Сказания Меннескер. Ледяная стрела

Сказания Меннескер. Ледяная стрела
Julia Goldfox

Третий том «Сказаний Меннескер» расскажет о том, как война, разгоревшаяся в Ланд Меннескер, находит отголоски и на западе – в Великих Степях, где кланами варгров правят три хана…Пройдя через множество испытаний, герои вновь сталкиваются с многочисленными преградами на пути к собственному счастью. Счастью, за которое придется сражаться и бывшему офицеру Ларе Стилкросс, прошлое которой тенью легло на ее будущее.

Сказания Меннескер. Ледяная стрела

Julia Goldfox

© Julia Goldfox, 2021

ISBN 978-5-0053-4120-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1. К свободе

Пролог

За окном протяжно выл ветер, стекла отзывались беспокойной дробью холодного дождя. Слабые солнечные лучи едва-едва пробивались сквозь свинцовую завесу, что заволокла небо, и было так темно, точно уже наступил вечер. Этот день был тревожным, и не только из-за бушующей за окном стихии.

Молодая женщина поежилась от холода и, обхватив себя руками, обернулась. На кровати, заботливо укрытый ею теплым пледом, крепко спал хозяин дома несмотря на то, что за окном стоял хоть и пасмурный, но все же день. Спал тихо и с таким выражением умиротворения на лице, точно еще совсем недавно он не боролся на пределе возможности с противником, не валился на землю без сил, не истекал кровью у нее на руках.

С ее плеч точно свалился тяжелый камень, когда маг очнулся. Однако чувство вины все еще острыми когтями терзало ее изнутри, не давало спокойно спать, мешало забыть о том, что воцарившееся на короткое время спокойствие не продлится вечно.

И во всем этом виновата только она. Впервые за долгое время поддавшаяся желанию сделать так, как считает нужным она, а не кто-то другой, лучница обрекла себя на предательство, сама того не заметив.

Стиснув зубы, женщина бросила последний взгляд на чернокнижника, медленно поднялась и, осторожно прикрыв за собой дверь, направилась к соседней комнате. Комнате, в которую ей всякий раз было страшно заходить. Комнате, где сейчас горел тусклый свет. Комнате, где, она чувствовала, ее ждали.

Помещение, куда она вошла, было озарено теплым светом от двух маленьких магических светильников и нескольких свечей. Окна были скрыты от глаз тяжелыми портьерами, отчего и без того тревожная атмосфера становилась и вовсе невыносимой.

Из полутьмы на нее посмотрел единственный уцелевший темно-карий глаз. В этом взгляде больше не было той пугающей жажды крови и злобы, что она увидела, когда у дома Вайлонда развернулась жестокая бойня. Только усталость: самая обыкновенная, человеческая усталость.

Еще утром она привела сюда Мэриана, и глупо было полагать, что маг так просто примет то, что она приволокла сюда на пару с Аделаидой его раненого врага. Однако маг отреагировал, к ее удивлению, довольно спокойно для своего строптивого нрава. И теперь женщину беспокоило совсем иное.

«Я и так умираю, так что дай хоть наговориться напоследок», – эти слова эхом отдавались у нее в голове, заставляя снова и снова возвращаться к мысли о том, что ее брат, скорее всего, прав, и скоро Повелитель Теней заберет его к себе.

– Подойди, – прохрипел некогда сильный и опасный человек, одно имя которого могло нагнать страху.

И, пусть сейчас он мог лишь с трудом пошевелиться, а голос мужчины звучал тихо, в нем все еще была внутренняя, пугающая сила. Этот властно-приказной тон ей был знаком уже много лет, и стоять и отмалчиваться она не могла: капитан не любил, когда его приказы игнорировали.

Лучница подошла к кровати и присела на край, невольно уставившись на жуткие ожоги, покрывавшие добрую половину тела раненого, чем вызвала лишь усмешку у сводного брата.

– Неплохо мне досталось… – тихо протянул тот. – Я думал, что там же все и закончится. Что там я и отправлюсь к Повелителю Теней, утянув за собой этого проклятого мага. Жаль, что промахнулся…

Стилкросс снова усмехнулся, поморщившись от боли. Лара стиснула зубы: она знала, чем все это закончится. Знала, что грозный капитан действительно отправится на тот свет. И, какую бы обиду она на него ни держала за то, что он чуть не убил Мэриана, чуть не убил ее саму… он был и останется ее командиром, за которым она следовала все эти годы. Останется ее братом.

– Но черт бы побрал и тебя, и эту дамочку, – фыркнул мужчина, бросив взгляд в сторону задремавшей в кресле напротив рыжеволосой Аделаиды. – Знали же, что ничего сделать уже нельзя. Ненавижу, когда мне внушают ложные надежды.

