У людей нет кличек

– Классный был фильм, – сказал Оливер. Я не знала, что ответить, потому что весь фильм молилась лишь о том, чтобы отсесть.

– Да, классный.

– Может, по мороженому где-нибудь?

– Не знаю, боюсь, что бабушке не понравится, если я сильно задержусь.

– Не переживай, она сказала, что не ждёт тебя сегодня, – он открыл стеклянную дверь, мы вышли на улицу.

Опять ночной город. Яркие фары, прямо нам навстречу. Мы заехали на стоянку возле кафе. Я знала только, что здесь продаются самые дешёвые бургеры. Я посмотрела в зеркало, он сопроводил мой взгляд, опустил его на губы.

– У тебя тут немного размазалось, – неловко дотронулся пальцем, подтёр помаду. Я почувствовала его дыхание, как он приближается, поэтому открыла дверь машины.

– Пойдём?

– Да, конечно, – он почесал затылок и вышел следом. Он был слишком взволнован. Я помню, что всё время сравнивала его с кем-то, намерено пыталась найти недостатки и у меня получалось. Я ликовала, когда цеплялась за новое несовершенство, будто доказывала что-то себе.

Когда принесли наш заказ, он рассказал о том, что осенью вернётся в школу, последний год перед колледжем. Рассказывал, как на прошлых выходных был на вечеринке. Говорил о том, как любит футбол и жить не может без скейта. После того, как он поболтал о себе, спросил, не буду ли я доедать свой заказ и забрал мой недоеденный гамбургер.

Под столом я постоянно включала телефон, смотрела на время. В кафе были люди, несколько за круглыми столиками у окон и одна пара сидела за барной стойкой, они пили коктейль из одного высокого стакана, у каждого своя трубочка. Нерасторопный официант понёс на выход два небольших пакета, колокольчики над дверью зазвенели. Спустя несколько минут он вернулся обратно, уже без них, Оливер подозвал его и расплатился.

Мы вышли из кафе, на стоянке появились ещё машины, у одной багажник был открыт, внутри старые, но какие-то знакомые вещи, а вокруг никого. Только фонарь и заведённый мотор. Я видела, как Оливер напрягся, посмотрел на меня, когда открыл дверцу со своей стороны.

– Ты чего не садишься?

– Мне нужно выбросить, – в руках я крутила салфетку, которую захватила с собой специально, чтобы найти повод.

– Кинь на заднее сиденье, я потом выброшу, – он улыбнулся.

– Нет, я сейчас приду.

Он сел в машину, включил свет, начал возиться в бардачке. Я бежала прочь, к стене, за которой стоял большой мусорный бак. Телефон в руках, я хотела позвонить домой, но вдруг услышала голоса. Совсем рядом. Всё вокруг сразу показалось таким мрачным, пока я не узнала один из них. И я завернула за угол.

Может, это было случайностью, может судьбой, может наказанием. Но маленький город вновь свёл нас, даже за кирпичными стенами маленького кафе.

Он заталкивал пустые бумажные пакеты в бак. Другой человек что-то шептал ему на ухо, пока не увидел меня. Грязные волосы, просвечивающие сквозь них уши, опущенные густые брови, тёмная щетина. Увидев меня, Франко застыл, я подумала, что он меня не узнал. Пока его глаза не заполнились прежней теплотой, и рукой он прогнал своего друга, тот ушёл к открытой машине.

– Милая-милая Поппи, – тихо сказал он, отряхая руки друг об друга.– Уж не думал, что встречу тебя снова.

– Да, – я засунула телефон в сумку, выбросила салфетку.– Я тоже, – нужно было сказать что-то, чтобы заполнить этот пробел в нашем странном диалоге. Но я не могла. Так долго ждала и так долго представляла нашу встречу в голове, что просто растеряла все идеи и всю свою слабую уверенность.

– Что ты делаешь здесь?

