Русские простонародные праздники и суеверные обряды

.

Как на Рождество Христово, Новый год, на Светлый праздник, в Троицын и Духов дни, так особенно от масличного четвертка до пепельной середы первой недели Великого поста, бывали в Польше по разным домам пляски и пированья, кои оканчивались в четверток полосканьем рта, как у русских простолюдинов – чистым понедельником.

При похоронах у славян польских отправляемы были ристалища с пиршествами, кои известны и в России под именем Тризны, а у западных славян – Стравы: strawa значит на польском кушанье, приготовленное на огне, отсюда trawic ogniem – сожигать огнем. Длугош свидетельствует, что подобные ристалища и пиры языческие при похоронах отменены были владетельными князьями. Над прахом усопших насыпались могилы, называемые в России курганами; оные насыпи в Великой Польше, в земле Добретской, в Куявах и в земле Хельминской в Пруссии известны под именем жалей, а в Новгородской губернии – под именем жальников.

При сравнении свадебных обрядов, именинных и родинных пиров, игр и забав польского народа с русскими, найдется много сходного, общего или заимствованного одним у другого. Не останавливаясь на этих предметах, о коих подробно пишет Голембовский в приведенных нами сочинениях, пойдем далее. О древнем обычае славян, вероятно, языческом, свидетельствует поговорка у поляков Jak kamеn w wode, сходная с русской: как камень в воду, которая означала вечное забвение гнева и оскорбления. Этот обряд совершался при заключении мира с врагами

. С водворением католичества в Польше водворились и распространились в ней разные сценические представления и обряды, смежные с римским язычеством, кои допустила к себе римско-католическая церковь. Оно вытеснило многие древние польские обычаи, так что в них осталось мало народности, хотя мазуры и твердят об оной. Беспрерывные сношения России с поляками и владычество их в юго-западной части оной запечатлели следы свои в поверьях, обычаях и языке русского народа. Ближайшее и точнейшее сравнение мифологии и эортологии славян закарпатских и задунайских с верованиями и празднествами славян русских могло бы открыть, что у тех и других сохранилось общего, характеристического и в чем именно они различались по местности, духу своему и образу жизни на западе и юге. Но как не у всех народов славянского племени описаны с точностью и полнотой мифология и эортология и не все существующие источники у нас под руками, то мы и ограничимся здесь некоторыми только известными, более общими чертами, а другие присоединим к частным описаниям праздников народных

. Так называемая славянская мифология и эортология не могут ограничиться одними русскими, но должны быть исследованы у всех прочих народов славянского племени, живущих около Вислы к западу до Эльбы и Везера, а к югу до Адриатического моря; ибо у них более осталось древних памятников язычества, а мифы и обряды их служат к дополнению и истолкованию первых. Ни у каких народов, замечает Тунманн, не было столько местных богов, сколько у славян, которые издревле слыли набожнейшими

. Как сами славяне являются в мире политическом под разными именами, так нередко одни и те же божества у них носят различные наименования, от коих размножилось число оных у позднейших мифографов. Гельмолд, Кромер, Длугош, Мартин Бельский и другие, следуя обычаю греков и римлян, сравнивали истинные и мнимые божества славян с римскими и греческими, и наоборот – сии последние объясняли славянскими. В «Словаре латино-чешском» Соломона, IX века, отысканном Ганкою в Пражской библиотеке, находим следующие объяснения мифологических имен: Лето – Siva, Ваал – Bel boh, Диана – Dеwana, Дриады – Polndnice, Латона – Letnice, Марс – Zuatovit, Пан – Veless, Пенаты – Screti, Пик, сын Сатурнов, – Ztracec Sytivratow zin, Сатурн – Sytivrat, Сирена – Lichoplesi, Тифоны – Sani, Венера – Lada, Церера – Siva, Юпитер – Реши, Меркурий – Radigost, wnukk Kirtow, Прозерпина – Poritata и т. д.

