Оценить:
 Рейтинг: 0

Книга Извращений

Год написания книги
2018
<< 1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 59 >>
На страницу:
25 из 59
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Значит, мы будем есть пиццу. Или зубную пасту. Или консервы. Хоть умру с голоду или попаду в больницу от гастрита – а всё равно не скажу ни слова, кроме того, что ем так же, как моя любовь.

Она выплюнет сигарету и засмеётся детским смехом.

– Вы сами поняли, что сказали? Я – ничего не поняла.

– Я тоже. Пойдёмте?

Она подымит глаза в небо, из пустоты которого – вам на головы – будет падать снег. Безлунное, беззвёздное небо. И над вами – пронесётся звезда, падающая вниз, оставляющая за собой след из космической пыли. Впервые в жизни – ты своими глазами увидишь комету. Восхитительное зрелище – всемирное движение, стремящееся к смерти. Ты подумаешь: как же эта звезда, на которую мы загадываем свои желания – похожа на нас. На лице у тебя – проскользнёт детская улыбка. Всё – метафора.

– Что ж, – скажет она, – ради такого случая – можно немного повеселиться.

Она спрячет пачку «Мальборо» глубоко в карман куртки.

– Тогда, вперёд.

Ты увидишь: она – будет улыбаться.

Внутри: все будет охвачены праздничной эйфорией, смысла в которой будет не больше, чем в расчёсывании лысого – но возможно ли будет это доказать?

Продолжительное пребывание в этой толпе, захваченной патриотической волной, сможет привести к вынужденному самоубийству единственного другого, среди одинаковых. Но вас – будет двое – и ничто не сможет вас сломить. Тогда – вы будете существовать – только друг для друга.

И каково будет открытие, что два, абсолютно незнакомых человека – могут быть счастливы в самом сердце обезумевшей толпы.

Эту ночь: вы проведёте в долгих дискуссиях, слыша друг друга – через слово, из-за шума, исходившего от тысячи голодных поросят, не нашедших места у материнского вымя.

А под утро: когда всех будет уже клонить ко сну – и шум, и гам стихнут – вы тоже замолчите. Вы оставите толпу и уединитесь в комнате счастья. И долго будете любить друг друга в какой-то коморке с окном, глядящим на восток. И из-под красно-синих облаков вдали – подымится новое солнце.

Так и нужно прожить жизнь: каждую неделю переживая её по-другому; каждый день – проводя под новой звездой…

Разоблачение Четвёртое

Месье Пьер Жобе будет любить: китайские иероглифы, финики, фламандские натюрморты и персидских котов. Месье не будет любить: лысых людей, масло льна и подтяжки для штанов. О первых четырёх вещах: он сможет говорить часами – содрогаясь и задыхаясь; а если злоупотреблять тремя последними – можно будет в буквальном смысле – попасть на рога. Он будет страдать многочисленными неврозами, полные названия которых знал, разве что, только добрый доктор Альцгеймер.

Он будет сидеть напротив тебя, смотреть тебе в глаза и посёрбывать капучино из чашки. В такие моменты, тебе захотеться сознаться в тройном убийстве, чтобы тебя посадили в тюрьму для особо опасных преступников, где таким людям как Пьер – тебя не достать. Ты словишь себя на мысли, что твой творческий ум превращается в гнилое яйцо уже через несколько минут после общения с Пьером.

– Так вот, – начнёт он, – не суй это в рот! – закричит он, моментально приведя себя в порядок, – пардон – иногда со мной такое бывает – говорю, то есть, кричу всякие вещи – бессознательно. Знаете, как это бывает – когда твой внутренний мистер Хайд рвётся наружу.

– Да, конечно, – кивнёшь ты, – только Хайд – был более гуманнее. А вам – действительно нужно лечиться. Я совершенно серьёзно – у вас проблемы.

Он элегантно взмахнёт рукой, дескать, как устал я от всего этого; он слегка приподнимет свой третий подбородок.

– Пустяки, – пропищит он, – так, о чём я? Скажи, я тебе скажу. Ах, да: у китайцев есть такой красивый иероглиф с кучей палочек, который означает «благодарность, которой император одаривает лучших придворных художников». Нет – я совершенно серьёзно! Ваша последняя работа – на вкус как финик и прекрасна как фламандский натюрморт. Просто прелесть! И я готов приобрести её за…

Он напишет цифру за бумажной салфетке и протянет её тебе.

