Русские простонародные праздники и суеверные обряды

. Подобно немцам, славяне поклонялись на горах и в заповедных рощах и дремучих лесах, где хоронились усопшие, благоговели пред водой и огнем, старыми деревьями, особливо дубами и липами, под коими у них чинились суд и расправа

. Большие камни (Gotzensteine, Altartische) в нижней Германии, Скандинавии и Целтических странах были местами жертвоприношений и судопроизводства. Венский бог вода (Wodha), коего особенно чтили в Ретре, принимается заодно с немецким Воданом, или Одином, так как Водяник, или дедушка водяной, – с

Wassermann, Русалки – c Niren, Undinen, и с немецким провинциальным словом Ruschelchen, род духов женского пола, а домовые – с Hausmanner, Gutgen, и т. д. Разные племена германские имели различных богов покровителей (Schulzgotter), даже всякое семейство – своего бога в источнике, дереве и оружии, коим они клялись. Другие божества, особливо у западных славян, сходствуют с древними немецкими и с англосакскими, то же почти можно сказать и о праздниках.

Как у славян, народа земледельческого, и год назывался летом, то у германских племен, заимствовавших земледелие от первых, годы считались жатвами; на древнем готическом языке year, aar, исландском и датском aar (выгов: ор) и ar – год, весна, лето, жатва, потом Jaar, Jahr значило собственно жатву; ибо на вендском языке лето именуется яр, а летний плод – ярина, ярица, отсюда и наше яровое. У немцев Mittelwinter – середина зимы и Mittelsommer – середина лета соответствовали Иолийскому празднику и Иванову дню.

В 742 году запрещалось законами первым христианам Германии праздновать первое января переодеванием мужчин в женские платья, а женщин в мужские, и маскированием тех и других: тогда совершался в Европе известный праздник дураков (das Narrenfest, festival of fools, la fete des foux) до XVI века. Доныне даже о Святках (Weihnachten) в Германии девицы льют олово и свинец в воду, когда желают узнать, какого ремесла будет у них муж; в полночь стучатся в курятник с особенными прибаутками, ежели в это время запоет петух, то они верят, что скоро будут замужем и т. и.

Многие другие суеверия совершались в двенадцать дней сего праздника. Как Богоявление некогда было праздником середины зимы у готфов, германцев, датчан и других, от сего и различные названия этому дню, например: das grosse neue Jahr, das Bohnenfest, то есть великий новый год, бобовый праздник. Сие название относится к обычаю подавать в этот день большое блюдо с одним бобом; кому боб достанется, тот и называется Царь-боб (Bohnenkonig, Roi de la fKve), который вероятно перешел к нам под именем Царя-гороха

. В этот день датские поселянки призывают Трех царей (heilige drey Konige), которым и в Костромской губернии есть славленье; а в Пруссии в Гумбинненском округе, от Рождества Христова до праздника Трех царей, всякий вечер проводят в забавах, переходя из дому в дом, на Светлое Воскресенье обливают водой мужчины женщин, а женщины мужчин, как и в Польше, и России. О сходном обряде изгнания зимы (Bild des Winters) у германских славян выше упомянуто нами. Дни св. Георгия весеннего, христианского витязя, и св. Михаила Архангела (Jurgens-, или Georgienstag, Michelstag) служили сроками работ и наймов, праздновались с разными языческими обрядами в Дании, Швеции и Германии, особенно первой встречей весны или летнего периода

.

Первого апреля обманывать – было древним обычаем северных народов; у немцев это называлось: in den April schicken, а у французов: donner un poisson d’Avril – провести кого, от сего и произошла пословица: Es ist der erste April, da man einen jeden Narren hinschikt, wohin man will, то есть Первого апреля всякого дурака проводят, как хотят

. Первое мая (Maietag), по-тевтонски Меуе, или Meyge-Tag, сопровождался и в Германии, и в Дании веселыми песнями вокруг Майского дерева, березки (Maipole, Maien), которое заменяется Семицкой березкой в России: мы выше заметили о сходбище ведьм на Брокене (Bructerus) под Первое мая, как на Лысой горе (Щекавице) у Киева на Иванов день. В Германии, в Тюрингене, перед Троицыным днем бывает сходный с русским Семиком праздник венков (das Kranzefest)

; наш Иванов день, или Купало, в существе своем одинаков с немецким Johannistag, или der Mittelsommer, когда зажигается Иванов огонь (Johannisfeuer). У пруссов было божество весны и веселья – Лиго, близкое с нашим Ладо. В честь него зажигался под липою огонь на Иванов день, и там плясали всю ночь с песнями, кои оканчивались припевом: Лиго! Лиго!

.