Цесарь и Тацит также объясняли именами римскими германские. Хотя мифографы и историки причисляют большую часть приведенных здесь божеств и духов к мифологии славян русских, но оные более принадлежат к задунайским и закарпатским славянам, которые имели свои верования и свою систему мифологии; Рюген и Ретра были столицами богоучения, богослужения и торговли славян

, из этих рассадников язычества могли растрастраняться поверья и на юг, и на северо-восток. Как в единоплеменных и соплеменных народах господствует один общий дух, несмотря на случайные уклонения, то и у славян, говоривших наречиями одного слова, могли быть общие коренные и взаимно сходные понятия. Византиец Прокопий говорит об иллирийских славянах, что «они признавали творца молнии за единого Бога». Вероятно, что славяне на Одере, смешавшись с тамошними немцами, утратили чистое познание о единстве Бога, поклонялись ему под видом многообразных и многочастных предметов и явлений природы. Перун был общим божеством у племен славянских. У люненбургских вендов и день Юпитера-громовержца, четверг (dies Iovis), назывался peren dan – Перунов день. На виндийском наречии растение Perunica значит iris Germamca. Perunova dubrava и Cerneborg находятся в Сербии, в Далмации есть лес Pirun Dabrava

. Тунманн и славянского Прона почитает за одно с Перуном

. По мнению карпатороссов

, Перун владычествует над веснянками, осенянками, зимнянками и упырями, славянский Пан Велес, Волос, о сходстве коего со скандинавским Vali-?ss выше замечено, был божеством общим, особенно у славян, занимавшихся скотоводством. Ладо воспевалась и доныне воспевается не только у русских, но и у сербов, болгар, словаков, славонцев, хорватов

. У южных славян вспоминается Ладо в следующей песне:

Лепи Иве терта роже,
Теби Ладо свети боже,
Ладо, слушай нас, Ладо!
Певке Ладо пева моти
Сердце наша вскланямоти,
Ладо, слушай нас, Ладо!

У алдербурщев (старогородцев) главным божеством был Проне, у полабов – богиня Сива, у оботритов – Радигаст, коим праздновали в известные дни года с великим торжеством. В Моравии есть гора Radgost, a Provo – гора на Ругене. Покровителем земли Ругенской был Световид (Zwantewitz), которому в Ругене поклонялись под именем Белого и Черного бога (Belbog, Zernebog), по свидетельству П. Штекмана. Ему воздвигнут был великолепный храм, ему балтийские славяне платили десятину

. Как в Ругенском, так и в Штеттинском храме были вещатели и совершались гадания

. У западных славян в особенном почтении был Кродо (от краду?), игравший роль Меркурия, которому поклонялись на горах, особливо на Брокене, под видом старца, державшего в одной руке колесо, а в другой – сосуд с цветами и плодами: отсюда предание о чествовании диавола на этой горе, особливо в первомайскую ночь. В Померании, на острове Волине (Юлине), главным покровительствующим божеством почитался Триглав, получивший название от владычества своего над воздухом, водой и землей, или от трех пристаней острова: его признают за одно со Световидом. О существовании Триглава напоминают остатки города Trojeglava в Славонии и гора Treglau в Крайне. Голову от кумира Триглава св. Оттон из Штеттина послал в Рим к Папе Гонорию. Что у карпатороссов русалки, то у виндийцев и сербов – вилы, кои, по их мнению, живут на горах и на прибережных скалах, изображаются молодыми, в белом платье, с долгими распущенными по плечам и по груди волосами из осоки. У древних чехов morusi ту же роль играли, что у римлян incubi. Булгары верят, что варколаки, или полтеники, могут входит в дома и вредить. Мы выше заметили, что поклонение источникам и старым дуплистым деревьям, особливо дубам, было общим не только у славянских, но и у германских племен

