Круги по воде. Записки провинциала

И я в ударе! Ведь дело в том, что нам не сообщили, у кого какое место, и я просто не мог надеяться на то, что я буду лидером номинации. Даже мой старший товарищ и наставник Андрей Икрин, когда я с ним поделился своей радостью, сказал, мол, это совершенная случайность, что ты попал в лауреаты, и я, в принципе, страдая заниженной самооценкой, согласился с ним. И тут – на тебе, первое место!

Я выхожу, мне вручают диплом, красную гвоздичку и заветный конвертик с эмблемой ПР, и предоставляют слово. Я благодарю учредителей конкурса, жюри и читаю наизусть стихотворение «Набраться смелости».

***

Набраться смелости и сделать первый шаг,
Навстречу неосознанным желаньям.
И пусть растает где-то в подсознанье
От глупостей удерживавший страх.

Переступить себя и выйти из себя,
Перешагнув черту переродиться,
И над землёй, безумный мир любя,
Взлететь прекрасной белоснежной птицей.

У меня трясутся колени, я перепутал слова в предпоследней строчке, но когда я сажусь на своё место, Елена Мищенко шепчет мне:

– Молодец, хорошо держался!

А я свою гвоздику сразу дарю Ане, заслужила, а ну-ка такую дорогу из-за брата перенести. Потом объявляют второе место – Алина Остафийчук, Краматорск, затем третье место – Вера Агаркова, Старобешево. А я, так и не успев прийти в себя после своего выхода, их выступления выслушиваю как в тумане. Но есть ещё поощрительный приз и на сцену приглашается девушка Анна Сыромятникова. Анна – инвалид детства первой группы (ДЦП), ей дают слово, но у неё небольшие проблемы с речью и, чтобы стихотворение прозвучало ритмичнее и лучше дошло до слушателей, просят кого-нибудь из родственников прочитать одно из стихотворений, но в результате с листка стихи зачитывает Логачёв Виктор Степанович.

В это время я слышу, как в «предбаннике» раздаётся хлопок двери, и я почему-то вдруг думаю: «Легостаев!»

Точно, в дверях актового зала появляется один из «мэтров» горловской поэзии Евгений Иванович Легостаев. Он кивает Елене Мищенко, и присаживается в кресло рядом с входом. Меня Легостаев не знает, хоть я уже более четырёх лет, как член ЛитО «Забой», контактов с конкурирующим литобъединением «Кочегарка» им. П. Беспощадного у нас практически нет. Разве что в прошлом году делегация «легостаевцев» приходили к нам в гости, но вряд ли Евгению Ивановичу было дело до меня. Хотелось бы заметить, на сегодняшний день Евгений Иванович является единственным столпом «беспощадновцев», ЛитО уже давно оставили все его звёзды, перестали ходить Виктор Полупан и Анна Попова, несколько человек ушли в мир иной, а несколько авторов мигрировали в «Забой». Ну, а так как свято место пусто не бывает – эту нишу начали занимать авторы сомнительного уровня, но зато хваткие, самоуверенные и целеустремлённые. Есть, правда, и Николай Чайковский… Но им ли всем тягаться с авторитетом Евгения Легостаева?

И вот объявляют старшую возрастную группу. Первое место у Тамары Дятликовой – член Краматорского литобъединения им. Н. Рыбалко становится победителем своей номинации. В своём выступлении Тамара несколько раз делает упорный акцент на том, что она ученица Николая Рыбалко, причём любимая, после чего читает свои стихи из авторской книги. Второе место у Евгения Легостаева. Он выходит, уверенный и раскрепощённый, без лишних слов принимает призы, читает по памяти небольшое стихотворение и садится на своё место, сходу заглядывая в конверт.

Третье место у Елены Мищенко, она читает по памяти стихи, сразу сбивается, и поэтому начинает сначала, и уже без запинки. У неё очень хорошая манера декламации, её стихотворение, по моему мнению, прозвучало задушевнее, чем у всех читавших до этого лауреатов.

