Город скорби

Я как-то слышал, что за городом (за Астраханью), было это недалеко от Красных Баррикад (ууу), образовался мусорный смерч.

Сильные потоки ветра и воздуха оттяпали целый кусок от свалки, а потом начали кружить со всем этим хламом по округе.

Смерч, у которого несварение. Смерч из говна и палок – вот. Он ещё потом и на одного сельского мужичка грохнулся. Вот такая вот смерть – под грудой разных отходов и вони. Но о чём я? Суть в том, что точно такой же смерч вращается у разных людей в голове. Если я говорю, что стал Богом, то это значит, что так оно и есть. И мы идём проверять мои собственные выводы. Экспериментальным путём. Но без учёных, так как мы сами себе учёные. И сами себе на уме. Мы тоже умные. Да, блин! УМНЫЕ!

Так-так-так, вот Звёздный (слева), вот спуск к какой-то грязной и сальной речке (Кутум? Ерик? Чё это?). Грязь с грязью, размноженный камыш, мусор и отбросы отходов, м-да. Ещё и вода походит на слюну, перемешанную с гноем. Удивительно, что кто-то купается в таких речках. Это, конечно, не река Ганга, но всё же…

Даже сейчас я бы не рискнул там искупаться. А я типа Бог! Цель такая – простая – перейти речку на своих двоих. Так делал Сын Божий. Я не Сын, но всё же. Мне кажется, что и я смогу проделать такой фокус. Боги так могут, смертные только завидуют.

Набираю полную грудь воздуха и ступаю своими немытыми кроссовками (зачем их мыть?) по воде.

Ого! Я иду, действительно иду, ощущается, как лёд, но нескользкий. Это сплошное удовольствие – балансировать на грани возможного. Стал Богом. УРА! Богом стал. И это не ИГРА! Сначала шагаю медленно, потом шагаю уверенно, расправил свою плечи, выровнял осанку, дышу и делаю это со вкусом. Как же вкусно! Приятный ветерок, вкусный, как опавшая звезда. На дворе всё ещё зима, но я не чувствую вибраций мороза. Чувствую только себя и своё тело. Единство с миром, первые минуты нашей вселенной, мои руки (смотрю на них) создали её.

Я не хотел делать людей, но сделал. Это произошло случайно. Если честно, то всю вселенную я создал только ради них – ради камней.

А в процессе эволюции появились всякие побочные органики, а где-то и неорганики (вирусы – кто они?).

Наконец я обрёл себя, стал тем, кто я есть, начал дышать и уверенно шагать. Многое начал вспоминать, осмыслять. Остаётся всего пара шагов. Вот-вот, а я уже на другой стороне речки. Тут всё то же самое – мёртвые собаки, фантики от дешёвых конфет, погнутый шприц (смотрю на него и вижу, как им укололся ребёнок). Повезло. Повезло же, что нигде тут нет СПИДа, а ведь он мог тут быть. СПИДа нет, есть только я. Великий, неповторимый, единственный. Оказалось, что в камышах стоял какой-то алкаш. Мочился на свои грязные ботинки (прицел у него сбит). Эх, алкаш-алкаш. Вижу, что осталось ему на земле немножко времени. Умрёт от своих гнилых лёгких, печень поползёт из него наружу. Надо помочь.

– Эй, отец! – кричу ему.

Он не может сказать мне что-то внятное и одухотворённое.

Ну и ладно. Я щёлкаю большим пальцем, который элегантно накладывается на средний. Щелчок тихий, но нежный. Алкаша схватывает поток холодной плазмы, за пару секунд от него ничего не остаётся. Я дую в раскрытую ладонь, уничтожая атомы, что от него остались. Вселенная обойдётся и без них. Вдруг однажды родится точно такое же бревно. Не стоит, да-да. Уж и так вокруг много разного дерьма. А тут ещё и такие вот экземпляры. Бесполезные, как и вон те дворняжки (бегают у магазина Магнит).

Я щёлкаю ещё раз, небытие пожирает их. От плешивых собак не остаётся ничего. Даже писк растворяется где-то за просторами нашей вселенной. Космическая пустота – вот, что ждёт всех неудобных и некрасивых.

И я знаю ещё кое-что. Знаю, где живёт мой друг. Мой соперник. У него тоже есть сила, особенно тут, – обвожу грязные улицами руками (как театрально и красиво я это делаю), – на этой гадкой планете. Хорошо, что камни (мои прекрасные камни) ничего не испытывают.

Только я про него вспомнил, как его шутки уже тут. Два молодых парня начинают драться из-за девушки.

Они девушке не особо нужны, да и им девушка не особо нужна. Им бы быть вместе (парням), но общество зажало их в рамки. Наверное. Вот они и бодаются, дерутся. Посылаю им слабый разряд электрического тока, пусть успокоятся. Хотя бы на десять минут.

Прихожу в церковь и ищу конкретного священника. Говорю, что мне нужно исповедаться. Подхожу к статному и молодому (образованному) юноше. Такой молодой (это только с виду), а уже такой умный и важный!

Он смотрит на меня своими красными глазами, я тону в них. И томно спрашиваю:

– Дьявол, как твои дела?