. Наши летописи свидетельствуют, что русские славяне клали требы озерам, рекам и колодезям. Из песен и обычаев на Руси видно, что у воды делались гадания, как, например, в Семик; в одной старой песне, какую поют в Подольской губернии под Межибожьем, замужняя жена, вдова и девица вопрошают криницу (ручей), который делает им ответы, как оракул. В рукописном житии XVI века великого князя Константина Муромского сказано, что русские язычники «от очныя немощи умывались в кладезях и бросали в них сребряники», что и доныне делают на святых колодезях, ключах, родниках, озерах. Подобные обыкновения встречаются у сербов. В упомянутом житии пишется, что «дуплинам древяным ветви убрусцем обвешивающе и сим покланяющеся». Хотя

Длугош приписывает фетишизм только пруссам и литве языческой, однако оный, по мнению Бандтке, господствовал в том или другом племени славян. Гроды, гродки, огродки, городища, лысые, красные (чермные, червонные), поклонные горы и рощи, дубравы заповедные, как то: Swaty bor близ Салы в Мерзебуре и Branibor в Брандебурге, были местами священными, где совершались жертвоприношения и другие обряды в честь богов, умилостивительные или благодарственные, обетные, обычные или чрезвычайные

.

Время определенное и неопределенное у славян называлось годом, роком, летом: у виндийцев и чехов год (Hod) то же значит, что prаsdnik, svеtik. Собственно год делился у одних племен на две половины: лето и зиму; у других – на три или на четыре, и на двенадцать месяцев, кои имели особенные названия, различные по местности; по ним считались праздники весенние, летние, осенние и зимние, распределялись работы, сроки и отдыхи. Как у закарпатских и задунайских, так равно у предкарпатских славян, то есть поляков, русских и малороссиян, одни и те же древние народные праздники нередко выпадают в различные времена года по различию местности и климата, бывают то позже, то раньше других, носят на себе поэтому различные названия, сопровождаясь особенными обрядами. Местные праздники, проистекши от свойств местности, духа и верования жителей, известны только отдельным племенам славянским.

Коледа и Купала, как выше замечено нами, составляли два главных празднества в году, к коим примыкают другие. В Силезии и Богемии Рождественские Святки называются Vonoce, Wanoce и январь – Vonocnik, у румын – Кречун, у карпатороссов канун Рождества Христова известен под именем Керечун-вечер, а в Венгрии – Karatson. В русских летописях и Рождественский пост наименован Корочуном

от коротких дней, по мнению Карамзина. В Валахии и Болгарии родившийся 25 декабря обыкновенно называется Крачун

. Корочунов камень упоминается в начале Воскресенской летописи. В Шелонской патине упоминается в XVII веке Карачуницкий погост. У карпатороссов Карачун (Хоре?) причисляется к языческим божествам. Русская поговорка дать Коронуй то же имеет значение, что к Ляду, то есть погубить. Чехи под именем Коледы разумеют бывающее у них около праздника Трех царей благословение домов: отсюда Koledowat – благословлять домы. У виндийцев Kolеda некогда было божеством празднеств или некоторых религиозных обрядов, а теперь только крестьянские мальчишки ходят из дома в дом с песнями и плясками: это называется у них kolеdovati

. Описанное Константином Багрянородным празднество, или игрище, о коем выше сказано, под именем ?? ????????, бывшее на девятый день Рождества Христова, при вечерней трапезе императора, принадлежит к славянской эортологии, ибо под именем готфов византийцы разумели иногда народы славянского племени, и оно сходствует с коледованьем и святочными играми. Выше мы привели из Крантца бывшие, при Болеславе Храбром и Генрихе II, в Нижней Саксонии хороводы и песни бесчинные в навечерие Рождества Христова на погосте св. Магна, сходные с описанием в Стоглаве празднования навечерия Рождества Христова и в Никоновской летописи под 1068 годом. Когда за это бесчиние и буйство прокляты были галберштадтские жители священником, «тогда они, – пишет Крантц, – беспрестанно кружась, вертелись (gnrabantur – жировали?) день и ночь». Богемский историк Дубравий свидетельствует, что чешский князь Брячислав (Бретислав II), по вступлении своем на престол в 1093 году, немедленно изгнал всех колдунов, предсказателей и оборотней из своих владений, уничтожил все суеверные обряды и злоупотребления, кои еще оставались от времен язычества; наконец, повелел пражскому епископу так распорядиться, чтобы каждый священник в праздник Рождества Христова посещал своих прихожан со святым крестом и святыми мощами, давая знать правительству о тех, которые не станут лобзать сию святыню. Набожный обычай этот, говорит Дубравий, сохранился до наших времен в Богемии, где слывет Коледою. Это сходно с малороссийской Колядкой и колядованьем