Призы и подарки вручены, в завершении мы слушаем песню на стихи Рыбалко «Я жил в такие времена», и после этого Станислав Жуковский приглашает всех участников мероприятия на праздничный банкет. Мы переходим из актового зала в другое крыло, и я на ходу всё-таки осмеливаюсь заглянуть в конверт с премией. И вот мы заходим на половину Союза писателей, где в кабинете ответственного секретаря организации Ивана Билого накрыт банкет а-ля фуршет. На столах красуются пузатые бокалы с красным и белым вином, выстроенные рядами, разделёнными стаканами с соками, а по краям меленькие, размером с шахматные фигурки, чарочки с водкой, бутерброды, фруктовая и овощная нарезка, и чай с десертами.

Мы с Аней держимся возле Елены Мищенко, я чувствую себя словно не в своей тарелке, потому что все эти важные и вальяжные люди, которые между собой знакомы, внушают мне трепетное благоговение и панический страх.

Тут к нам подходит Иван Емельянович Билый и спрашивает меня:

– Казак?

– Нет, – отвечаю.

– Ну, тогда, давай выпьем.

И протягивает мне рюмку водки. Я уже около трёх лет не пью не то чтобы водку, даже вино. Но, не смея обижать литературного генерала, пью.

– Неплохие у тебя стихи, – откровенничает Иван Емельянович, – есть, правда, над чем поработать, подшлифовать, подправить, но молодец.

И Иван Билый отходит к другим лауреатам, и слава Богу, второй рюмки бы я не осилил.

Моя сестра тоже смущена таким банкетом и публикой, поэтому я не решаюсь оставить её и подойти к девочкам, которые в моей номинации заняли 2-е и 3-е места, а напрасно. Они уже познакомились и держатся вместе, а мы с Аней стоим возле Елены Николаевны и её мужа Юрия, пытаемся вслушиваться в их разговор с Легостаевым, и продолжаем быть немыми свидетелями этого праздника.

Банкет ещё в разгаре, но уже почти три часа дня, дорога плоха, а нам предстоит путь в Горловку. И Елена Мищенко говорит:

– Ну что, пора? Поедем?

И мы согласны. Собираем подарки, прощаемся с организаторами, выходим в «предбанник», подходит Екатерина Щурова, благодарит нас за то, что мы, не побоявшись погодных условий, приехали и желает нам удачной дороги домой. Мы выходим вчетвером, я, Аня, Елена Николаевна и её муж. Легостаев и Маяковский ещё остаются. Хотя Евгений Иванович не против того, чтобы идти с нами, но его кто-то задерживает, а потом они возвращаются к столу, и мы уходим без него.

Дорога настолько проста до автостанции «Крытый рынок», что я невольно обзываю себя мысленно идиотом, понимая, какой неоправданно-большой крюк мы с Аней дали. Приходим на автостанцию, людей не много, суббота, и те, кто хотел, уже уехали в Горловку раньше. Подходит «ГАЗелька», и мы преспокойно грузимся в неё и едем в родной город. По направлению в Горловку заторов нет, хотя на противоположной обочине фуры всё ещё стоят.

На автовокзале мы прощаемся с Мищенками, и я тут же, почти на ходу, на автостанции сажаю Аню на 25 маршрут автобуса. А сам, уставший и счастливый, тащусь домой по раскисшему снегу. Вечереет, город полупустой, фонари только начинают разгораться, а я свечусь от впечатлений похлеще этих фонарей. Я иду, радуясь такому насыщенному дню, и до конца не веря себе, прощупываю свой внутренний карман, в котором лежат первые деньги, «заработанные» стихами.