О Троицыне дне, называемом Цветной Пасхой, и в Германии во многих провинциях доныне употребляются Pfingst-Maien и Pfingst- или Maien-Tanze, то есть Троицкие деревья и пляски; церкви и колокольни украшаются березками (Maien, betulae). Этот обычай, столь близкий с обрядами иудейского праздника кущей, многие писатели выводят из римского язычества, почитая оный остатком игр в честь богини Маи, матери проводника душ Меркурия (Majuma). В Англии бывают в Гренвичском парке Троицкие игры (Whitsunday and holy day’s stories)

.

Известное в России бабье лето соответствует немецкому alter Weiber Sommer, то есть старое женское лето, или Marienfaden, – нити паутин, бывающие в сентябре

. В начале ноября, когда горными шотландцами возжигаются костры в память усопших, называемые у них огнем мира и покоя; тогда немцы пекут род хлеба или блинов die Seelenivecke, или Zucker-Seele, – сахарная душа; этот день (2 ноября) у датчан известен под именем Sialudagr – день всех душ, соответствующий нашей осенней родительской. У древних германцев, по свидетельству Тацита

, трупы знаменитых мужей сжигались, а над прахом их насыпаемы были курганы. У эстов, прибрежных жителей Балтийского моря, в IX веке погребение именитых мужей сопровождалось тризною, которая состояла в пиршестве и конском ристании, на коем победители по жребию получали имение покойного

. Праздники пред сеянием полей и по окончании жатвы (Erntefeste) у немцев сходны с русскими, у которых Авсень одинаков с Awsten, или Ausfaen, – посев

. У немцев бездельный понедельник (blauer Montag) Масляницы сопровождался обжорством, пьянством и разными потехами, тогда ели блины (Kringeln) или оладьи, также качались на качелях.

У славян русских и у немецких племен был суд Божий (Dei judicium, examen, Gottes Gericht), или Ордалии, кои ведут свое начало от язычества, из глубокой древности, и кои столько укоренились в веровании народа; они долго терпимы были в самом христианстве

; употребительные у немцев и славян русских Божии суды были: испытание огнем (Feuerurtheil, judicium ignis), водою (Wasserurtheil, judicium aquae, или aquaticum Dei judicium) и судебный поединок, или поле (Kampfurtheil, judicium pugnae, duellum, judicium campi)

. Первое у русских славян правда железо, на железо

, у сербов – mazija, или испытание раскаленным железом, употреблялось в важнейших делах, а другое (на воду) в менее важных, преимущественно в суде колдунов, чародеев и воров, коих бросали в воду, подобно как и кумиры – отверженных богов. Единоборством, или полем, как способом славнейшим и благороднейшим, решались тяжбы

. Немцы и скандинавы клялись Одином и Тором, славяне – Перуном, а литовцы – Перкуном, божествами грома; он держал в руке кусок железа, разжигаемого при испытании огнем обвиняемых. Может быть, и самое слово право происходит от Прове, Правно, у немцев Probe, Pro we, или даже наоборот. Вагры почитали Прове богом права, правосудия, одинаково с Перуном

. У древних скандинавов торжественное принятие клятвы выражалось словом taka, сходным с нашим так\ очистительная присяга, или клятва, называлась Lade, на старом немецком Leita, отсюда и глаголы такать и ладить в значении присягать и клясться. Например, в пословице: Новгородцы такали, да Новгород и протекали.

Между поверьями есть довольно одинаковых у немцев и славяноруссов, например: сглазить, или изурочить, beschreien, einen bosen Blick haben; у первых есть Springwurzel, как у других разрыв-трава, или спрыг-трава, которая отпирает все замки и открывает сокровища. Вера в волшебниц и колдуний (Hexen, Wettermacherinnen) сходна у русских славян с немцами

, равно как и другие суеверия, кои у последних не могла совершенно истребить и самая Реформация. От мифологии древненемецкой, столь сходной во многих чертах со славянской, перейдем к финской и литовской.

В начале истории нашей финны и чудь суть развалины каких-то огромных народов, претворившихся в массу других племен – варягов и славян: остатки финских поколений находятся в разных российских губерниях, особенно северных и восточных, под разными названиями. Посему и самых россиян можно разделять на россиян славянского и финского происхождения, хотя при таком превращении невозможно, чтобы у них не сохранились коренные и кровные их качества в позднейших их поколениях

.

Северные славяне, поселяясь между финскими племенами и по соседству с оными и превышая их своей образованностью, более сообщили им своих понятий и обычаев, чем сами от них заимствовали. Последние долее оставались в язычестве, чем первые: у них глубже укоренились древние суеверия, нежели у русских славян. В именах мифологических между русским и финским почти нет сходства, кроме весьма малого, например: Перун в Piru, родительный – Pirum

. У финнов также празднуется Иванов день, в который ночью зажигается костер из хвороста и сучьев, известный под именем Kokko

, а в Новгородской губернии, где есть и селение Кокуй, называется этот огонь кокуем, от которого, вероятно, получила свое наименование Кукуевой Немецкая слобода в Москве

. В XVI веке чудь и русские на Иванов день, 24 июня, собирали травы в пустынях и дубравах с суеверными обрядами, а ночью веселились, били в бубны, играли на сопелях и гудках; молодицы и девицы плясали, обнимались с юношами, забывая стыд и целомудрие

.

