Сказания Меннескер. Ледяная стрела

– Пожалуйста, – тихо отозвался мужчина, вновь закашлявшись. – Считай это последней просьбой умирающего. Даже если и произошло бы чудо, и сами Боги дали мне второй шанс, я лишился бы всего… остался бы беспомощным калекой, лишенным будущего, к которому шел столько лет. Для меня такая милость была бы хуже смерти, ты же знаешь. Да и… мне уже не выкарабкаться.

Лара подняла голову и смахнула слезы. Она очень хотела прервать череду мучений, терзавших уже который день подряд капитана, но понимала, что, несмотря на его просьбы, для нее это будет непосильно. Память услужливо подбросила ей тени из прошлого, тени того далекого времени, когда этот человек был единственным, кто мог заступиться за нее перед отчимом. Был единственной защитой и опорой.

Как все могло обернуться таким образом: почему, в итоге, они оказались по разные стороны баррикад? Что случилось с ним? В какой момент он начал так сильно меняться, превращаясь в себя нынешнего? Превращаясь в своего отца.

Скрипнула половица. Женщина резко обернулась и увидела стоящего в дверном проеме мага, тяжело опирающегося о дверной косяк.

– Мэр…

– Я все слышал, – холодно бросил чернокнижник, не спеша сдвигаться с места.

В полутьме сверкнули льдом холодные белесые глаза. Капитан тихо рассмеялся. Маг оттолкнулся от косяка и нетвердым, прихрамывающим шагом приблизился к койке. Лара подняла на него вопросительный взгляд, но чернокнижник лишь покачал головой:

– Только тебе решать. Прости.

Перебинтованная ладонь легла ей на плечо. Женщина вздрогнула и опустила взгляд. Послышалась возня: дремавшая до сих пор Аделаида потянулась и, откинув назад медные волосы, буркнула:

– Отбросить копыта решил, поганец? – голос лавочницы звучал негромко, с едва различимой хрипотцой.

Капитан тихо, надрывно, точно горло рвали сотни острых лезвий, рассмеялся и, откинувшись на подушки, болезненно поморщился.

– Вот так и получается… что на тот свет я отправлюсь в окружении предавшей меня сестры, чернокнижника, которого я безуспешно пытался убить… и женщины, которая меня ненавидит.

– Прошу заметить: ненавидит за дело, – фыркнула Аделаида, поднявшись с кресла и закутавшись в шерстяное покрывало.

– Ну, не злись… – слабо усмехнулся капитан. – Уж не о такой кончине я мечтал, но куда ж денешься… Судьба, чтоб ее.

К вечеру раненый уже метался на постели, протяжно хрипя и чуть ли не вопя от боли. Поднявшийся жар не удалось снять, а холодные, вымоченные в специальном растворе тряпки валялись на полу, ведь уже не помогали. Мужчина начал бредить, впервые в жизни лучница видела его слезы.

Вайлонд, хоть и с большой неохотой, но дал мужчине самое сильное обезболивающее, которое имелось в его запасах. Однако эффект от него был слабый – мало что уже могло унять предсмертную агонию.

Она не отходила от кровати, то пытаясь удержать брата на месте, то вновь начиная плакать, то извиняясь, то отворачиваясь и закрывая лицо руками. Лара не помнила, когда нащупала рукоять кинжала.

Аделаида, взяв мага за предплечье, отвела в сторону и тихо бросила:

– Лучше оставить ее наедине с…

Хозяину дома хоть подобный расклад и не нравился, удалось перебороть желание остаться рядом со сжимающей в руках лезвие женщиной. Он нехотя покинул комнату, все еще сильно хромая. Мелисса, которую сюда так и не пустили, тут же засыпала Вайлонда вопросами, но тот лишь положил ей руку на плечо и покачал головой.

Дверь мягко закрылась.

Мужчина на кровати часто дышал, смотря невидящим глазом в одну точку. Лучница сильнее сжала кинжал дрожащей рукой и стиснула зубы. Дышать внезапно стало тяжело, а взгляд застлала туманная пелена слез.

Она легко приобняла свободной рукой мужчину, тот вцепился в нее судорожной хваткой, вновь пытаясь что-то сказать в приступе бреда.

Клинок вошел легко и быстро. Мужчина рвано вздохнул и затих.

Она почувствовала, как начинает кружиться голова, как наружу рвется плач, как сердце сжимается от боли. Бывший офицер, она бы никогда не подумала, что ей будет настолько сложно прервать чьи-то страдания, ведь ее когда-то учили убивать.