P.S. Уже во вторничном выпуске «Вечерней Горловки» появляется заметка Легостаева о премии им. Николая Рыбалко, где говорится о том, что Евгений Иванович занял второе место, а Елена Мищенко – третье. То есть, опоздав на мероприятие, Евгений Легостаев даже не потрудился уточнить информацию, так и не поняв, что у Горловки три призовых места. В четверговом номере этой же газеты – публицистический материал Владимира Маяковского с более полной информацией, где всё становится на свои места, хотя в статье всё-таки больше речь ведётся не о лауреатах, а о Партии регионов. Но и за это спасибо!

Но и это ещё не всё! Когда я просматриваю Донецкие новости по телевизору с репортажем Е. Щуровой о вручении премии, почти сразу после моего перепуганного лица, мелькает информация о ежемесячной литературной газете «Отражение». Эта, на первый взгляд, неброская новость стала ещё одним важным событием 2004 года, благодаря этой газете я узнал, что на Украине существует ещё и Межрегиональный союз писателей, но тогда это для меня всё было не столь существенным. До поры до времени.

ПЕРВЫЙ ИЗДАТЕЛЬСКИЙ ОПЫТ (февраль 2004)

У меня мысль выпустить авторский поэтический сборник появилась практически сразу, как только я начал писать стихи. Поначалу это проявлялось в изготовлении нескольких сборников, отпечатанных на пишущей машинке, которые существовали в единственном экземпляре. Потом, когда я учился в Вечерней сменной школе, по просьбе преподавателей изготовил свой сборник «Горят костры», набранный на компьютере и отпечатанный на ксероксе, и его тираж был уже более 10 экз. Но всё это было такой туземной самодеятельностью, что мне сейчас просто безумно стыдно за все эти «книги».

Потом было Литературное объединение, застой и отсутствие публикаций, и желание выпустить свою книжку. Но было два сдерживающих фактора: отсутствие финансов и Андрей Икрин. И второе – было более сдерживающим. Андрей сам готовил свою книгу несколько лет, но так и не дошёл до логического завершения, и меня постоянно одёргивал. Мол, не спеши, мол, надо посоветоваться с Егором Гончаровым, а что, мол, скажет по этому поводу Ирина Леонидовна Шевченко (они с Андреем были дружны ещё со времён непродолжительного существования литературного объединения «Рубикон»). Он жил и творил с оглядкой на других, и учил этому меня. Но или ученик из меня плохой, либо сильным было желание отогнать страх молчания, но в результате я, по словам Андрея, отбился от рук.

На стыке 2003 и 2004 года я заболел. Грипповал около 10 дней, и как только сбил температуру, я вдруг взялся за свои черновики, и в течение 2 дней/ночей скомпоновал сборник. Название я ему дал по одной из строк «На грани самовозгорания», в то время я ещё не придерживался мнения, что название должно быть лапидарным, ударным и кратким. Это были догламурные времена, когда книги выпускали, как получится, особо не заботясь при этом о внешнем виде издания. Я сам, идя по стопам моей литературной крёстной Тамары Гончаровой, нарисовал рисунок на обложку в духе символизма, где на фоне всевидящего ока разлетаются в разные стороны ворон и кленовый лист, и, конечно же, поделился своими планами с Андреем Икриным. Андрей смирился с моим напором и желанием, но название отмёл безапелляционно. Уже после трёх бессонных ночей, я наконец-то нашёл новый вариант названия – «Сделать первый шаг», и, не обсудив этого с Икриным, довёл обложку до ума, поместив новое название ниже рисунка.

В это же время на моём предприятии мне подсказали, как раздобыть денег на издание. Мол, можно обменять свой талон на получение угля, который мне полагается, на энную сумму и порекомендовали, как это провернуть. Само собой, я не преминул воспользоваться этой возможностью и получил начальный капитал. Вот тут-то и начались мои похождения.