Абевега и Георги свидетельствуют, что ижорцы, племя финское, на Иванов день под дубом закалают белого петуха, который у скандинавов был символом огня. Колдовство, волшебство, коби и кудесы, или чудеса, господствовали между финскими племенами и чудинами, даже самые новгородцы нередко ходили к чудским кудесникам для гаданий. Сами скандинавы почитали финнов величайшими колдунами и чародеями, а землю их – страной чудес и превращений. В средние века имя финн то же значило, что колдун; даже и до сих пор в Финляндии есть колдуны (Tietyat, Noijat)

. Как у балтийских славян главный храм находился в Ретре, так у финнов – в Биармии и посвящен был Юмале: в Ретрийском Пантеоне находились вместе со славянскими и тевтонскими финские божества.

Достойно замечания и исследование то, что суеверные понятия почти одинаковы у всех жителей глубокого Севера: финские колдуны, татарские шаманы, гренландские ангекоксы сходны в своих действиях. У шведов и русских финны заимствовали многие поверья, обычаи и обряды. Они думают, что в лесах живет пара страшных леших – один мужского пола Liekkoner, являющийся иногда в виде птицы, собаки, человека, другой – женского, Ajattara, сбивающий с дороги прохожих и проезжих. У шведов домовой, известный под именем Мага, у финнов называется pajnajainen, то есть гнетущий, давящий — ходит в виде белой кошки или белой женщины, освещающей собой всю комнату, как постень, наваливается на спящего и давит грудь его так, что тот не может поворотиться. В Карелии, недалеко от Выборга, есть гора каменная, слывущая у финнов Tyrjan wuori, то есть гора Тура, или Тора, прославляемого в некоторых финских и русских песнях и столь известного в скандинавской мифологии. Как на юге России ведьмы слетаются на Лысую гору под Иванов день, так, по мнению финнов, в ночь на Светлое Воскресенье они уносят собранные ими шерсть и хвосты на высокую гору, называемую по-фински Blakulla, или Blocks-berget, – островок, находящийся в Кальмарском проливе.

В праздничные дни у финнов совершаются разные суеверные обряды, частью остатки от времен католицизма, например, в Егорьев день (23 апреля), который празднуется песнями, играми и попойками, в Екатеринин (25 ноября), всех Святых. Как у велико-россиян в день Бориса и Глеба, так у финнов в день св. Олова (29 июля) не занимаются сельскими работами, чтобы не лишиться плода оных. Христианские праздники отправляются у финнов со многими увеселениями и играми; на Святой они приготовляют пресные лепешки из муки (mammi), об Рождестве Христове в честь грома пекут большой хлеб, выставляемый накануне сего праздника и хранимый до весеннего посева, во время коего он раздается всем домашним. Рождество (Joulu) почитается величайшим в году торжеством; на третий день оного (27 декабря, память св. Стефана) молодые мужчины, ходя со двора на двор, спрашивают: дома ли Стефан? Ответом служит угощение пивом и вином. В Саволаксии, особенно в Карелии и северной Остроботнии, день всех Святых (Kekri, Кбугу) есть большой праздник жатвы, совершаемый со многими суеверными обрядами и песнями. Во вторник на Маслянице по всей Финляндии едят блины и другие жирные кушанья, катаются на санях и лыжах по горам, а на Святой неделе, подобно русским, качаются на качелях. В весенние и летние праздники бывают хороводы, кои прежде важивали старухи.

Как литовская мифология и эортология представляют нам многие черты, общие со славянорусскими и древнепрусскими, то, прежде чем приступим к сличению оных, скажем о самом значении литвы. Под словом литва разумеются два разных племени, именно: 1) Литва означает Великое княжество Литовское в наибольшем его распространении; а как собственная Литва, говорящая своим особенным языком, составляла самую малую часть народонаселения, то под Литвой разумели россиян, или русинов, Великого княжества Литовского; 2) литва – народ отличного от славян племени, говорящий языком неведомого происхождения и известный в Виленской губернии под именем жмуди. У польских писателей Литва часто употребляется вместо Литовской Руси и вместо жмуди или самогиции. В отечественных летописях литва называется поганою, вероятно, по приверженности оной к по-ганским, то есть языческим, обычаям.

