Полет курицы

– Газпромовец, – пожав плечами, отвечает Миха. – На вид – простой парень, а по факту – еще та акула. Я-то его знаю, как облупленного. Как-то на переговорах закусились, потом разговорились, вот до сих пор общаемся. Но вообще – если будут какие терки, ты с ним поаккуратнее. Еще тот тип. Временами общается со знакомыми путинского окружения, с Ротенбергом лично знаком.

– Я уже давно ни с кем не трусь.

– И яйца в штанах жать перестали? – гогот Михи заставляет расступиться всех, кто стоял около входа в один из туалетов.

Я смеюсь в унисон. Как же приятно иной раз поговорить с человеком без слащавых фильтров безусловного формального уважения. Знать, что можешь высказать что угодно в какой угодно форме, и будешь понят на все сто. Это один из самых важных, бесценных моментов в дружбе. Мужской дружбе, разумеется.

По дороге из туалета Миха внезапно останавливается.

– О, какие люди! – Миха раскрывает объятья, но девушка лет двадцати пяти в розовом коротком платье не спешит в них падать.

– О, никакой человек, – усмехается она и отпивает из фужера для мартини какую-то мутную дрянь под цвет ее платья.

– Это Зоя, – представляет мне девчонку Миха; я лишь скупо улыбаюсь в ответ; дамочка меня раздражает. – Кстати, не хочешь выгодно жениться, Эдик?

– Сплю и вижу, – скалюсь, дабы не обидеть даму, напыщенный взгляд и облик которой так и вынуждают отвесить в ее адрес какую-нибудь колкость.

– А Зоя у нас – дочь одного очень влиятельного человека в «Роснефти».

Девица вскидывает брови. Ее пестрый макияж со стрелками на глазах делает ее похожей на азиатку.

– Не справился сам – сватаешь друга? – хохочет другая девица – брюнетка, – подвалившая к этой самой Зое – что за имя такое, черт ее драл? – и лакающая на ходу виски-колу или что-то подобное.

– А напомни-ка мне – с чем я там не справился? – требовательно заявляет Миха и сует руки в карманы.

– С тем, чтобы быть мужиком, – презрительно бросает Зоя. – Или хотя бы человеком.

– Нежданчик, – широко улыбается Миха и толкает меня в плечо. – Видишь, с какими высокоинтеллектуальными дамами вожусь, это тебе не Диану из «Санрайза» на столе драть.

– Не знаю насчет интеллекта, но конкретно с тобой просто скучно, – продолжает язвить Зоя. – Ты же ни в чем, кроме повышения продаж и темы, как и где разжиться коксом, не соображаешь. Видимо, возраст еще не тот.

– Ох-хо-хо, а я смотрю, здесь клуб ЗОЖников и философов собрался, – продолжает заводиться Миха.

Что до меня – так мне эта сцена начинает надоедать, и я беру его под руку.

– Завязывай, порыли к бару, надо охладиться.

– Согласен. Прости, милая, но на сегодня твой ротик займет кто-то другой, – Миха уже на ходу, ведомый моим желанием закончить это фарс, изображает говорящий клюв свободной рукой.

– Чмо, – добавляет в спину нам подруга Зои.

Зоя молчит. Я не хочу оглядываться.

– Не обращай внимания, – уже у стойки, где мы ждем каждый свой коктейль со льдом, замечает Миха; кажется, он уже в изрядном подпитии с одной стопки, а, значит, приехал он сюда уже поддатым. – Мало ли тут шлюх, которых я знаю.

– Так ты не цепляйся лишний раз. Смысл?

– Здесь все друг друга знают, понимаешь? – Миха отпивает половину ярко-белого коктейля с водкой и тяжело выдыхает. – За это я люблю и ненавижу это место.

– Я здесь лет пять не был.

– Тогда было меньше мажоров. Меньше шалав, сосущих из нефтяников и топовых торгашей. А теперь – везде одно болото.

– Экономика растет, – усмехаюсь.

– А мы стареем, – Миха опрокидывает остатки коктейля и торопливо закидывает фужер на почти забитый посудой поднос проходящего мимо официанта.