. Зеленые Святки, или Духов день, у слованцев и чехов называются Turuce от Тура, в честь коего они праздновались, у словаков – Letnuce, а у чехов – Swatodusne Swatki; карпатороссы именуют Купало Русальем, которое празднуется более в рощах. Тот же чешский князь Брячислав II велел вырубить все заповедные дубравы, в кои чехи собирались по старому обычаю совершать языческие обряды. Купало, или Иванов день, под собственным или под другими именами, известен во всем славянском мире. Сербы говорят доселе, что Иван день – столь великий праздник в году, что на оный и солнце три крата от страха останавливается на небе

. Купальские огни, зажигаемые в Иванову ночь на Карпатах, Судетах и Корконосных, между Силезией и чехами, представляют великолепное и торжественное зрелище на пространстве нескольких сот верст.

У чехов первый день марта называется Letnice, вероятно от Летницы, славянской Латоны, или Леты (Letho), Zenske Letnicki – наш древний пролетний месяц. В марте праздник заморенной зимы и возобновляющейся весны, или изгнания зимы и встречи лета, известный у южных шведов и готфов

, повторяется в Силезии и Богемии, где Магаиа означает весну. Виндийцы именуют дни Пасхи – Letnizchki Svеtki, а Светлое Воскресенье – Lеtn?ze, в Богемии поют тогда:

Giz nesm smret ze wsy,
Novе lеto do wsi.
Wjtey lеto l?beznе,
Obiljcko zelene

.

Семен день и бабье лето (Babj lеto, Раucy) известны у чехов и сербов; у первых Рождество Богородицы называется Semenna Раппа Maria, у других Бабины дни значат снег, идущий в марте месяце. У Карпатской Руси название Бабин мороз основывается на сказании, что Марот, Март, заморозил (окаменил) на Полонине (Альпе) чародейку-бабу. Намек на происхождение каменных баб на Карпатских Альпах. В Юрьев день (праздник св. Георгия) у сербов рано поутру, до солнечного восхода, начинают купаться. Этот день Статутом Марии Терезии (Urbarium, 1791) крестьянину назначен сроком для перехода от одного господина к другому, как бывало на Руси до XVII века, а день св. Михаила – сроком для предварительного с обеих сторон объявления

. Сербы, иллирийцы, далматы и черногорцы в этот день поют молебен на колодцах и, окропив скот святой водой, гонят его вербой в поле, как бывает в России

. У Карпатской Руси в Берегском, Угочьском и Унгварском жупанствах в Венгрии выгоняется скот в ночь Юрьева дни на самой заре, с коего, по их мнению, прекращается власть ведьм над рогатым скотом. От Юрьева до Дмитриева дней, полгода, срок у булгар, сербов и турков. В Булгарин в дни св. Георгия, св. Параскевы и св. Архангела Михаила приносят сим святым в жертву агнца, коему к рогам прилепив по свечке и окурив его ладаном, режут его над сосудом так, чтобы ни капли крови не попало на землю – кровью этой крестообразно мажут детей на лбу, щеках и бороде, потом, зажарив его, с молитвой съедают, а кости зарывают в землю. То же самое делается с некоторыми переменами в Сербии, Боснии, Герцеговине. По собрании хлеба у славян языческих было главное торжество. В Арконе первосвященник, выметя накануне праздника святилище храма, в самый день торжества, взяв из руки у Святовидова кумира рог, смотрел – полон ли он вином, и по этому предсказывал будущий урожай хлеба и т. д. Другие славяне праздновали собрание хлеба обречением петуха в дар богам и обливанием скота пивом, освященным для предохранения стад от болезней. В Богемии славился Майский праздник источников. В Вагрии дни народного суда были порой общего веселия, тогда старейшины, под сенью священных дубов, в присутствии бога Прове, решали судьбу сограждан

.