– У меня свидание, – наверное, в тот момент я хотела вызвать в нём ревность, внутри меня всё ещё была надежда на то, что когда-то между нами проскочила невидимая искра. Я хотела задеть его, может обидеть. И в этот момент я совсем не замечала, что он не был похож на себя, что он был нервный и раздражённый, что его зрачки были такими огромными, словно стеклянными, ненастоящими. Я не замечала, даже не пыталась. Я просто хотела заставить его ревновать, словно глупая девчонка, которая во всём видит намёки на несуществующую романтику. Он ступил за угол, затем вернулся, улыбаясь.

– С этим сопляком?

– Он интересный, – ответила я в свою защиту. Будто стесняясь своего спутника, будто меня обидело слово сопляк, потому что мы с Оливером ровесники.

– Тогда, хорошей вам ночи, – он подмигнул, собрался уходить. Я не могла его упустить. Сейчас я понимаю, что его отказ от меня мог спасти многое в моей жизни, всю мою жизнь. Ведь он захотел уйти и лучше бы я отпустила. Посмотрела, как он садится в машину, как машина отъезжает, а я возвращаюсь к уже обеспокоенному Оливеру, который отвёз бы меня домой. Но я схватилась за тонкую ткань его рубашки, заставляя остановиться, обернуться.

– Куда ты пропал? – во мне кричал страх одиночества. Я не хотела быть брошенной.– Я искала тебя везде.

– Зачем?

– Чтобы увидеть…

– Разве тебе можно видеться со мной? – он склонился к моему лицу, и я почувствовала его дыхание. Пусть и не свежее, не таящее в себе запах мятной зубной пасты, но слишком приятное, горячее, обжигающее, растекающееся по всей коже.

– Ты про глупую фразу в магазине? – я сбежала, оставила его, словно меня застали на месте преступления. Любой бы посчитал это оскорблением.

– Я просто не хочу создавать тебе проблемы, Малена, – снова моё имя заиграло по-другому, он не двигался. Так и смотрел в мои глаза.

– Мне всё равно на них. На проблемы… – я бы сказала всё, лишь бы удержать. Это было моим отчаянием.

– Тебе всё равно на проблемы? – он засмеялся, отвёл взгляд, я отступила к стене. Франко шагнул вперёд, запустил пальцы в мои волосы. Я кивнула.

– Ты обещал, что поможешь мне…

– Найти тебя, – закончил он фразу.

– Ты обещал.

– И ты будешь сбегать от меня каждый раз, как кто-то застанет нас вместе? – я думала, что чувствую взаимность. Но он умел играть, умел лгать. Он проворачивал это с каждым. Одно и то же, до тошноты.

– Не буду.

– Не будешь, Поппи?

– Нет.

– Если хочешь, чтобы я вернулся и помог тебе – ты должна доказать мне свою верность. Что ты никогда не предашь меня, как предала в магазине тогда.

– Прости.

– Пообещай, – грозно потребовал он приказным тоном, это давило. Я должна была насторожиться.

– Обещаю. Я никогда не предам тебя.

– И твоя семья не станет преградой, – я кивнула.– Они не поймут, Малена, никогда не поймут нас.

– Да, – я глупо соглашалась и соглашалась со всем, что он говорил.

– Они не такие, как мы. Они не позволят тебе жить, не позволят стать свободной.

– Я знаю.

– Ты не должна держаться за них, ты не их собственность. И если ты пообещаешь, что никогда не предашь меня, у тебя буду я. Всегда буду я. И ты всегда будешь выбирать меня, – он остановил руку на моём затылке, обхватил покрепче несколько прядей волос.– Потому что только я смогу помочь, – и я верила в эти слова, свято верила, хваталась за них смертельной хваткой. Ведь я помнила, как менялась рядом с ним, как чувствовала себя другой, лёгкой, не обременённой. И помнила, как мне было плохо, когда я упустила те эмоции, как плакала, не в силах собраться и стать такой же, только без него.