– А я в ваших глазах не чеченка? – неожиданно перебила Дада.
– Э-э, – замялся Тота. – Ну, почему… Давай спать. Тебе надо отдохнуть. – Он постарался уйти от ответа. Теперь их отношения носили совсем иной характер – меж ними был человечек.
Это обескураживало Болотаева.
– Так. Ты ложись на кровать, а я – на полу.
– Нет, – твердит Дада и во множественном числе говорит: – Нам удобнее и теплее у батареи, на полу.
– Я кровать к батарее подвину.
– Не надо… Мы втроем спокойно поместимся.
– А третий кто? – удивился Тота. – А-а. А сколько месяцев? – вдруг вырвалось у него, и он сам от этого вопроса смутился. И она оскорбилась, покраснела, а потом засмеялась: – Посчитайте сами!.. Но не надо так сильно переживать. Вы мне и так очень многое сделали, и я вам обузой не буду. Я уеду на Север.
– Давай спать, – теперь Тота её перебил.
– Давайте… Мы на зоне привыкли спать на очень узкой скамейке. Так что ложитесь, и вы нас даже не услышите.
Почти что так оно и получилось. Наутро Тота проснулся от заманчивых ароматов.
– Вот тебе деньги, – после отличного завтрака Болотаев дал ей триста долларов. – В валюте разбираешься?
– Только в этом на зоне и интерес.
– Тогда здесь рядом, на Ленинградке, торговый центр. Найди модуль 24 или 32, назови моё имя. Я им много помогал, может, и тебе они помогут.
– Это чеченцы?
– Нет… Впрочем, какая разница? – возмутился Тота.
– А как мне представиться? Невестой можно?
– Уже с животом? – злится Болотаев.
– Ладно, не волнуйтесь… не пойду я в ваши модули и ваш центр. Тут подсказали, есть китайская барахолка. Там всё дешево.
– Как знаешь. – Болотаев торопится. – Ключи оставишь на проходной. У меня – лекции.
В этот день Тота припозднился, были дела, а Дады в общежитии нет. Он уже стал волноваться, даже в темень окна вглядывался и хотел выйти, как услышал в коридоре шум. С морозной улицы, вся румяная и довольная, ввалилась Дада с какими-то баулами.
– Ну как я вам?! – Первым делом она закружилась перед хозяином. За эти пару дней она сильно преобразилась. Главное – блеск в глазах. – Вам нравится? – даже закокетничала Дада.
– Конечно! – признался Тота. – А что так припозднилась?
– Менты – сволочи. По одежке вычислили. Дважды задерживали, обыскивали.
– Да ты что? А это? – От испуга Болотаев даже позабыл название.
– Заточку? Ха-ха-ха! Я ведь её давно выкинула.
– Фу! Слава Богу, – облегченно вздохнул Болотаев. – А как ты от них избавилась?
– По одежке вычислили. Прямо в метро остановили. А как мою справку увидели да узнали, что я чеченка, то…
– А как они узнали, что ты чеченка? – перебил Тота.
– Имя у вас странное, спрашивают, чье? Я сказала. Неправильно сделала?
– Ну, – пожал плечами Болотаев. – Просто ныне к чеченцам отношение плёвое. Мы для них сплошь бандиты и террористы.
– А ко мне всегда было отношение плёвое, мне не привыкать. – Она сделала паузу и с неким укором глянула на Тоту. – А что, такую чеченку не воспринимаете?
– Нет-нет, – стушевался он. – Ну и что было дальше?
– Обыскали карманы, составили протокол.
– А доллары?
– Доллары не нашли. Этому меня научили… Всё равно долго держали, ждали ответ на запрос и просто издевались.
– Они не видели твое положение?
– Конечно, видели… А когда выпустили, я поняла, что по времени, да и вообще… в метро в таком виде. В общем, двинулась к вашему центру. По пути у обменника стала менять валюту – вот тут вновь меня задержали. Может, пасли.
– И что?
– Сто обменяла, половину отобрали. Зато в модуле, как ваше имя назвала, вот! – Она вновь любуется своими покупками. – Всё почти бесплатно отдали. Как я вам?
– Отлично!
– А ещё я магнитофон купила, японский. – Она достала небольшую коробочку. – А у вас есть чеченские записи? Будем лезгинку танцевать!
– Ага! – усмехнулся Тота. – В твоем-то положении как раз лезгинку и танцевать… Я устал. Давай ужинать и спать.
Настроение Дады вмиг испортилось.
– Я завтра уеду, – резко бросила она.
– И куда? – спросил Тота, но вместо ответа раздался резкий стук в дверь.
Двое милиционеров, двое – в гражданском и комендантша вошли в комнату.
– Ввиду террористической угрозы проверка документов.
Паспорт Болотаева, бегло осмотрев, вернули, а вот справку Иноземцевой изучали, словно она была написана на незнакомом им языке.
– Придется, гражданка, с нами пройтись в отделение.