– Ну, что вы думаете?

Глядя на клочок бумаги, весь исписанный нулями, ты скажешь:

– Знаете, как-то маловато.

Он нервно засмеётся, поправляя воротник.

– Засунь её себе в жопу! – закричит он на всё кафе, затем, сделает жест «mea culpa» и добавит, – извините, но больше – я действительно дать не могу. Иначе, у меня будут проблемы. А ваша работа – действительно хороша. Я повешу её у себя в кабинете.

– Повесил бы, – поправляешь ты, – так правильно говорить.

– Я могу дать вам ещё сколько скажете, – прошепчет он, – но в документах – мы должны указать – именно эту сумму. Так, мы договорились.

Ты вздохнёшь.

– Ладно, по рукам.

Вы подымитесь со своих мест, чтобы пожать друг другу руки.

– Вынь это! Вынь! Что с тобой? – закричит Пьер и поправит себя, – приятно иметь с вами дело.

На лбу у него выступят капельки пота.

Интересно, – подумаешь ты, – как он закончит свою жизнь? Наверное, задыхаясь и содрогаясь, он будет биться в конвульсиях в своём золотом кабинете, среди фламандских натюрмортов и картин современных художников; и будет умолять вынуть что-то. Хотя, кто знает.

– Я, наверное, кажусь вам странным, – скажет он, со всей возможной для этой фразы гордостью и надменностью, – о, я – далеко не всегда был таким. Ты слышишь?! Суй дальше! Я был молодым – и уже тогда – глубоко погрузился в омут человеческого горя и страдания. Я и сейчас – вхожу в него всё глубже и глубже. В «Libertad» я вступил только из-за их активной помощи нуждающимся, которую они оказывали десять лет назад. Всунь! Всунь! Действительно, много что изменилось с тех пор. То ли дело раньше: когда могло пройти хоть сто лет – и ничего не измениться. Лет с двадцати – я помню – я хотел безвозмездно помогать другим, даже лысым; ведь было уже понятно – бедным я не стану никогда. А взамен – я получил только страдания, головные боли и бессонницу. Меня осуждают все, кому не лень – надо мной смеются – даже такие уважаемые люди, как вы, сейчас. Я не жалуюсь, нет. Глубже, тварь, глубже! Я – просто восхищаюсь вашими работами. Ими – но не вами. Простите, но вы – как и большинство гениальных художников – просто наглая, надменная тварь, извините. Трах! Трах! Трах! Но на ваших полотнах: я вижу отпечаток вечности. У моего отца был один друг – он жил во Франции, но родом был из Праги – он говорил: «Работы художника – должны быть его личностным поиском в хронологическом порядке». Вы можете представить, кем был бы Пикассо, если бы начал лепить скульптуры после своего розового периода? О, да, сучка! Всунь! Сунь! Высунь! И я ценю вас, как человека, картины которого через десять лет – будут стоить в десять раз дороже. А-на-ки-та-ка! И как художника, который посвятил столько лет тяжелому труду искусства; вы уже почти подошли к концу ваших поисков, не так ли?

– Я сам, пока, не знаю этого. Но спасибо вам, месье Жобе.

– Знаете, а ведь я – поэт. Цвай! Драй! Фиа! Фюнф! Уже двадцать лет. Правда: уже долго – я ничего не мог написать. Но сейчас: я работаю над большой сосательной поэмой.

Ты попробуешь представить, на что это будет похоже.

– В ней, – продолжит месье, – я попытаюсь, с помощью порядка слов, выразить духовный упадок человека. Правда, мне нужно больше времени. Знаете, поэзия – она ведь рождается из рутины серых дней, бесконечно уходящих вдаль. Мне говорят, что в следующем году – я вполне смогу получить Нобелевскую Премию Мира. Я буду кричать: «Всунь! Всунь! Всунь!» на всё Осло! Знаете, в детстве: я был очень несчастен. Настоящим воином милосердия – может стать лишь человек, переживший много горя; а предназначенное, взамен, для него счастье – разделить поровну между теми, кому можно помочь; и пытаться не думать об остальных, до кого рукам никак не дотянутся. «Libertad» – глубже, глубже суй, скотина – организация, на которую мы работаем – изменилась до неузнаваемости с тех пор, как я в неё вступил. Увы: не в самую лучшую сторону. Нас ждёт крах, если они придут к власти. Поэтому, я заявил о своём выходе из партии. Когда патриотизм заходит слишком далеко, – он скривит лицо и застонет; приведя себя в порядок, он продолжит, – он становится нацизмом. И из-за дикостей нескольких сумасшедших – под обвинения попадает целая нация. Вам следовало бы прислушаться к моим словам. Зря, очень зря, что люди часто пренебрегают ценными истинами в потоке слов таких невротиков, как я. Извините, кажется, я заговорился. Наверное, мне уже пора. Я зашел сюда на несколько минут, чтобы поговорить с вами. Я шел по золотой дорожке, ведущей к горе дерьма.

