Индульгенции

– Люблю это место, – скромно замечает Игорь.

– Когда здесь не собирается толпа Ваших подчиненных? – как мне кажется, уместно шучу, и Игорь из вежливости улыбается этой глупости.

– И да, и нет, – пожимает он плечами. – Скорее – когда здесь вообще никого нет. Здесь другая обстановка внизу, не шумно. Вообще, здорово.

– А я и не замечала, что у этого ресторана вообще есть балкон и терраса. Ну, даже глаза не поднимала туда. Хотя, что удивительного, здесь все сделано достаточно дорого, комфортно.

– Какие странные определения у тебя, – улыбается Игорь. – Здесь просто функционально, и все. А вот вид с террасы и уединенность – это здесь здорово. В городе таких мест практически нет. Даже на острове.

– Угу, – киваю, понимая, о каком острове идет речь. – А Вы…

– Ира, – кладет руку на руку и наклоняется в мою сторону Игорь. – прекращай мне выкать, раздражает. Ну, правда.

– Извините, – поджимаю губы. – Мне казалось это уместным.

– Я не президент и не министр, и обращение на «Вы» давно не считается истинным показателем уважения. Говори со мной на равных, пожалуйста, я свой человек. Благо, знаю тебя не первый год.

– А я тебя вообще не знаю, потому так и говорю, – прикасаюсь к пустому бокалу, предполагая его наполнить, но Игорь выполняет это быстрее, чем я добралась бы до бутылки, не уронив ее сейчас.

– Это вполне логично, – наполнив оба бокала, замечает Игорь. – И вполне поправимо. Если ты хочешь этого, конечно.

– Почему бы нет, – рассеянно отвечаю, как бы невзначай теребя выставленное напоказ кольцо на правом безымянном. – В каких-то пределах. Ну, в смысле, ты мне, конечно, интересен, как человек.

– Прекращай искать формулировки, это сложно, когда ты…ммм… расслаблен, – откровенно смеется Игорь, но он делает это настолько свойски и без ощутимого оскорбительного намека на мое пьянющее состояние, что я искренне смеюсь вместе с ним.

– Да, я немножко устала, – киваю. – И здесь немного не та обстановка, к которой я привыкла.

– Да я сам не живу в ресторане, что уж там, – Игорь не перестает меня радовать своим легким, подпускающим к нему все ближе с ним юмором, и та зажатость, с которой я зашла сюда, понемногу улетучивается.

– Ну, понимаешь, я скорее про некоторую грандиозность, которая кажется неподходящей для самого места. В моем понимании, ресторан – это место для бизнес-ланча и ужина, причем ужина – как правило, с кем-то, с кем вечер может продолжиться. Ну, до некоторой поры было так.

– Было? – немного удивленно замечает Игорь.

Ну, вот ты не мог проявить деликатность и не говорить «Тебя муж не водит по ресторанам? Вы живете на твою зарплату? Серьезно?»

Он мог ничего такого и не подумать, истеричка!

Да уж конечно, и он не ощущает разницы между тем, что есть поужинать в ресторане для него и что есть то же самое для большинства населения этой страны.

Спокойно, выключаем дуру, включаем Иру.

– Ну, и сейчас бывает, конечно.

– Да нет, все понятно, я просто всегда немного недоумевал касаемо этой разницы между форматами встреч, которая сидит в головах у многих, – умело переводит тему в нужное русло Игорь. – В том смысле, что обед – это чаще деловая встреча, потому что большинству деловых людей и менеджеров не до посиделок в обед, а вот ужин – уже нечто, как ты выразилась, с продолжением. Но по сути, и то, и другое может носить и формальный, и личный характер, и все эти условности – они и есть условности.

– Обед можно закончить в отеле при ресторане? – снова отпускает – на этот раз, похабную шуточку, – шампанское моими устами.

– Что-то в этом духе, – со смехом, но без излишнего энтузиазма, который обычно ощутим по мужику, поймавшему свою волну в женской расслабленности, отвечает Игорь.

– Мне вообще, в этом плане, больше всего нравится в Чехии.

