Ключевой вопрос

Ключевой вопрос
Иван Иванович Сабило

Автор представляет новый взгляд на работу следственных органов, которые в отдельных случаях могут руководствоваться не только "буквой закона", но и здравым смыслом, и глубиной понимания всего, что привело к совершению преступления. И если не встать на сторону преступника, то постараться сделать так, чтобы он не понёс наказания, так как на нём лежит ответственность за жизнь и судьбы других людей. Прежде всего за жизнь ещё не родившегося ребёнка. Таким образом "узаконенная справедливость" вступает в противоречие со справедливостью личностной, душевной. Это фабула романа. В нём показана наша современная жизнь с её острой проблематикой – межгосударственными взаимоотношениями, пандемией, другими острыми вопросами, решение которых может привести к более упорядоченной жизни людей.

Иван Сабило

Ключевой вопрос

1

В дождливое октябрьское утро хорошо и долго спится.

Андрей Евгеньевич Маков проснулся, открыл глаза – половина десятого. Подмигнул картине в золотистой рамке на стене, где, недавно вышитая дочкой разноцветными нитками темноволосая девушка в светлом платье, сладко спит, положив голову на огромную лапу тоже спящего тигра. За ними часть берега озера или реки с деревьями и розовато-жёлтой зарёй. Закинул руки за голову, сладко потянулся и увидел на полу сына в красных трусах и белой майке. Светлые волосы дыбом, будто по дороге сюда волка встретил. Что-то вырезает ножницами из журнала «Культурная столица». Губы вытянул, щёки надул. Во всём лице его, в светлых волосах видна мамочка, и немного отцовского – в широких бровях и ровном, классическом носу. Возле ноги личный телефон и бело-голубая антиковидная маска.

– С добрым утром, Жень! Чем занят?

– Сам видишь, девушку вырезываю.

– Не вырезываю, а вырезаю. И для чего тебе?

– Понравилась. Даже поцеловал её.

– Покажи?

Он вскочил, протянул. Отец вгляделся, почмокал:

– Молоток! У тебя хороший вкус.

– Сам знаю.

– Но целоваться тебе ещё рано.

– Кто сказал?

– Я.

– Так я ж понарошку. Только показал ей, что нравится.

– Ну, если понарошку, сойдёт. А для чего тебе маска?

– Я с нею тренируюсь, чтобы не чихать. Когда надеваю, то обязательно чихаю.

– Ну и что?

– Тогда она мокрая. Как носить мокрую?

– У тебя на неё аллергический синдром. Чаще нужно чистить нос.

– Он и так чистый. Вот Катя в маске не чихает.

– У неё чистый нос. Кстати, а что наши девчонки?

– На кухне. Завтрак кухарят.

– Кухарят? Экое словцо. Откуда оно?

– Воспиталка по телефону говорит. Я запомнил.

– Солидный у тебя набор слов. Мне никто не звонил?

– Нет. Я твой телефон вырубил.

– Как вырубил, кто позволил?! – Андрей Евгеньевич резко отбросил одеяло, схватил с табуретки телефон. Включил его, но смотреть, кто звонил, не стал. – На будущее прошу этого не делать. У меня такая работа, что связь должна быть постоянной.

– Сам знаю. Но и поспать надо. Хотя бы в субботу. Мама говорит, сон – лучший доктор.

– Не лезь в мои дела, думай о своих. Везде, понимаешь, командиры. Даже дома. К тому же до смешного малолетние! Я, между прочим, твой телефон никогда не отключаю. И в голову такое не придёт.

– Мне и не звонят, как тебе. А если звонят, не вылетаю из дому, как ты. После каждого звонка. Мама говорит, папин телефон, как ошейник: кто захочет, тот и дёрнет.

– Можно подумать, ты и мама не знаете, какая у меня работа.

– Знаем, бандитов ловишь. Потом их судят. Катя говорит, что про твою работу в книгах написано. И читает дективы… нет, как их?

– Детективы. Или для краткости дюдики. Детектив, значит сыщик или расследователь.

– Да, Катька их любит. И мама тоже.

– Их любят не только мама и Катя. А знаешь, почему? Потому что в них всегда есть положительный герой.

– Какой герой?

– Положительный. Который всегда за правду, за справедливость и против зла. И делает всё, чтобы зло наказать.

– Следователь, что ли?

– Именно. Полтыщи лет назад жил итальянец Джордано Бруно. Он говорил: «Стремление к истине – единственное занятие, достойное героя».

– А что такое истина?

– Правда. Чистая, без всяких примесей, правда.

– Когда стану совсем большим, буду тебе помогать. Ты хочешь, чтобы я тебе помогал?

– Ты же хотел стать футболистом?

– А, прошло. Мой дед, когда был живой, то говорил, что теперь нет нашего футбола. А играют сплошные… забыл слово.

– Легионеры, что ли?