и увидела еще портрет мужчины рядом с дверью, за которой разместился небольшой санузел. Вдруг мое внимание от картин оторвал книжный шкаф, двенадцать полок во всю стену, от потолка до пола, сотни старых и не особо книг. Сотни названий и слов, которые мне были понятны.

Я подошла ближе, рассматривая разноцветные корешки. Моя рука потянулась к зеленой обложке, за которой скрывались рассказы Чехова. Я ее открыла и начала листать, в основном изучая немногочисленные черно-белые иллюстрации. Страницы были такими приятными на ощупь, еще от них приятно пахло. Текст меня тоже привлек, слова были понятны и их значение, но сюжет для меня оставался загадкой. Но потом я заметила диалоги, слова героев.

– Тебе уже лучше? – спросила Лилия, спускаясь с лестницы.

В ее руках была зеленая майка и желтая юбка, она подобрала этот комплект для меня. И, спустившись вниз, помогла мне переодеться и вытерла грязь с моего тела. Снова повторялось то, что было со мной в небоскребе, меня приводили в порядок, только теперь я могла самостоятельно шевелиться. Одежда, конечно, была мне немного велика, но у меня появилось новое для меня чувство защищенности.

– Спасибо, – произнесли мои губы.

– Не за что, – ответила она, поправив на мне футболку, – меня зовут Лилия, но меня называют просто Лила.

Теперь я официально знала ее имя, а в моей голове крутились прочитанные ранее слова. И, кажется, я начала понимать, как использовать свой речевой аппарат. Язык и горло напрягались, а на лице появилось задумчивое выражение. Фразы и диалоги продолжали крутиться в моей памяти, но я продолжала молчать. Лила же тем временем положила мое изумрудное платье в стирку, а точнее, в таз с мыльной водой. Этикеток на нем она не обнаружила, размера и логотипа производителя тоже. Просто положила замачиваться, надо было избавиться от пятен. Для меня же это был просто кусок ткани, который прикрывал мое тело.

– Луна, давай пообедаем вместе? – предложила Лила.

Голод уже несколько часов меня мучил, но в данный момент это было неважно. Я откликалась на эти четыре буквы, каким-то образом они стали моим именем. Только ударение перескочило на первый слог. Луна. Светило, которое появляется на небе ночью. Белый круг, усыпанный кратерами.

– Надеюсь, тебе нравится омлет? – неожиданно раздался голос с кухни.

Я ничего не ответила, продолжая рассматривать картины в доме. Но потом они на первом этаже закончились, и я заметила, что на лестнице тоже что-то висит. Это были картины меньшего размера, мне пришлось преодолеть пару ступенек, чтобы лучше рассмотреть их. Это были небольшие натюрморты, состоящие из двух-трех объектов. Лимон и чашка чая, перец, помидор и огурец, бутылка, ромашка и кубики сахара. Мазки были похожи, их рисовала одна еще не очень опытная рука.

Мои глаза устремились выше, с лестницы виднелся край еще одной работы. Мои ноги пошли дальше вверх, под весом заскрипели ступеньки. Я оказалась на втором этаже перед пейзажем с рекой, блики на воде были похожи на те, что мне приходилось наблюдать прошлой ночью воочию. Только теперь они застыли в виде мазков на плоской поверхности. Осознание этого заставило меня на секунду задержать дыхание.

А потом я осмотрелась вокруг, я находилась между двух спален, двери которых были открыты. На соседней стене висели еще три картины: еще один пейзаж с рекой, куст сирени и кот, уснувший на кресле. Все это были работы одной руки, которая стала более профессиональной.

Внезапно мой нос почувствовал приятный незнакомый мне запах, он доносился с кухни. Это был омлет, он отвлек меня от просмотра картин, потребность в еде напомнила о себе. Я спустилась обратно на первый этаж, снова разглядывая картины на своем пути. Ноги вели меня на кухню, где у плиты стояла Лила.

– Уже почти готово, – сказала она, нарезая помидоры.

Я подошла ближе к плите, увидела сковороду, на которой пузырился желтый блин. Мне сразу стало понятно, откуда шел запах. Но через секунду мой нос уловил еще один, учуяв овощной салат. Он стоял в глубокой миске перед Лилой, которой осталось добавить немного соли.

– Садись. Я уже приготовила тарелки, – продолжила она, немного повернув голову назад.