Лару отвели в сторону и усадили в кресло не сразу, дав еще некоторое время прийти в себя. Голоса остальных доносились до нее словно из-за густой непроницаемой пелены. Но когда ее легко приобняли за плечи тонкие перебинтованные руки, лучница словно очнулась.

Лара ненавидела показывать на людях свои чувства. Ей всегда говорили, что эмоции равносильны уязвимости. Стоит поддаться одной из них, и ты проиграешь, выдашь все свои слабости, подставишься под удар… Мэриан был одним из немногих, перед кем она по каким-то причинам показывать свои эмоции не боялась. Не боялась быть собой, а не лишенным человечности офицером.

Она прижалась к чернокнижнику, чувствуя, как его руки сначала неуверенно, но потом все крепче и сильнее обхватывают ее за плечи. Как ее осторожно прижимают к себе, как еле слышно звучат слова утешения. За одни только эти объятия, за этот голос, звучащий так успокаивающе, за это она была готова отдать все то немногое, что у нее осталось – жизнь.

Она будет сражаться. Столь же яростно, как химера. И будет опаснее любой гадюки. Она никому и ни за что не позволит отнять у нее этого человека, который сейчас обнимает ее и пытается утешить, как только может – немного неловко и не умеючи, но от этого не менее искренне. Ведь у нее больше не осталось близких людей.

Она обязательно выполнит этот приказ и добудет счастье для дорогих ее сердцу людей и для себя. Она не отступится.

Глава 1. В одной лодке

Лара судорожно вздохнула и открыла глаза.

Первые солнечные лучи уже пробивались сквозь потемневшее от пыли и грязи небольшое окно, освещая старый, но еще достаточно крепкий стол, на котором стояло несколько пузырьков с зельями и отварами. Чуть поодаль, у лестницы, в широком кресле, скорее напоминавшем небольшую софу, свернувшись клубочком, спала Мелисса, прикрыв голову крылом.

Женщина попыталась перевернуться на бок и, поморщившись от боли, тихо зашипела: давал о себе знать ожог на спине.

– Все в порядке?

Она подняла взгляд. В дверном проеме показался чернокнижник, во взгляде которого читались беспокойство и усталость. Внутреннее волнение и охватившая женщину во сне паника мгновенно куда-то испарились.

– Бывало и лучше.

Маг покачал головой и, взяв один из стульев, беспорядочно брошенных у стола, сел рядом с узкой кроватью, на которой прошлым вечером и расположилась лучница.

– Ты беспокойно спала. Если хочешь, я могу сварить легкое снотворное.

Лара потянулась рукой к ладони мужчины, скрытой черной перчаткой. Теплой и дрожащей.

– Все в порядке. Лучше себе снотворное свари, хоть по ночам бодрствовать перестанешь.

Мужчина фыркнул и отвел взгляд, невольно вызвав у женщины улыбку. Она прекрасно знала, что тот ночами не спит, подолгу сидя под открытым небом и смотря на восток, где остался его дом. А после тратит время на приготовление каких-то целебных мазей и эликсиров. Днем же беспокойно дремлет, привалившись к борту повозки или свернувшись среди вещевых мешков.

Лара вздохнула и отпустила руку. Большей частью возня с зельями была связана как раз-таки с ней. Мелисса была куда устойчивей к людским болезням или ранениям. Лучница же из-за болей в спине мало чем могла помочь. Вернее – могла, но маг ее к тяжелой работе не подпускал, ссылаясь на незаживший ожог, потревоженный их побегом из Брама.

– Доберемся до границы – вот тогда и отосплюсь, – тихо сказал мужчина, невесело усмехнувшись.

Им буквально каким-то чудом удалось наткнуться на заброшенный охотничий домик в редком лесу у самого склона. И, пусть тот продувался всеми возможными ветрами, пара заклинаний сделала вое дело – и тут стало тепло и сухо. Граница же располагалась в двух днях пути отсюда. А там…

Там свобода.

Большинство беглецов разных рас, возрастов и специальностей обосновалось именно к западу от границы Ланд Меннескер: вот там-то им удастся затаиться и скрыться от преследователей из столицы. Лара закрыла глаза, представляя, как все было бы проще, если бы не существовало никакого королевства, раздираемого беспорядками, если бы за ними никто не гнался. Какой спокойной жизнью можно было бы тогда жить.

– Давай сменю повязку. Не хочу будить Мелиссу, – вздохнул Вайлонд, доставая из миски, стоявшей на столе, пропитанные специальным настоем полоски ткани.

Элардлис с кряхтением села на кровати, которая хоть и именовалась таковой, была жесткой, точно голая земля. Развернувшись к магу спиной и с трудом стянув рубаху, женщина невесело усмехнулась:

– Знаешь, это может войти в привычку.