Кунсткамера

Астрахань? Мразь. Астрахань? Тварь. Здесь много всего. Здесь чернь и мрак, здесь боль и страх. Расплющенные дети, задушенные старики, призраки, вывернутые наизнанку кошки, чумные собаки, радиоактивный мусор, сумасшедшие активисты, нульсущности, маньяки, самозванные мстители. И никто – никогда – никак – не может помочь этим людям. Город гниёт и гордо загибается. Из его щелей течёт желчь, в которую со временем вливаются потоки крови. Крики и стоны, красивые бутоны цветов, что растут на могилах убитых женщин. Я знаю, знаю, знаю, что у города есть истинное лицо. Его никто не видит, но кто-то может догадываться. В своих кошмарах он видит одну и ту же картину – Астрахань разрывает его на части.

– Я не ваша женщина, меня не нужно впечатлять. Есть какое-нибудь научное обоснование у вашей теории? Факты, примеры, улики? Или Вы только и умеете, что молоть языком? Тоже мне – экстрасенс! О таких читал, много читал, но ни разу не видел чего-то конкретного. Одни слова. А врача словами не удивить.

– Ваш коллега…

– Тот самый, что оказался «демоном» (фу)? Ха! Он просто пропал, такое бывает. И я не смог доказать того, что это он убивал шизофреников и прочих пациентов. Да, статистика выглядит странно, но улик – увы – нет.

– Ну, хорошо. Вот (я бросаю папку на стол). Сегодня мы разберём пару недавних случаев. Думаю, что лучше начать с «дела о мухах».

– …

– Ознакомились? А теперь давайте свою руку. Нам предстоит серия увлекательных прыжков.

***

Жуки, жуки, жуки, жуки! ЖУКИ. Их много. Повсюду в моей жизни жуки. Ребята (ау!), ребята (ууу). У меня проблема. Я живу на улице Космонавтов. Здесь разные люди, животные, гуляют женщины и дети.

Но всё меняется. Я знаю, что всё меняется! Мир умирает. Ползают жуки, проявляется гнилое мясо. Я ел. Признаюсь, что ел гнилую плоть. Так как не знал, что там уже всё прогнило. Там было мясо – оболочка – тёмная – внутри черви. Ряд белых и страшных червей. Они ползали по мясу, по моему рту, я думаю, что теперь они ползают в желудке. В моих глазах. Я вижу их! Вижу!

Пытался вырезать жуков своим ножом для картона. Порезал свои ляжки, вытащил двух или трёх. Постучал к соседу, показал ему, он побледнел. И кто-то мне вызвал скорую. КТО? Я не стал открывать, забился в угол, чесался. Слышать начал жужжание мух. Теперь не только жуки, но и мухи. Я вижу, как мухи покрывают мою голову. Как мёртвая кошка в подъезде покрыта мухами. Вижу гнилое мясо, что разбросано по дому, оно гниёт, покрывается чёрными пятнами. Вижу мёртвого бомжа, мухи сидят и на нём. У него гнойные раны на теле – оттуда вытекает зелёный гной, там есть белые комки, красные разводы. На его ранках сидят мухи. В его ранках копошатся белые черви.

ПОЧЕМУ я один вижу трупов? Почему я один слышу МУХ?

Тут больше никто не понимает. Что приходит конец. Жуки во мне, на тебе, на улице Космонавтов. ААА, голова (кто-то покончил с собой).

ЖЖЖ

Слышите? Это они. Это мухи! Значит, что миру приходит конец! И нам тоже. Но что-то можно. Можно что-то сделать. Я одинок, как брошенные дети. Меня никто не понимает, как не понимают учителя, когда он насилует одного из…

Сажусь в машину. Жертва. Им нужна жертва (всё чешется и скребётся, жуки во мне, мухи везде).

Вон-вон-вон! Женщина во дворе, беременная, с коляской. Отдать за мир жизни. Я. Должен. Отдать. Их.

И я отдам.

Я сбиваю её, давлю её кости, сдаю назад, крушу её, коляска треснула, живот лопнул, голова стала плоской, она теперь фарш, что готов им в употребление. Мух нет, жуки есть. В глазах. Я достаю нож по картону и начинаю их вырезать.

ЖЖЖ

***

У меня была девочка. Розовая, маленькая, хорошая. Иногда смеялась, иногда плакала. Ещё смешно дрыгала ручками, танцевала.

– Люблю тебя, Ю!

– М-ам-а – говорила она.

И я умилялась. Мне так хорошо. Бог подарил ангелочка. И послал мне испытания. Это нормально, ведь я понимаю это. Я принимаю это. Без труда ничего не бывает. Вот и моя сладкая булочка требовала к себе внимания. Она болела, причём очень сильно. Врачи говорили, что ей остаётся не так уж и долго.

Они грубы, врачи эти. В Александровской больнице. Знайте все, знайте люди.

Недалеко от ТЦ Ярмарка стоит эта больница, вот там и работают эти сволочи. Вы туда будете долго добираться (наверное), а вас ещё и так скотски будут обслуживать. Хамы!

– Сдохнет ваша крошка. Гарантируем, не жилец. Откажет сердце, мозг, другие органы. Помрёт эта маленькая мымра, начнутся процессы гниения, да, старение она не увидит. Она даже жизнь толком не увидит. Подохнуть ей суждено, но в не в муках, а может и так. Этого мы уже не знаем. Всего хорошего!

Так они мне говорили. Раз за разом. А я лечила её. У меня был свой способ лечения. Мне рассказали про это в посёлке Красный Яр. Я туда специально ездила к одной повитухе. Или к колдунье. Кто их теперь разберёт? И помогало. Помогло. Она сказала, что Юлю нужно начинать кормить сырым мясом животных. Замученных.