У людей нет кличек

– Не нужно.

– Обещаю. И ты не отделаешься.

Я ждала выходных, когда смогу отправиться с бабушкой на пикник. Исписала несколько листочков с названиями продуктов, которые нужно купить, там же был список вещей, что нужно взять. Такие, как плед и купальные костюмы. Рядом с полянкой на горе был небольшой прудик с неглубоким дном, вода была по грудь, но мне хватало. Я не особо хорошо плавала, могла нырять, но моё барахтанье выглядело жалким, словно требующим вмешательства спасателя.

Мы часто ходили именно на это место, ведь там очень хорошо ложился загар. Бабушка говорила, якобы солнце у пруда более ласковое, щадящее и одновременно крепко отпечатывающееся на коже. «Дай своим веснушкам насытиться им» часто говорила она, когда я прикрывала лицо ладонями, не давая лучам выжигать мои щёки. Она всегда называла меня красивой, но для неё красотой было всё, как уже упоминалось выше, что имело молодость и долгие годы жизни впереди.

– Ты слишком легкомысленна, – говорила она, когда мы пили чай перед сном.– Пора начать строить планы. Я не смогу содержать тебя вечность.

– Я не попрошу много времени, хотя бы год.

Я молила дать мне лишь год, хоть и понимала, что год ничего не даст. За год можно было найти свой смысл, но тяжело найти единомышленников и дело, за которое захотелось бы схватиться мёртвой хваткой. Да и год для того, кто совершенно ничего не знает о жизни и о себе… То же самое, что обычному человеку, умеющему варить только макароны, дать день, чтобы разобраться во всём кулинарном искусстве. Да, за день он что-то приготовит, но будет ли это съедобным или хотя бы симпатичным? Неизвестно и очень сомнительно.

– Год я могу позволить, может и два. Но рано или поздно тебе понадобятся свои личные сбережения.

– Я понимаю.

– Это уже хорошо. Выкуришь со мной сигаретку? – бабушка достала пачку сигарет старой марки, протянула мне.

– Ты же знаешь, что я не курю, – улыбнулась я.

– Вот и молодец, девочка. А я просто распущенная старуха, которую тебе не нужно слушать, – она шутила. Она слишком любила себя, чтобы называть старой.

***

Когда же настали долгожданные выходные, все вещи были собраны в большую, тряпичную, цветную сумку, которую когда-то купили в Толука-де-Лердо, конечно, когда меня и в помине не было. Я надела жёлтое платье, лёгкое настолько, что приложи руку к одной стороне и с другой будет виден каждый изгиб на ладони. В обычные дни я бы не носила такое, но в связи с беспощадной жарой, здесь все, даже взрослые, тучные дамы могли ходить по центру города прямо в купальниках, присаживаясь на газоны у пальм, делая передышки.

Я ждала лишь одного, когда бабушка крикнет моё имя и скажет, что пора отправляться. Но она молчала и молчала, заставляя меня заглянуть в её комнату.

– Малена? – удивилась она, спросонья.

– Почему ты спишь? – я помнила, что будила её примерно полчаса назад.

– Вчера был такой тяжёлый день, Малена, что я совершенно выбита из сил, – она поздно вернулась, любила засиживаться в барах до рассвета.

– Мы собирались…

– Мы собирались, – повторила она, театрально закидывая руку на лоб.– Я помню, помню, конечно. Мы собирались, но прости, тебе придётся идти одной.

– Одной?

– Одной. Это не так уж сложно, только будь добра не разговаривать с сомнительными людьми и накинь на голову платок, когда расстелешь плед.

– Хорошо.

– Деньги в кошельке.

Я помню, как этот прекрасный, солнечный день поник в моих глазах. Я закинула сумку на плечо и вышла из дома. Пара остановок, быстрые пересадки, полупустые автобусы. Чем ближе я подходила к месту, тем меньше людей встречалось мне на пути.

Я помню, как в одном купальнике лежала на берегу пруда, небольшой ветер теребил воду и она мочила мои ноги. Платок на голове, очки на глазах. Облака усыпляюще плавали в небе, как редкие белые рыбки. И меня мог забрать сон, если бы до ушей не донёсся хруст веток.

Клянусь, он появлялся из воздуха, всегда и везде. Золотистые волосы, румяные щёки, он жадно откусывал яблоко, медленно приближаясь. Я не была одной из тех храбрых девчонок, которые уверены, что в случае чего могут постоять за себя, подраться или накричать. Робость во мне преобладала, вдобавок к ней шла наивная уверенность в чистых намерениях людей.

Я сбросила платок с головы, села, стараясь прикрыть себя руками.

– В наше время слишком опасно ходить одной, тем более к воде.

– И что же может случиться? – он пожал плечами, бросил яблочный огрызок в сторону и побежал в озеро прямо в одежде, которая давно нуждалась в стирке.

– Ты ещё не заходила в воду? – спросил он, наглотавшись воды. Волосы толстыми, мокрыми сосульками легли на лицо и ресницы. Наверняка и одежда прилипла к телу.– У тебя сухая кожа.

– Нет.

– Не хочешь искупаться?

– Я не люблю плавать, – соврала я. Стыдно, но я испугалась, он выглядел слишком настырным, но его улыбка располагала, как и голос.

– Однако в бассейн ходишь.

– Предпочитаю сидеть в детском.– Он рассмеялся, ещё раз умылся, убирая волосы с лица.

– Малена, ты обязана прочувствовать эту прохладную воду на себе. Меня не проведёшь, ты собиралась плавать, иначе не взяла бы с собой запасные полотенца, – он ткнул пальцем на стопку рядом со мной.

– Скоро должна подойти моя бабушка, – внезапно сказала я, он посмотрел на меня, словно спрашивая «и к чему мне эта информация?».

– Хорошо, думаю, и она оценит воду. Да брось, – он вышел на мелководье, что скрывало лишь его щиколотки, и протянул мне мокрую ладонь.– Я просто хочу подружиться с тобой.

Именно тогда, в первый раз я вложила свою руку в его, он крепко сомкнул её пальцами и повёл за собой.

Странные ощущения, мелкая рябь на воде и волнение. В этом году воды стало куда больше, она доходила до моего подбородка, и то мне приходилось становиться на цыпочки, чтобы не наглотаться. Он смеялся над моей неуклюжестью, поддерживал за локти, не позволяя себе большего. И он сказал, что его зовут Франко. И друзья его за тем далёким холмом, наверняка заждались его возвращения.

***

– Как искупалась? – спросила бабушка, когда я вернулась домой, со спутанными мокрыми волосами.

– Прекрасно, очень жаль, что ты не пошла.

– Многое пропустила?

– Конечно, – улыбнулась я и ушла в свою комнату, в истеричном поиске личного дневника.

В июле я встречала Франко всего несколько раз, и все эти разы он был вежлив, улыбчив и крайне дружелюбен. Ничего не менялось, даже его старая, поношенная одежда, местами рваная, местами в пятнах. Он часто сидел в магазинах на ступенях, и однажды я не удержалась и села рядом. Что-то в нём цепляло. Может, добродушие? Может слишком искренняя открытость? Или просто это был первый человек, который заинтересовался мною? Я не знаю, но мне не хотелось, чтобы наши разговоры прекращались.

– Где ты живёшь? – спросила я.– И почему ты вечно здесь?

– Потому что ты вечно ходишь в этот магазин, и я не знаю, где смогу увидеть тебя ещё.

– Так, где ты живёшь, Франко?