Литовская мифология подвергалась сильному влиянию римских переселенцев, германцев и славян. Между великими и малыми богами и богинями оной встречаются сходные с римскими и греческими

. У литовцев Perkunas, как у славян Перун, почитался богом грома, которым они клялись; самое слово на литовском значило громовой удар. Когда гремит гром, то и доныне литовцы говорят: Перку и едет на своей колеснице. У литовского города Ромове стоял огромный вечнозеленый дуб, посвященный Перкуну, предприяти коим теплился неугасаемый огонь. Вместе с городом истреблен и дуб Гедемином в XIV веке. К имени Перу и придавалось у первых Dewas, или Div, то есть бог. Литовский Gurko, известный также под именем Ziemienikas, по мнению Бандке

, соответствовал славянскому Горовиду, а может быть, и горке, преобразившейся в уменьшительное от имени Георгия: Гурко был богом земным урожая хлеба. Богиней, матерью святого огня, была у литовцев Praurime, сходная с римской Вестой. Ладо, как выше заметили мы, известна была у литовцев, у которых дни с 25 мая по 25 июня посвящались сему божеству, коему приносили в жертву белых петухов, в честь его певались девицами на лугах песни с припевами, какие и в русских есть песнях: Lado, Lado, Lado, didie musu dewe, то есть Ладо! великая наша богиня! Простолюдины величали ее золотой Ладой, которая, по-видимому, то же была, что у обдорцев Золотая баба, имевшая храм свой на Оби. Мать перунов и молний именовалась Perku-natele, разделявшая с Перуном владычество на земле им на небе; в жмуди давалось сие прозвание Пресвятой Богородице: Ponna Marya Perkunatele, или Perkunija. В Виленской губернии 2 февраля празднуется Преев. Богородице Марие громнице (Gromniczey Nayswietssey panny Maryi), во время богослужения народ стоит в церкви со свечами, кои называет gromnicy

. Русская литва в поговорках и песнях своих упоминает богиню Dola и Pilwis, сходную с римской Fortuna и славянскими Дажба, Дажьбог. Известная в сказаниях и поговорках русского народа мать земля соответствует литовской Zemmes mahti, подземной богине, пребывшей в середине земли. Что у россиян на юге русалки, то у литовцев Dukna, у жмуди Gudelka, а на Украине мавки — особенный род русалок. Свадебный божок Lubleniczu, Lubicz, происходящий от русского глагола любить, есть литовский Гименей. Посредники между людьми и богами, похожие на русских домовых, у литовцев были Siemi dewas, Koboli, постень — Ajtwaros, злыдни – Zlydni, кои завсегда делают пакости и разорение. Где они водворятся, там спорынью съедают (oni spor zjadaja)

. Подобно славянам русским, литовцы благоговели к камням, кои назывались Gamaheu, Gamaheus lapis, к горам (katnar), к священному огню, Зничу

, сходно с индейцами к рекам священным, святым озерам, и из дерев, почитаемых священными: бузине, дубу, липе, сосне, вербе, вязу, под коими у них совершались в известные дни года особые обряды языческого происхождения

.

В Волынской летописи упоминается о крещении Миндовга в XIII веке, что оно было «лестиво; жря бо богом своим втайне: првому Нонадееви, Телявели и Деверикзу, заечему богу, и Медеину; егда же выехаше на поле и выбежаше заец на поле в лесорощения (рощи), не вхожаше в ну и не смеяше ни розги уломиши; и мертвых телеса жьжигаше»

. Примета сия о перебежании зайцем дороги, существовавшая у древних римлян, – общая у литовцев с русскими. Известно, что в Литве, долго по принятии христианской веры, оставались в народе старые суеверия, с коими он не хотел расстаться, как бы с наследственной святыней, и часто углублялся в дремучие леса совершать оные.

Литовцы с глубокой древности делили время на часы (валунда) денные и ночные, по двенадцати в каждой половине; долгота оных в разные времена года нам неизвестна. Седмицу, или неделю нашу, они называли Septinin diem, семидневие, начиная счет с пятницы, которая была днем покоя, как наше воскресенье, и почиталась праздником Перкуна. Жрецы их измеряли время по течению светил небесных, знали зодиак, делили год на месяцы (Мёпуо) с одного новолуния до другого; годы их были лунные и, в сравнении с солнечными, имели более двенадцати месяцев. Еще считали они время девятью периодами (кругами), заимствованными от скандинавов. Мифологический их год начинался с апреля, голубиного месяца, посвященного Мильде, богине любви, оканчивался же мартом (Кавас), который посвящен был богу войны. Имена прибавочных месяцев нам не известны. Латыши вернее сохранили память месяцев по счислению от одного новолуния до другого, и потому их месяцы не совпадают с нашими календарными. Из празднеств литовских, коих память дошла до наших времен, известны следующие, более или менее сходные со славяно-русскими

.