Вначале я заказываю в ЧП «Бюрократ» набор текста, при этом предоставив свой рукописный макет, и прошу изготовить электронный макет брошюры, чтобы страницы были расположены в нужном мне порядке. А далее мне нужны выходные данные. Ещё три года назад Наталья Бугир объясняла мне, как нужно оформлять книгу, чтобы это не было самиздатом. Во-первых, можно пойти в издательство, и заказать вёрстку, дизайн и печать, но там услуги будут стоить немало. Но есть альтернатива – приобрести ISBN в издательстве, а печатать в какой-нибудь из мелких частных типографий в Горловке. Она дала мне приблизительные координаты донецкого издательства журнала «Донбасс», нарисовав мне «план-карту», где его найти. Мол, вот библиотека им. Н. Крупской, а за углом дом, первая дверь с правого угла – это то, что тебе нужно. И вот спустя годы, нахожу нужный мне блокнот с этой примитивной картой и еду в Донецк.

После вручения премии им. Николая Рыбалко, которое было чуть больше недели назад, я уже грамотный, тёртый калач, и уже знаю, как правильно идти к областной библиотеке. Я выхожу из маршрутки и вполне быстро добираюсь до этого здания в стиле сталинского ампира с зелёным куполом. В предвкушении скорого разрешения дела, обхожу массив библиотеки согласно нарисованному плану, подхожу к зданию, но никакого журнала «Донбасс» тут и в помине нет. И всё! Я как запуганный потерянный щенок, начинаю метаться со стороны в сторону, дважды обхожу это здание, потом рядом располагающиеся хрущёвки, опрашиваю жильцов, но все удивлённо пожимают плечами и разводят руками. Снег под ногами, издеваясь, скрипит, я от резких своих выпадов то в одну, то в другую сторону пробуксовываю. О, меня легко вывести из равновесия! Пытаюсь взять себя в руки и понимаю, что вот рядом находится Донецкая писательская организация, надо идти туда, там они мне подскажут. И я выхожу на бульвар Пушкина, иду к нужному мне зданию, но тут мне что-то бьёт в голову и я, поддаваясь импульсу, спрашиваю у мужчины, идущего мне навстречу: «А не подскажете, где находится редакция журнала „Донбасс“?», «Да, конечно же, – отвечает мужчина – вот смотрите!», и он мне показывает рукой на здание напротив Художественного музея, мол, слева от арки широкая серая дверь, туда вам. Поблагодарив такого всезнающего прохожего, я иду в указанную мне дверь. Широкое, но полумрачное фойе, в фойе вахта, на вахте женщина. Я интересуюсь, где же редакция, она показывает на лестницу и называет третий этаж. Я поднимаюсь, но, как оказывается – никакого журнала здесь нет, а есть редакция газеты «Донецкие новости» и её «дочек». Одна из женщин, работник редакции, подводит меня к окну и говорит: «Вот смотрите – во дворе подъезд, пройдёте через арку, входите в массивную дверь и на третий этаж можете подняться лифтом». Я благодарю, иду во внутренний двор, вхожу в мрачный подъезд, поднимаюсь на третий этаж, и история повторяется – никакой редакции журнала здесь нет, а находится здесь редакция донецкого регионального выпуска газеты «Труд» и еженедельника «Труд-толстушка».

Всё, моё терпение заканчивается, и я иду в Союз писателей. Секретарь меня проводит к Станиславу Жуковскому, я представляюсь и жалуюсь, что не могу найти журнал «Донбасс». И Станислав Витальевич разъясняет ситуацию. Всё предельно просто, оказывается, не за библиотекой им. Н. Крупской нужное мне здание, а за Театром оперы и балета, буквально через одно здание от того, вокруг которого я наматывал круги. И он мне рассказывает, куда выходят окна, где дверь, и где висит вывеска. Я благодарю, откланиваюсь и ухожу.