Он тихо закашлялся, вытянув обожженную шею и зажмурившись. Лара взяла в стоявшем на полу корытце холодное полотенце и осторожно прошлась по обгоревшему лицу, чем вызвала лишь недовольное фырканье.

– Сделать еще можно, – покачала головой лучница, сама не веря в собственные слова. – Мэриан может…

– Даже если ты уговоришь своего чернокнижника помочь, он вряд ли что-то уже сможет сделать, – тихо просипел мужчина. – А ты еще можешь…

Лара выжидательно посмотрела на лежащего перед ней человека. Ей крайне не нравился этот тон, хороших идей от Линда после такого обычно не следовало. Тот кашлянул и продолжил:

– Ты еще можешь… что-то изменить. Выбрав его, ты выбрала нелегкий путь, который не каждый человек сумеет осилить, – он с шумом втянул воздух, вкладывая чуть ли не все имеющиеся у него силы в эти слова. – Тебе придется сражаться, зубами победу вырывать, но не сдаваться… драться как химера и быть опасной как гадюка. Иначе ваш путь оборвется, не успев толком… начаться.

Лара вздрогнула, когда широкая ладонь схватила ее за запястье с удивительной силой. Карий взгляд застлала пелена боли.

– Ты носишь мое имя, так носи его достойно. Чтоб мне на том свете стыдно не было… это приказ. Не сдаваться, не прятаться, и драться со всей возможной яростью и силой за свое счастье, потому что моего мне уже не достичь.

Женщина почувствовала, как по щекам побежали тонкие ручейки слез. Еще ни разу на ее памяти этот человек не говорил с ней с такой заботой и теплотой в голосе.

Она гордо вскинула голову и отчеканила:

– Есть!

Губы капитана изогнулись в слабой ухмылке:

– Умница.

Это слово звучало так непривычно, что ей сначала показалось, будто его произнес и вовсе кто-то другой. Ее сводный брат был не очень-то щедр на похвалу, и слышать нечто подобное в свой адрес было и приятно, и, в то же время, больно.

В голосе мужчины слышались протяжные хрипы, дышать ему было явно тяжело. Судить о том, какую зверскую боль могут причинять полученные в той резне ранения, можно было лишь по редким тихим ругательствам, слетающим с языка капитана, и корчащейся от боли не поврежденной половине лица.

– У меня есть для тебя еще одно поручение… – просипел он, вновь собравшись с силами.

– Нет, – отрезала лучница, чувствуя, как глаза щиплют слезы. – Я знаю, о чем ты хочешь…

– Опять упрямишься, – тяжело вздохнул мужчина и прикрыл уцелевший глаз. – Позволяешь своему капитану испытывать такое унижение и боль?

– Я этого не сделаю. Я не… – она опустила голову и стиснула зубы, щеки были мокрыми от слез. – Этот приказ я не смогу выполнить.

Взгляд капитана посуровел, он трясущейся рукой дотянулся до ее лица и заставил посмотреть в свою сторону.

– Тогда считай это просьбой… – его голос дрогнул.

Голос, в котором всегда звучала сталь, который внушал страх и благоговейный трепет, который был тверд и непоколебим, как и его обладатель, дрогнул.

– Прошу… – перед ней точно лежал совершенно другой человек, и при других обстоятельствах лучница даже вряд ли смогла бы его узнать. – Ты не представляешь, как это мучительно… Я хочу, чтобы ты сделала это до того, как я окончательно потеряю от боли рассудок…

– Нет, – она замотала головой и рухнула ему на грудь, вырвав из легких раненого усталый протяжный вздох. – Нет, пожалуйста…

– Тогда, перед этим домом, ты была куда уверенней, направляя на меня оружие. Так в чем же дело? – тихо усмехнулся капитан, проведя рукой по золотисто-медовой макушке женщины.

Потому что тогда они были посреди неравного боя. Потому что она увидела в его взгляде тот страшный огонь, что когда-то пылал в глазах ее отчима, точно пугающий призрак из далекого прошлого. Потому что он не был ранен и безоружен и не просил как можно скорее окончить его жизнь, чтобы избавить себя от предсмертной агонии. Потому что единственным, что двигало ею, был не приказ и не чья-то просьба, а ее вырвавшаяся на свободу воля.

Она плакала. Тихо, чувствуя, как дрожащая рука слабо гладит ее по голове. Слышала страшные хрипы, вырывающиеся из поврежденных обожженных легких. Ей было мучительно больно: все внутренности вдруг свернулись тугим змеиным клубком, а горло сдавили стальные тиски слез.