Мы возвращаемся в ложу, где газпромовец и его девица уже попивают шампанское и о чем-то непринужденно болтают.

– Музыка сегодня не очень, – замечает Миха, когда мы с ним почти синхронно усаживаемся в свободные кресла.

– Согласен. Какой-то жесткач. А я думала, будет «дип» или типа того, – занудным тоном выдает девушка михиного приятеля.

Газпромовец вроде как удивлен тем фактом, что его девушка может отличить техно от дип-хауса. Но надолго удивление на его лице не поселяется. Спустя пару секунд его мимика снова балансирует где-то между невозмутимостью и въедливым любопытством.

Миха зачем-то разъясняет своему приятелю, что я – большой человек, без двух минут глава крупной торговой фирмы. Видимо, без этого разговор клеиться не станет. Девушка газпромовца интересуется, один ли я буду этим вечером. Зачем? Просто так, полагаю. И мерзкая улыбочка в уголке ее рта тоже просто так. Единственное, чего не понимает эта девочка – того, что таких сучек, как она, я в своем время топтал или перешагивал, но уж никак не проявлял к ним интереса, способного создать мне проблем. После этих напряженных расспросов и пары-тройки бокалов шампанского мы немного раскрепощаемся, и Миха с газпромовцем начинают обсуждать какую-то жутко важную общую проблему то ли с чьей-то машиной, то ли с квартирой, то ли с яхтой. Нюансы я не улавливаю, но по итогу беседы газпромовец обещает все разрулить, и мы заказываем по текиле каждому за решение всех проблем. Музыка становится немного мягче и примитивнее, и газпромовская девица предлагает пойти потанцевать. Несмотря на явное нежелание ее парня, Миха хлопает в ладоши, встает, и мы все идем немного подвигаться на танцпол, где я шутки ради почти склеиваю одну малолетку с удивительно красивыми голубыми глазами. Я как бы невзначай просовываю ей в декольте свою визитку, припрятанную на такой случай в кармане одетых по дороге в клуб джинсов, но не уверен, что визитка держится из-за скромного размера чашечки лифчика.

Мобильник вибрирует в кармане, и это Алина, и я отвечаю, что уже с минуты на минуту закончу свою «дурную тусовку» – боже, ну зачем использовать такие слабоумные эпитеты, милая? – и поеду отсыпаться, а завтра мы наверняка созвонимся.

Отправив смску, я беру четвертинку лайма, в которую вгрызался после закидывания текилы, и съедаю ее целиком, вместе с кожурой.

– Слушай, а ты был в курсе, что Митя «Скай» – того самого? – интересуется михин приятель.

– Москвич-то? Белобрысый? – немного озадаченно вспоминает Миха.

– Того самого? – я уже здорово расслабился и немного не понимаю контекста.

– Враг гомофобии, – смеется девушка мишиного друга; Катя? Леся? Что ж меня так клинит-то?

– Я догадывался, – ухмыляется Миха. – Что-то мне всегда подсказывало, что он заднеприводный. Ну, теперь знаю, кому еще из москвичей руку не пожимать.

– То есть, прям такой ярко выраженный педик? – с некоторым омерзением говорю я, представляя себе мужика в женских шмотках с огромным крашеным хайером.

– Да черт его знает. Я не знал бы – не сказал. Он, вроде, при бабе был обычно, – михин приятель – Женя? Саша? Андрей? на кого он похож? – вздыхает и отпивает свой коктейль.

– Они часто такими бывают. И че? – кривит рот Миха.

Мотивчик, играющий в клубе, начинает меня раздражать, становясь слишком назойливым и однообразным, и меня тянет выпить еще, и я даю знак официантке.

– Они иногда бывают еще и красавчиками, – хихикает девушка михиного приятеля.

– И как их отличить? Как их оттолкнуть от себя? – бормочу я, не совсем понимая смысл своих слов.

– Никак, – хохочет михин приятель. – Они же GoodAsYou!

– Ни хрена они не good, – с презрением выдает Миха, опрокидывая в себя остаток виски и оформляя подошедшей официантке молчаливый приказ повторить.

– Ну, за что-то ведь их ненавидят, так? – говорит кто-то, но я отвлекся от разговора, отдавая целеуказания официантке.