Я тороплюсь в редакцию, бегу через нарядный белоснежный бульвар, нахожу нужный дом и нужный подъезд, и вижу долгожданную строгую вывеску. Дверь заперта, на дверях звонок (слово домофон для меня ещё неведомо), нажимаю кнопку, а сразу после звонка раздаётся мужской голос: «Вы к кому?» Я отвечаю: «В редакцию журнала», раздаётся щелчок и дверь распахивается. Я захожу в полутёмный коридор и иду прямо на свет. За дверями типографское оборудование, тюки с бумагой. «А где редакция?» – спрашиваю я у какого-то мужчины, и он выводит меня назад в коридор и показывает две пухлые двери, оббитые дерматином. Глаза уже привыкают к полумраку, и я вижу на чёрной обивке маленькую табличку «Главный редактор журнала «Донбасс». Я стучусь, толкаю дверь, но она не поддаётся. Никого нет. Я подхожу ко второй двери, где красуется надпись «Бухгалтерия». Дверь отворяется, и я попадаю в тесную, но светлую комнату. За столом в окружении бумаг сидит женщина-главбух. Оказывается, редактор Виктор Логачёв пять-семь минут назад ушёл в Союз писателей. То есть мы с ним разминулись, может, я даже столкнулся с ним на улице, но в зимней одежде просто не узнал его. Бухгалтер, выслушав мои жалобы, набирает номер приёмной Жуковского и просит позвать Виктора Степановича, и, пояснив ему причину звонка, даёт трубку мне. Я рассказываю, кто я и откуда, и что мне нужно, и говорю заветный пароль: «Мне посоветовала к вам обратиться Наталья Бугир». Но Виктор Логачёв только пришёл в СП обсудить какие-то детали и бегать туда-сюда не собирается. «Подожди где-нибудь, – говорит он, – я через час вернусь».

Делать нечего и я, уже изрядно проголодавшийся, иду на поиски фаст-фуда, но, увы, улица Артёма на тот момент закрыта для всяких чебуречных и биг-мачных, кругом одни бутики или ювелирные, или парфюмерные и т. д. Но вот на площади Ленина нахожу супермаркет «Обжора», покупаю там печенье-сендвичи, и заказываю себе чай. Пока я бегал в поисках хлеба (печенья) насущного, время истекло. Я иду в редакцию и вот уже вхожу в этот приют Муз – в просторный и светлый кабинет главного редактора. Виктор Степанович сидит за столом в шикарном кожаном кресле, в сером представительном костюме, импозантен и опрятно причёсан, он тепло со мной здоровается, и сразу вносит в журнал мои данные, принимает оплату услуг, и на принтере распечатывает мне ISBN и данные журнала, которые я должен разместить на второй странице своего макета. Виктор Логачёв делает акцент, что такая цена только для «забойцев», мол, дончан он так не балует. Итак, половина дела сделана. Утомлённый и слегка ошарашенный своими похождениями, еду в Горловку.

На следующий день иду опять в ЧП «Бюрократ» и прошу наборщика текстов Андрея внести на вторую страницу мои выходные данные. Получив новый макет на руки, я иду в присмотренную мною небольшую типографию «Документ-сервис» со своими макетами брошюры и обложки. Типография находится в цокольном этаже семиэтажки на площади Ленина, в маленьком кубрике в зале торгового центра находится точка фирмы, в которой оператор в основном занимается тиражированием, здесь принимаются заказы и делают ксерокопию. А основное рабочее оборудование находится в подсобном помещении. По моей просьбе ко мне вызывают менеджера, и она, выслушав мои пожелания, начинает подсчитывать мне стоимость печати, брошюровки, подрезки. Цена меня вполне устраивает, и даже с запасом, я оставляю макет и со спокойной душою иду домой и жду назначенной даты.

Три дня проходят, и я с утра иду в «Документ-сервис», подаю квитанцию об оплате, менеджер выходит и ошарашивает меня: «Не успели. Отпечатали, сшили, но не подрезали». Но, видя моё расстроенное лицо, говорит: «Приходите через три часа». Мне бы надо было сказать, подрежьте, мол, не торопясь, и отдайте пока хоть сотню экземпляров сегодня, остальные не к спеху… Но, увы, молодо-зелено, я молча ухожу, и возвращаюсь через три часа, мне вручают две большие коробки с моими книжками, и я несмотря на солидный вес, лечу домой, как на крыльях.