У западных славян погребальные обряды весьма сходны с римскими, в коих проявлялось глубокое благоговение к усопшим и вместе – нравственное чувство, как источники оных. Сербская Zadusnice соответствует нашей Родительской и Радунице, у виндийцев поминки называются Zadusni Obed. Слово Strawa встречается во многих славянских наречиях – на чешском Strawa значит пища, трата, напутствие. У карпатороссов во всех русских графствах Венгрии стравой называется кушанье на заупокойном пиру или поминках (парастас от ?????????). Strawa, по словам Иорнанда, состояла в великолепном надгробном пиршестве, на коем плач и сетование смешивались с веселием. Карл Аквинский производит Strawa, или Sdrawa, от иллирийского слова sdrav, отсюда sdravuza, то же, что здравие

. Что же касается до Тризны, то слово сие происходит, как и выше замечено, от терзания, какое бывало у евреев и греков

, или от глагола ???? – шумлю, крушусь, близкого с чешским Tryzen – труд, жалость. Она состояла у северных славян в плаче над гробом, в насыпании земли над могилой и в питье меда. Менкен изображает Тризну немцев сходной с Тризной славян: «…по совершении погребения в лесах и полях они, по языческому обычаю, делали сценические представления на распутиях и перекрестках для упокоения душ усопших, надев на себя разные личины, играли и потешались». О тризне в XVII веке упоминается в Стоглаве, из коего выше приведено нами свидетельство. Итак, по действию Тризну можно производить от терзания, по времени – от трехдневного празднования. А по месту самому сходствует она с trivium, распутием, на коем и у римлян совершались религиозные обряды

. Как некоторые племена славянские сжигали своих усопших по обычаю индейцев, римлян и скандинавов, то, вероятно, у них слова Тризна, Тризиище ведут свое начало от Знича, представителя огня, обоготворенной у них стихии, всеочищающей и царствующей над стихиями; посему слова три-Знича составляют и Тризну, и Тризнище. Священный же огонь, например, купальский, как, вероятно, и тризнищный, добывался трением дерева об дерево. Такое созвучие в ветвях корня Тризна, выражающего сходные идеи, роднит народы, у коих существовали это слово и этот обряд в разных видах: то сжигания усопших, то в борьбах на могилах, то в попойках, то в сценических представлениях и играх в память усопших. Тризнище и Тризна по знаменованию своему тождественны с игрищем, с греческими ‘??????, с римскими certamuna, по изменению Лексикона Памвы Берынды, «борбище, местце, где бывают поединки, войование». Такой же смысл имеет слово сие в славянской Библии

. У сербов существует отмица, или похищение девиц; о подобном обычае на Руси Нестор говорит следующее: радимичи, вятичи и северяне «схожахуся на игрищи, и ту умыкаху жены собе, с нею же кто свещаваше»

.

В песне чешской Забой, Славой и Людов упоминается об укладах (вкладах) на города, кои составляли духовный сбор или дань, божничье, собиравшееся и в Новгороде князьями, подобно восточной десятине у славен в Щетине (Штеттине) на Одре, добычам храмов в Арконе у рановцев, в Радогоще у сербов; там поют, по свидетельству Ходаковского:

И дашь покорм боговом,
И тамо боговом спасам,
Дашь множество обети:
Дай им глашать милых слов
И им оружье побитых врагов.

Наши хороводы, называемые по-славянски колами, то есть кругами, в употреблении у мор лаков и далматов