Ведун поневоле

Для них, живущих по обрядам столь древним, было значимо все – и кусок баранины, раздаваемый с общего подноса, и первый напиток, и местоположение гостей на общем ковре. Все это говорило о привилегированном или приниженном положении принимаемых гостей.

Благо, позора мы не терпели, ибо монголы чтили силу и славные победы, вести о которых, даже со столь отдаленных, Новгородских земель, быстро достигли Орды, что создавало Александру Невскому необходимый авторитет.

Я неотступно, второй тенью, денно и ночно, везде следовал за Великим Князем, ни раз оберегая его от разного рода, магических существ и небольших, «проверяющих» оборону, некритичных заговоров и сглазов, которые ощущались как серые струйки энергий, вливаемые, словно из ниоткуда. Из-за этого было трудно определить первоисточник постоянных, магических проверок. Да и нужно ли это было? Практически у каждого, более-менее важного чиновника в Орде, имелся либо личный шаман, либо один на большую группу людей, непременно выполняющий заказы за небольшую плату в серебре.

Отогнав очередное, краснокожее создание из стен нашей посольской крепости, я наконец-то понял весь смысл творимых деяний. Зла князю никто не желал. Важна была информация, которую всеми силами пытались раздобыть хитрые хозяева. И важна была своеобразная игра, которую от скуки вели достопочтенные ханы, соревнуясь, чей шаман более силен на магическом поприще.

Вскоре, на приёмах, я стал натыкаться на заинтересованные, одобрительные взгляды, что означало, что я принят в игру, и мои силы испробованы со всех сторон. После чего количество нападений, и подсылаемых существ резко сократилось.

Я получил необходимую репутацию в среде своих врагов. Это шло на руку всей компании Александра Ярославовича. Однажды, мне по распоряжению князя, сугубо в политических целях, пришлось вылечить любимую жену крайне влиятельного хана, чье имя предпочли не раскрывать для меня. Вылечил я её быстро, от одного чисто женского недуга, вызванного естественными причинами, после чего мой и без того немалый авторитет, вовсе взвился до небес в Каракоруме.

То ли благодаря этому событию, то ли от того, что все формальные встречи наконец-то иссякли, но нас, спустя неделю после излечения, пригласили на аудиенцию к пресветлому хану Бату.

Следует упомянуть, что ив ставке наших врагов, всё было ой, как не просто. Великий раскол, после смерти верховного хана Угэдэя, терзал необъятную страну. Сражения велись как на политических коврах, так и в реальных битвах и пока, фактически, Ордой правил своеобразный совет «курултай», состоящий из потомков Потрясателя Вселенной, однако становилось понятно, что после смерти своего главного соперника, Гуюк – хана, силу набирает именно этот, амбициозный, умный и сильный монгол, покоривший половину мира.

В личные покои Бату – хана мы попали в конце лета. Двигаясь по темному коридору, мы соблюли все унизительные для русского человека, но обязательные, религиозные обряды монголов, заключающиеся в очищении огнем и аккуратном переступании порога, задеть который сапогом – это проявить высшую форму неуважения к жилищу.

Войдя в просторный, полутемный зал, полный ближайших сторонников Бату – хана, мы в кромешной тишине, предстали перед глазами столь мощного правителя.

Выглядел этот грозный властелин совершенно не под стать своему положению в обществе суровых воинов.

Он, не смотря на чисто монгольскую внешность, был по-европейски утончен, избалован отсутствием походов, а поэтому пребывал в слегка пухловатым телом, от чего немного тучен лицом, однако был при полном доспехе, держался прямо и гордо, а на поясе я заметил присутствие довольно тяжёлой и длинной сабли, с которой не каждый опытный воин мог совладать.

Рука, лежащая на эфесе, явно не принадлежала вельможе. Покрытая шрамами, тяжелая, мощная, смуглая ладонь, уверенно гладила рукоять и по этому жесту, мне в одночасье стало понятно, что тяжелое оружие на поясе – вовсе не церемониальное украшение. С ним тренируются и используют по назначению.

Бату коротко поприветствовал нашу делегацию кивком головы и проворные слуги, наполнив тишину шуршанием одежд, рассадили нас по местам, каждого, согласно его положению.

Ни смотря на мои слабые протесты, я, после одобрительного кивка Александра Ярославовича, был отведён в самый дальний угол. Тихий слуга арабской внешности указал мне на такое место, чтобы я при всем желании не смог прийти на помощь Великому Князю или навредить будущему единоличному властителю Орды.

Тут же, едва я опустился на ковер, по местным обычаям скрестив ноги, за спинами каждого представителя княжеского посольства, как по мановению волшебной палочки, из темных углов возникли по двое отборных нукеров, закованных в железные латы, пребывающих в богатырском телосложении, что просматривалось даже за металлическим остовом.

Каждый из воинов личной охраны Бату скрывал лицо, отчего нацепил на голову своеобразную, страшную, тонкую маску, изображающую того или иного демона монгольской мифологии.

Синий цвет был в особом почете у монголов, а поэтому и зал, и сам хан, и воины из темноты предпочитали помимо доспеха, носить только одеяния вышеуказанного цвета, что делало общую картину величественной и гармоничной.

В том, что мы были окружены воинами со всех сторон не вызывало особых поводов для беспокойства. Такое уже случалось и на других приемах, когда мы имели дело с представителями священной Чингизовой крови. О таком «стиле» проведения официальных встреч мы были извещены заранее, однако не просто сохранять спокойствие, когда тебе чуть ли не в затылок дышат враждебно настроенные головорезы.