– Правда? – по-моему, впервые за этот диалог Игорь хоть немного, но всерьез удивлен моей реплике. – Почему же?

Да, сработало выдать что-нибудь нестандартное. Бей посуду, Ира, давай по искушенности от всей души – хотя бы по единственному месту в Европе, куда ты смогла себе позволить съездить за все эти годы.

Отключили. Дуру. Срочно.

– Там как-то проще, атмосфера более простая, дружелюбная ко всем – даже в Праге. Маленькие кафешки, маленькие дома, уютный Пражский Град.

– А где ты была в Чехии?

– Ну, только в Праге и рядом с ней, – надеюсь не покраснеть.

– Здорово. Рекомендую еще Южную Моравию. Там еще радушнее и спокойнее, да и Австрия рядом, если наскучит, – Игорь поднимает бокал в мою сторону.

– А у нас слишком напыщенно, излишне серьезно, по-имперски, – не произнося тоста, чокаюсь с ним, киваю и символически мочу губы шампанским.

– У нас страна помпезная. Тут все поголовно богаты.

– Правда?

– Конечно. Вот в Москве, например, все богачи, только многие этого не понимают. В квартирах за пять-шесть миллионов сидят с баклагой «жигуля» и жалуются на жизнь, буржуев и Путина.

– С таким раскладом, у нас и в Питере одни миллионеры.

– Конечно, – пожимает плечами Игорь. – Вот только «жигуль» все тот же. Что, впрочем, тоже не такая уж и беда. У меня представитель одной из фирм в Китае сидит – русский мужик, так он как приезжает в Россию, после перелета не просто спит, а урабатывается пятью-шестью сортами пива подряд, чтоб отпиться от китайского.

– А что там с ним не так? – делаю большие глаза, забыв о приличиях.

– Оно у них все, как вода. Вообще ни вкуса, ни цвета, ни алкоголя. А еще надо работать по двадцать часов в сутки. Нашим бы нытикам такие условия – того и гляди, одолела бы тоска по былой роскоши.

– А в Праге пиво божественное, – мурлычу, задумчиво поглаживая бокал и ощущая странную теплоту внутри – будто меня начинает переполнять какая-то странная нежность, какое-то чувство абсолютного комфорта, от которого может захотеться плакать – горячими, счастливыми слезами.

Но ведь я наедине с абсолютно чужим человеком.

– Да, но мне больше нравится немецкое. Особенно их вайсбиры, – улыбается Игорь.

Я задумчиво отвожу в сторону прядь волос, поднимаю взгляд на Игоря и смотрю на него, как кролик на удава, не в силах оторваться. Я потерялась здесь, на этом балконе, в этом ресторане, в этом городе и мире, и мне начинает казаться, что только в глазах Игоря есть шанс найтись, вернуться к себе. Но, только начав погружаться в эту мысль и дав ей усилить то теплое чувство внутри, я сразу же одергиваю себя, потому что на смену нежности приходит страх. Я закрываю глаза и почему-то думаю о том, что комфортнее всего мне было бы снова с Леной, со слухами и пересудами, с глупой болтовней за кофе и пьяными шуточками, но сейчас я отрезана от того берега, и двух монеток перевозчику точно не хватит, а у меня и того нет. Я слишком быстро увожу взгляд на террасу, чтобы немного отдышаться, попытаться взять себя в руки, но уже слишком поздно, и еще я забыла кое о чем, и я резко одергиваюсь, поправляя прядь волос на лбу, прикрывающую ту мелочь, которую я скрываю уже так давно, что решила, будто она исчезла.

– Я уже видел его, – мягко, немного вкрадчиво произносит Игорь. – Видел этот шрамчик.

– Да? – рассеянно спрашиваю, чтобы выиграть немного времени, и прячу глаза так, чтобы это имело шансы не казаться оскорбительным.

– И он мне нравится. Тонкий, изящный. Я не знаю, откуда он, и понимаю, что когда-то тебе наверняка что-то причинило боль, но то, что осталось от этого, никак не портит тебя.

– А мне он не очень, – пожимаю плечами, – я ощущаю за ним слабость и невозможность ничего исправить. Это не мое.

– Ты боишься быть слабой?