Почти цивилизованный Восток

– Ты чего?! – Кэти попятилась.

– Ты?

– Я? Да ты что… видишь, хворала она. Целитель был?

Грай кивнул, не сводя с Кэти взгляда.

– Слышал, небось, чего сказывал? Прокляли ее. Некроманты.

На уродливом лице мелькнула тень сомнения.

– С денег это все, – уверенно произнесла Кэти. – С тех, что принесли. Ты-то их не трогал?

Грай покачал головой.

– Вот. И я. А она считать взялась. Небось, с того проклятье и перескокнуло.

– Плохо.

– А то… Займешься? Надобно ее как-то… Только не прикасайся сам, добре? Ты мне еще нужен.

– Я?

– А то. – Кэти уперла руки в бока. – Или, думаешь, кого другого искать? Ты ведь дело знаешь.

– Дело…

– Перестань. Ты не такой тупой, каким прикидываешься, – отмахнулась Кэти. – Небось, тупых она при себе не держала. А ты уж который год? Ну, не хмурься.

Она осторожно, нежно даже погладила это чудовище по плечу.

– Я знаю… она же мне все сказывала. И про балаган, в котором тебя держали. И про циркачку ту… и про иное. Но я не стану, Грай. Не стану, как она, понимаешь? – Встав на цыпочки – а даже так Кэти не доставала этому человеку до плеча, – она заглянула в серые мертвые глаза. – Я знаю, где лежат твои перчатки. И остальное.

Тяжелая лапа сдавила ее шею.

– Прекрати! Я же могла и не говорить! Отдам! Вот сейчас отдам… только останься. Со мной.

Грай чуть склонил голову.

– Матушка… она ведь серьезные дела вела. И те, кто с ней… для кого она… им все одно понадобится… понимаешь? Девки понадобятся. И не только девки. Ты-то, знаю, по рыжью да прочему больше, но девки… их тоже держать надо. Легкие деньги.

Грай не спешил отпускать Кэти. Но и руку не сжимал.

Просто глядел.

– Заживем… она-то нам сущие медяки давала, а требовала… но теперь-то… попробуй. Приглашения разосланы. Я знаю, как все устроить. Товар тоже на месте. Проведем торги… спорим, что из этих, благородных, никто и не заметит разницы?

– Да?

– Конечно. Им-то что? Им плевать, кто дела ведет. Главное, чтоб тихо… за тишину и платят. А я… я знаю, кому мамашка сама платила. И продолжу. И всех это устроит. Только я ведь женщина, Грай. Слабая. Найдутся те, кто захочет потеснить. Но тебя не рискнут тронуть. Никто.

Она потянулась вперед.

– Останься со мной. Не служить. А по-честному… будем вместе. Станешь получать. И… и человеком сделаешься. Солидным. У мамашки дом имеется. Теперь он мой. Все мое. Я видела бумаги… потом, как устанем, поедем туда. На побережье. И заживем. Хорошо заживем. Как честные люди.

Ее горячечный шепот заполнял комнату. И Эва… Эве стало стыдно.

– Хорошо. – Грай руку убрал и поглядел на покойницу. – Сегодня отдашь. Перчатки. Убери тут.

– Нет, – Кэти покачала головой. – Надо кого позвать… из тех, кто опиум курит… кто там в долгах? Вот они пусть и приберут тело. Завернут в простыни эти. И деньги… Я покажу, где лежат. Им отдашь. Не знаю, сохранится на них проклятие или нет…

Сохранится.

Подобные проклятия так просто не снять. Но… разве Эву услышат? Нет. И хорошо, что нет.

– Пусть забирают. А то и вовсе… утопить.

Грай нахмурился:

– Много.

– Знаю. Самой тошно. Но ничего. За девку больше выручим.

– Красивая.

Сомнительного свойства комплимент в данных обстоятельствах.

– Она? – Кэти фыркнула. – Я лучше была… но погляди, что сделали.

И провела пальцем по изуродованной щеке.

– Ничего… тощая она. Слабая. Долго не протянет. Особенно… приедет один тут, который… В общем, два дня у нас. И готовиться надо. Хорошо. Да, пришли заодно из девок кого, пусть наверху попорядкуют. И залу помыть надо, которая для торгов. А то ж благородные господа порядку любят.

Это она произнесла презрительно скривившись.

– А порядок поддерживать надо… надо… мы ведь приличное заведение. Да, да…

Грай хмыкнул и отступил. А Кэти подошла к кровати, на которой лежала покойная. И наклонилась к ней. Близко. Но не настолько близко, чтобы коснуться.

– Видишь? Я и без тебя справляюсь! И справлюсь! Будь уверена. А ты сдохла! Сдохла-сдохла…

Кэти хихикнула.

– Как я ждала… как я… думаешь, я забыла? Все-все? Благодетельница… забыла, как ты меня украла? Из дома, да-да… моего дома… у меня был хороший дом. И своя кровать. А ты украла. Тварь! И продала! Тому уроду… Ничего, я их найду. А ты врала, что меня родители отдали. Что я стала им не нужна. Я верила. Я же была ребенком и верила! Капризная, мол. И обхожуся дорого. Платья мне нужны. Ленты. Вот и отдали. Скольким ты еще это говорила? Тварь!

Крик ее разбился о стены.

– А ты… ты продала… велела служить. Стараться. Чтобы не попасть в приют. Лучше бы я… но я верила! Тварь, тварь… какая же… знаешь, что он со мной делал? Хотя… конечно, знаешь. Ты все знаешь. А потом я ему надоела, и меня продали дальше… и дальше… пока я снова не оказалась у тебя. «Белая ласточка».