Распечатываю первый ящик, вот оно моё детище, маленькая книжица-блинчик, 40 страничек моих многолетних поэтических терзаний, жёлтенькие, как только что вылупившиеся цыплята. Я раскладываю книжки стопочками, и когда первый приступ эйфории отступает, я вдруг замечаю, что некоторые экземпляры брошюры неправильной формы, это не прямоугольники, а какие-то странные четырёхугольные косые фигуры, я начинаю сортировать книжки, и бракованных экземпляров набирается около 30 штук. Надо было не торопить работников и дать им спокойно подрезать тираж. Ну да ладно, завтра отнесу брак, попрошу подровнять. А пока беру десяток книжиц и вывожу их в свет, в смысле иду в гости к Тамаре Гончаровой, которой первой дарю свою книжку. Тамара Ивановна поздравляет меня, приглашает зайти, но я тороплюсь к председателю ЛитО Сергею Чернявскому. А вот третью книжку я несу в подарок Владимиру Маяковскому. Владимир Николаевич оперативно знакомится с моим «детищем» и через три дня в газете «Вечерняя Горловка» выходит его заметка под названием «Сделан первый шаг в литературу». И только тогда я до конца осознаю – свершилось!

Одним из результатов выпуска этой тоненькой и наивной книжки стал выход из трёхлетнего творческого сплина. Слава Богу, страх молчания отступил.

СЛАВЯНСК-2008 (28.05.2008)

Однажды апрельским днём на очередном заседании Горловского литобъединения «Забой» Николай Федосеевич Новиков обратился ко мне с предложением. Он сказал, что созванивался с руководством Донецкой писательской организации Национального союза писателей Украины, и они попросили работы молодых авторов по 10 стихотворений от «поэтов», якобы на Киев, а Новиков выбрал в «молодые» меня и Катю Ромащук (мне 32, а Кате 23 года). На тот момент ЛитО растеряло все молодые кадры: вначале с уходом в «затвор» Натальи Бугир разбежались экс-лировцы; чуть позже, через пару-тройку лет, Людмила Оксень – наша талантливая звёздная девочка, совершенно безосновательно обидевшись на редколлегию альманаха «Восхождение», ушла в оппозицию и попыталась при Горловском инязе организовать свою студию «Сверхгоризонты», вместе с ней ушли и другие авторы, тот же Антон Куликов; Елена Рощенко перестала ходить, когда родила ребёнка, и вместе с ней ушёл в творческий отпуск её муж Владимир Бажанов и т. д. Так что на тот момент из имеющихся штыков – мы с Екатериной, пожалуй, единственные кандидатуры. Николай Федосеевич попросил не затягивать и отправить работы как можно скорее.

На следующий день, посоветовавшись с Катей, мы договорились, что наши подборки отвезёт в Донецк её муж Максим, и до конца следующей недели наши работы были уже в Донецке. Я подумал, что наверняка готовят сборник молодых авторов, поэтому принял это ровно и без особого внимания, не лелея напрасных надежд, не раз уже разбитых (тогда с публикациями было весьма туго).

Однако дело было не в сборнике, и спустя месяц раздался звонок – на мой городской телефон позвонил Станислав Витальевич Жуковский из Донецкой организации Национального союза писателей, он сказал, что 28—29 мая в городе Славянске будет проводиться Семинар (Съезд) молодых писателей Донбасса под эгидой НСПУ, дорогу, проживание и питание обеспечивает Союз писателей. От Горловки приглашаются на съезд: Иван Нечипорук, Екатерина Ромащук и Валерия Матюша, и попросил связаться с ними. Я попытался отпираться, мол, я не знаю, кто такая Матюша, но, Станислав Витальевич дал заключение: