Вампирский репортаж

– Да, я слышал про убийства вампирш, слухов много ходило. Но я как-то не вникал, что там происходит, учеба в этом году давалась не так легко, как раньше, да и защита диплома, – пожал плечами мой сильный мальчик. – Когда понял, в чем меня обвиняют, даже смешно стало. Думаю, ну сейчас вот поймут, что это – ошибка! А они, ну следаки то есть, даже не моргают, смотрят на меня, словно уже все решили. Что бы я ни говорил.

– Расскажи об убийствах.

– Страшное дело, Марин, темное. Точно связано с ритуалами какими-то. Говорят, им сначала руки-ноги отрезали, а только потом головы. И все это – в центре какой-то звезды…

– Пентаграммы?

– Ну да, ее.

– Запрещенная магия, значит…

– Ага, которой вампиры и оборотни, как ты знаешь, не владеют.

Я постучала ногтями по столу, задумавшись. Это правда. Мы и перевертыши сами по себе пропитаны магией, и, скажем так, дополнительные силы нам недоступны. Максимум – вернуться после смерти к членам рода, как Изольда, но обычно хранители – не более чем полезные или, в нашем случае, вредные привидения. Влиять на мир живых они могут только советами. Или заболтать до самоубийства.

Во все времена люди стремились уравнять шансы на выживание, и постигали магию, как белую, так и запрещенную, связанную с такими силами, что даже для нас это – зло. Выходило с переменным успехом. Самый громкий из последних – воцарение тьмы в начале прошлого века. Именно после самой кровопролитной войны в истории всего земного шара мировое правительство составило Международную Вампирскую конвенцию, благодаря которой гонения заведомо слабых смертных должны прекратиться…были. К сожалению, за почти сто лет до Старовельска новые идеи равенства так и не дошли в полной мере.

– Ты был знаком с кем-то из жертв?

– Да, с Ингой. Она училась на курс младше. Иногда пересекались в коридорах. Но мы даже не здоровались!

– Хорошо, но почему ты? Именно ты, Веня? Вспомни, сейчас важна любая мелочь, любая крошечная деталь, которая вывела бы ментов на тебя.

Брат неожиданно горько усмехнулся.

– Я и так знаю. На меня указали, Марин. Игорь.

– Твой лучший друг?!

– Ага. Он – главный свидетель обвинения. Правда, что он там им наговорил, я так и не понял. Но следак особо не скрывал, что он меня «сдал».

Час от часу не легче! Они дружили еще со школы, и, если мне не изменяет память, даже не ругались ни разу!

– Что случилось? Почему он? Как так вообще? – слова закончились, остались только пара непечатных реплик.

– А вот не знаю, Марин. Даже не представляю, что он мог такого сказать. Самому интересно даже.

Мы посидели еще минут сорок, благо, больше конвойные наш покой не трогали.

– Эй, ребенок, не грусти, что-нибудь придумаем!

– То есть ты не уедешь? – непонятно, то ли он надеялся на положительный ответ, то ли боялся его услышать.

– Обязательно уеду. Все уедем, как я уже говорила. Вместе.

Мы снова обнялись, в этот раз гораздо крепче.

По правилам, первой покидала комнату я. Чем и воспользовалась, пока мальчишку не забрали в камеру.

– Послушай, ты, – удлинившиеся когти на руке плотно сжали мужское достоинство конвойного, да так, что и без того слегка навыкате глаза начали почти вывылились из орбит. – Если еще одна гнида тронет моего брата, я вашу чертову богодельню прикрою, а тебя лично, падлу, на опыты сдам как редкий экземпляр!

Прижатый к стене мужик на голову выше меня заскулил, как побитый щенок. Всегда говорила, что главное в драке – эффект неожиданности!

– Эй, ты чего? Не трогал я его!

– А мне пофиг, кто трогал, вы все, мрази, сгниете в общей могиле, на том свете сами разберетесь! – усилила хватку, заставив конвойного застонать еще громче. – Заткнись! Знаешь, кто я?

Кивнул.

– Ненавидишь меня, верно? Верно… Так послушай, я мэра упекла в казематы, где он сейчас жрет по капле гуталиновой крови в сутки и иссыхает на утреннем солнышке как Кощей. Ты думаешь, на вас сил не хватит?

Не дожидаясь реакции, отпустила вялую яичницу и, брезгливо отряхнув руки, спокойным шагом отправилась за вещами. Иногда хорошо иметь столь дурную репутацию. Если не хватит этого, и у Веньки появится еще хоть один синяк, позвоню Пете. Он всегда «за» в таких делах.

Задумавшись о плане мести этим выродкам, я выбежала из административного корпуса и тут же столкнулась с кем-то большим. Не глядя, пробормотала извинения и, ежась от пронизывающего ветра, побежала к машине, но меня окликнули.

– Стой, я сказал!

Очень интересно! Обернулась не по приказу, а ради любопытства. Мужчина напротив буквально убивал взглядом. Высокий и широкоплечий, как и все оборотни, он распространял почти осязаемую животную ауру, и, вопреки разуму, захотелось поджать несуществующий хвост и брякнуться под ноги, чтобы пузико почесали. Этому-то я что сделала?

Темные короткие волосы сейчас походили на дыбящуюся шерсть, приподнятая верхняя губа, обнажающая клыки, говорила о явно недружелюбном настрое незнакомца. Вкупе с многодневной щетиной на широком подбородке и буквально излучающим ненависть глазам он выглядел устрашающе. Он был похож на быка, роющего копытом землю перед схваткой. Интересно, волк или шакал? Хотя вторые, чаще всего, обитают в больших городах.

Не то чтобы я не любила оборотней. Скорее, опасалась, в ярости они практически неуправляемы. А довести их до такого состояние – раз плюнуть. Или толкнуть, как только что выяснилось.

– Что? – я незаметно отступила на пару шагов. – Я извинилась вообще-то!

– Не узнаешь?

Хриплый голос навел на какие-то слишком смутные воспоминания, чтобы ухватиться.

– Простите, нет. Я здесь давно не бывала, могла кого-то и забыть.

Ноздри оборотня хищно раздувались, впитывая то ли смрад проезжающих мимо машин, то ли мой запах лаванды и жасмина. А что такого? Я люблю качественный парфюм!

– Не узнаешь, – прозвучало уже утверждением. – Марин, а ты смелая. Не побоялась вернуться. Богдановы узнают – жди беды.

Подумав про себя, что беда, кажется, и без Богдановых явилась, я, наконец, смогла вспомнить этого…персонажа, чтоб его! Евгений… не помню фамилии. Мы пару раз пересекались на рейдах местных силовиков, когда я еще не попала в острую немилость. Поцапались с ним тогда знатно, видите ли, под руку лезла! Он неохотно делился любой информацией, однажды даже вырвал фотоаппарат из рук. Неприятный тип, хоть и симпатичный.

– Узнаю, – пробормотала тихо, зная, что все равно услышит, у этих слух лучше, чем у тети Симы. – Привет. Давно не виделись. Я пойду.

– Да стой ты!

Только что он стоял в паре метров от меня, и уже – напротив, таращит свои чернющие глаза из-под густых бровей.

– Что? – вырвалось затравленное, когда пауза, даже по меркам театральных подмостков, грозила перевалить черту.

Он не касался, не трогал, только стоял очень близко, и это нервировало не меньше откровенной ненависти во взгляде.

– Ты зачем приехала?