Он встанет и уйдёт. Ты закажешь себе ещё чашку кофе и будешь думать, почему твоё искусство не ценят и не интересуются обычные люди – почему оно представляет какую-то ценность только для таких людей, как Пьер? Наверное, это – самая тёмная из сторон жизни художника, 80% которой – состоит из коммерции.

Однако ты подумаешь, что между Пьером и тобой – есть одна общая черта – вы оба коллекционируете мнения и взгляды на этот мир. Ты будешь долго собирать их, надеясь, что сложив их в одном уравнении – ты сможешь получить полную картину мира. Но среди них – не было похожих. А если взять все высказывания великих об этом мире – станет ясно – в целом, никто ничего о нём не знает. И ты, и Пьер – к тому моменту уже давно поймёте э то и успокоитесь.

Ты подумаешь: а какой мир глазами этого сумасшедшего, так напомнившего мне меня, если бы судьба сложилась бы иначе? Он будет занимать чужими проблемами; но кто разберётся с его собственными?

Ты вытрешь рот салфеткой, оставишь на столе пару скомканных, мелких купюр, встанешь и уйдёшь. Чем богаче ты будешь становиться – тем беднее ты будешь выглядеть для окружающих – это и будет вся горькая правда о твоём артистическом заработке.

Отвратительно будет смотреть на мир таки, каким он предстанет перед тобой. Страна расколется на две части. Методы революции – отнюдь не назовёшь «мирными» или «эволюционными». Тебя не будет покидать чувство, что ты – связался не с теми людьми. Да что там – ты давно уже будешь подозревать это – просто не захочешь видеть очевидного. Тогда – ты заглянешь под маску Либертада и увидишь под ней – чудовище с острыми клыками. Как же печальна и невозможна борьба со всем этим варварством.

У тебя будет машина; ты купишь её, чтобы ездить на ней за покупками. Но выйдя из дому, чтобы направиться в кафе на встречу месье Жобе – ты решишь оставить машину и поехать на метро. После этой встречи – ты решишь пройтись пешком; а если устанешь – проехаться автобусом. Тебе больше не нужно будет жить на Космосе – ты купишь себе небольшую квартирку поближе к центру. В офисе Либертада – тебе нужно будет появляться только несколько раз в месяц; остальное время – ты сможешь полностью посвятить искусству и богемным тусовкам.

Идя по улицам, заваленным снегом – ты увидишь безымянную бизнесвумен, спешащую куда-то, не замечая ничего вокруг. Увидишь подростков, заливающих водку в бутылку с водой. Троих детей, лет десяти, с сигаретами между красных губ. Группу активистов, с флагами Либертада. Трансвеститов, курящих в сторонке, откуда они будут смотреть на мир. Пробку машин и грубый говор отовсюду. Толпы людей – будут шнырять вокруг по самым разным делам; и каждого из них – будет своя уникальная историю, которую ты никогда не узнаешь. Они отгородятся от внешнего мира заборами – откуда их будет невозможно достать.

Ты пройдёшь мимо мест, где прошло твоё детство. Ты поймаешь себя на том, что не сразу узнал их. Ты поймёшь, что невозможно будет вернуть то, что когда-то было. Ты вспомнишь свои старых друзей; ты поймёшь, что жизнь – всегда: жестоко отнимает самых старых и лучших друзей.

Даже на снегу – ты будешь ходить бесшумно. Ты – будешь незаметен. Тем, кто случайно обратит на тебя внимания – ты покажешься самым обычным, спокойным, порядочным и уравновешенным человеком. Но переступив порог своей пустой квартиры и оглянувшись вокруг – ты закроешь за собой дверь, упадёшь на колени и во всю глотку закричишь, пряча лицо за ладонями, скрывая его не от чужих глаз, которых не будет, а прячась от себя самого.
<< 1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 59 >>
На страницу:
25 из 59