Ловец бабочек. Мотыльки

– Нам, пожалуй, пора… – и голос ее был на диво спокоен.

– А я…

– Еще встретимся, надеюсь, – солгала Гражина. И жених ожил, встрепенулся.

– Конечно, встретимся, и в сердце своем я буду хранить надежду, что вы, о прекрасная Гражина, смилостивитесь…

– Храните, – Гражина решила быть великодушной.

В конце концов, чужие надежды ей жить не мешают.

Уже в экипаже матушка поинтересовалась:

– Он и вправду тебе не нравится?

Гражина вздохнула.

Началось? Сейчас ей выскажут и за поведение неподобающее. И за грубость. И еще за неспособность хоть раз в жизни послушать маму и ответить согласием своему счастью…

– Он глуп.

– Так и ты не шибко разумна, – матушка вытащила любимую табакерку и, откинувши крышечку мизинцем, ухватила щепоть табаку.

– Вот именно, – Гражина наблюдала за матушкой искоса. Странно, что та столь спокойна и даже довольною выглядит. – Если даже мне заметно, что он дурак…

– Зато красивый.

– Я не любоваться им собираюсь, а жить…

– Состоятельный?

– Мы сами не бедны.

– При титуле…

– Как нам сказали…

Матушка чихнула и довольно зажмурилась. А Гражина, радуясь тому, что неприятная беседа откладывается, продолжила.

– Что мы о нем знаем? Появился вдруг. Состоятельный и знатный. Красивый, как вы сказали… не особо умный. Почему тогда до сих пор не женатый? Неужели в Познаньске охотников не нашлось? Охотниц, – поправилась она. – А если там не сгодился, чтоб женить, то нам тогда зачем?

Матушка закрыла табакерку.

Сделала глубокий вдох, очи прикрыла… задумалась, стало быть…

– Верно говоришь, доченька, – наконец, произнесла она. – Всем хорош, да только… как петушок золоченый. Сковырнешь позолоту и сахар один. А от сахару зубы болят… нет, нам такой жених не нужен.

Никакой не нужен.

У нее уже есть один, тот, чье имя в королевстве произносить не принято. И матушка, услышь это имя, придет в ужас, а то и вовсе обезумеет от гнева… что сделает? Запретит упоминать? Сразу за вожжи возьмется? Нет, вожжами она только грозится горазда, а никого никогда не тронула, даже Матренку, которая новое бархатное платье испоганила, только за косу оттаскала во гневе, после ж сама винилась и платье порченное отдала. Матренка из него юбку себе пошила, форсила после перед остальными…

…вожжи вожжами, а вот в монастырь какой на покаяние отправит.

…или, коль Гражина сама ехать откажется, – а она откажется, ей в монастырь неможно, – письмецо пошлет. Слыхала Гражина, что в иных монастырях человеку сгинуть легче легкого.

Страшно?

А то… она ведь живой человек. Ей неохота в каменную утробу, чтобы дни в постах да молитвах коротать… и чего уж проще, отступиться, да…

…она снова сон тот видела, который почти как наяву. И луг. И травы были душисты, тяжелы. И жарило солнце. И она, Гражина, бежала к человеку… будто бы к человеку, который на вершине холма ждал ее, терпелив и прекрасен… и вот же, лица его не разглядеть – солнце глаза слепит – а Гражина все одно знала, что был он прекрасен, прекрасней всех людей…

– Не переживай, – матушка молчание по-своему оценила, погладила Гражину по руке. – Мы тебе иного найдем, лучше прежнего…

– Спасибо.

Гражина сдержала вздох.

Уже нашла.

…почти…

…ныне вечером ее ждать будут на старом месте… и… и страшно было с того.

Глава 3. Где речь идет об угнетателях, угнетенных и гробах

Если бы Земля была плоской, кошки бы уже все с нее скинули

…вывод, к которому пришла одна старая дева после долгих научных изысканий.

Горячий чай.

Сырники горочкой. Сметана найсвежайшая в фарфоровой креманке. Булочки с тмином. Масло. Варенье. Скатерку и ту поменяли. Сколько себя Катарина помнила, ей не случалось видеть этаких от скатерок, чтоб накрахмаленные до хруста и белоснежные…

Голодною волчицей кружила официантка, не спуская с князя томного взгляду.

А Катарине доставались редкие, оценивающие и ревнивые. В какой-то момент почудилось даже, что не совладает официантка с этакими чувствами да и учинит какую-нибудь пакость…

…чай подала холодный.

Слабый.

Не чай – водица крашеная.

– Зачем вам гробы? – не выдержала молчания Катарина. Нервы были натянуты до предела.

Хелег.

Харольд.