Правила этикета, впрочем, не оставляли выбора, а потому, когда бесшумные слуги раздали традиционные, мясные яства и закончился необходимый процесс одаривания хана дорогими подарками, всей делегации пришлось изображать аппетит и удовольствие от подносимой еды.

Свою порцию мякоти баранины получил и я (что говорило об уважении к моей персоне, ибо каждая часть что-либо означала в монгольских обычаях и мне, чтобы спровоцировать на грубость, могли достаться любые части, вплоть до требухи животного), и в этот же момент ощутил присутствие хорошо знакомой конфигурации энергий за спиной, некогда ощущаемую, как родная душа.

Обладатель этого кристалла, скрываясь за спинами нукеров под пологом темноты, очень не хотел, чтобы его заметили.

Вернее её.

Не поворачивая головы, тихо, но весьма чётко, я произнес, неподвижно глядя перед собой.

– Давно ли ты здесь стоишь, Варварушка?

От простого, русского, женского имени по кристаллу души за спиной прокатились волны страха, полностью раскрывая хозяйку этих энергий.

Как ни в чём не бывало, быстро взяв себя в руки, молодая, но очень сильная шаманка Орды, уселась возле меня и так же, стараясь не привлекать общее внимание, осторожно произнесла глядя перед собой:

– С вашего появления здесь, Торопка. Ни смотря, ни на что, я рада тебя видеть. Однако ты явился в Каракорум совершенно зря.

– Это уже не тебе решать, – искривил губы в презрительной улыбке я, – смотрю, здесь, в степях, ты достигла определенных высот. Поздравляю.

Говорить было тяжело, ибо как говорили древние – «от любви до ненависти один шаг». Чем больше теплилась любовь в душе, тем в более холодную клоаку страданий может затянуть резкое прекращение отношений, так, как это случилось со мной.

Некогда родная Варвара, за годы расставания, стала настолько чужой, что даже в речи её прослеживался пресловутый, восточный акцент.

– Достигла, Гамаюн. Но вижу, что и ты не затормозил в своём развитии. Молодец.

– Всё вашими молитвами.

– Не ерничай, Гамаюн. Я искренне не желаю тебе зла.

– Я тоже. Ульв говорил, что в тебе еще осталась толика святого, коль по-прежнему пытаешься в Светлую Поляну попасть. Ты мне вот что скажи. Какого это, навещать Родину только во снах, зная при этом, что всех встречных убили и запытали твои новые хозяева?

Вопреки пожеланиям, разговор получался очень и очень непростым, что сильно отвлекало от выполнения обязанностей телохранителя. Я даже не следил за переговорами Князя и Хана! Высшая степень беспечности!

– Все-таки ты меня винишь во всех смертных грехах. Этого я и опасалась. Я думала, что только ты мог понять меня.

– Да нет, Варвара. Я всё понимаю на самом деле. Моя вина в таком стечении обстоятельств так же очень и очень большая. Не смог оборонить. Уберечь от полона. Ты оказалась одна, посреди монгольского побоища, и очень не хотела умирать. Это ясно. Ясно и то, что позже, освоившись и узнав правила поведения, выбив себе покровительство самого Субудай – Багатура, ты осознала, какие возможности раскрывает перед тобой всесильная Орда, полная древними знаниями в той области, которую ты так любила изучать. Кто я такой, чтобы винить тебя за тягу к знаниям? К власти? Всего лишь призрак из прошлого, одетый в ослабленную плоть. Но что значат призраки для нас, ведающих людей? Всего лишь явления природы, с которыми мы можем контактировать без страха.

– Ты говоришь честно, Торопка? – с детской надеждой в голосе спросила меня великая шаманка Орды, и вопреки изначальному настрою ,моё сердце дрогнуло, а на душу нахлынуло тепло.

– Искренне, – ответил я ей, после недолгого молчания.

– Я очень рада, – тихонько улыбнулась Варвара, – будь осторожен, Торопка! Ты стал очень и очень примечательной фигурой в игре, в которой не видишь и краев. Так говорит мой супруг…

– Ого! Так ты замужем? Поздравляю!

– Спасибо!

– А дети?

– Двое мальчуганов – хулиганов.

– Как же здорово! А я вот еще не обзавелся. Так что там говорил твой супруг?

– Мой супруг, Урянгутай… Или Сет. Он прекрасно помнит тебя и очень удивлен, что ты высвободился из плена. Не навлеки на себя его гнев, Торопка. Он воистину всесилен.

– Всесилие подразумевает космическую бесконечность души, а он всего лишь древний призрак, одевший новую плоть, – злобно хохотнул я, представляя, как где-то по огромному Каракоруму, перемещается мой главный враг, возможно, всматриваясь в наш текущий разговор даже больше, чем в разговор князя и хана, – к тому же я неустанно ношу древний кинжал на поясе, который способен вынуть из него эту душу, так что кому из нас еще нужно опасаться встречи, это мы еще посмотрим!

– Ты неисправим, Гамаюн.

– Варя, – я поспешил сменить неудобную и ранящую тему, – а ведь Сет самый настоящий Кощей! Откуда же у него дети? Они ведь, по идее, меняют бесконечную жизнь на отсутствие потомства.