Девочка Кая

Девочка Кая
Катерина Колесница

– Чувствуешь, как бьется мое сердце? Ты же медсестра. А я смертельно болен тобой. Не оставишь же ты меня умирать? Спасай меня, Ксень.– Вадим, перестань, пожалуйста.– Нет. Я не могу отказаться от тебя. Разве не видишь? Не могу каждый день любоваться тобой, но не иметь права даже прикоснуться.– И все же ты постоянно это делаешь.– Я хочу большего. Хочу обнимать тебя, целовать. Хочу, чтобы ты была моей. Думать больше ни о чем не могу.– Вадим, между нами все кончено.– Плевать. Я все равно заберу тебя себе.***Он уверенный в себе мужчина, который всегда добивается того, что хочет. И он добился меня. Но, получив желаемое, просто испарился. А я в отчаянии осталась бороться за жизнь нашего малыша, о котором он, надеюсь, никогда не узнает.

Катерина Колесница

Девочка Кая

Глава 1

(Ксюша)

– Как же здесь красиво! – вдыхаю морозный воздух полной грудью, выйдя из машины.

Я уже забыла, когда мы в последний раз выбирались куда-то, особенно за город. Но в этом году отпуск Ярослава пришелся как-раз на канун нового года. Поэтому я уговорила мужа поехать на базу отдыха и провести праздник здесь. И Данька набегается вдоволь среди заснеженных елей. Ему неинтересно сидеть в квартире. А гулять на нашей усыпанной песком и реагентами детской площадке ему уже надоело. У меня тоже уже нет сил сидеть в четырех стенах.

– Мама, смотли, белка! – радостно хлопает он в ладошки, увидев шустрого зверька на дереве. Рыжая красавица с пушистым хвостом задорно скачет по веткам, перепрыгивая с одной на другую. Хорошо ей, делает все, что хочется.

– Дань, не лезь в сугроб, – ворчит Слава, доставая чемодан из багажника. – Ксюш, ну смотри ты за ним, сейчас снега наберет в сапоги. Если температура поднимется, весь праздник на смарку.

– Малыш, пойдем дом посмотрим, – беру на руки трехлетнего сына и поднимаюсь на крыльцо деревянного треугольного домика.

Мы в браке с Гуровым уже пятый год. Но я все никак не привыкну к мужу. Он не поднимает на меня руку, не обижает Даню, заботится о нас. Я благодарна за все, что он делает для семьи. Но морально чувствую себя подавленно, а постоянное чувство вины гложет изо дня в день, напоминая мне о совершенной четыре года назад ошибке.

– Мама! Елка, елка! – вырывается Данька и бежит к усыпанной яркими шарами ели в гостиной. Запрокинув голову и раскрыв рот, смотрит на золотистую мигающую звезду на верхушке дерева. – Ух ты! Мам, а подалки будут?

– Конечно будут, сынок. Ведь Новый год – это время чудес, – присаживаюсь на корточки и помогаю Дане снять рукавицы.

– А тебе Дед Молоз подалит подалок? Желание сбудется?

– Нет, малыш, – вздыхаю, стараясь не показывать, что у самой глаза на мокром месте. – Дед Мороз исполняет только детские желания, к сожалению.

А мама уже не верит в сказки. Особенно, если их рассказывают взрослые дяденьки, которые, получив желаемое, бесследно испаряются.

– Тогда я загадаю, мам. Я хочу, чтобы ты была сисливой. Он исполнит его? – смотрит на меня полными надежд глазами.

– Конечно, – улыбаюсь и целую сына в холодный после улицы нос.

Только с чего Даня взял, что я несчастна? Вроде все у нас хорошо сейчас. При сыне я стараюсь улыбаться и жить полной жизнью, насколько это возможно. Вот даже за город выбрались на новогодние праздники.

– Мам, я пойду папе помогу вещи плинести, – срывается он с места и бежит на улицу.

Я снимаю полушубок и подхожу к камину. Протягиваю руки к теплу от огня. Жаль, что сердце так же не согреть.

Вспоминаю, что не выпила таблетку. Беру сумочку и иду на кухню. Нахожу кувшин с водой и наполняю прозрачный стакан. Первые полтора года после рождения сына я пыталась сама справиться с депрессией. Но не получилось. Поэтому сейчас принимаю антидепрессанты. Помогают плохо, но зато засыпать легче. А в праздники ничего не спасает. Каждый Новый год как испытание. Пытаюсь свыкнуться, что ничего не изменится. Что в моей жизни больше нет места любви и чудесам. Но каждый раз сердце разрывает от боли, причиненной тем, кого я любила больше всего на свете. Кому поверила и была готова пойти на все, чтобы быть с ним. А он… Он просто предал меня.

– На улице снег начинает валить, – бухтит Ярослав, входя в дом и громыхая чемоданами. – И чего мы сюда поперлись? Лучше бы к родителям поехали, – стряхивает снег со своей модной прически "шторы". Терпеть ее не могу.

Родители Славы живут в элитной новостройке. Там и каток залили, и елку нарядили, но вот для малышей развлечений никаких нет. Не вижу смысла из одной квартиры ехать в другую. А здесь организована целая программа для деток. Даньке точно понравится. Стоп, а где он?

– А где Данька? – испуганно смотрю на мужа, не обнаружив с ним сына.

– Так ты же сама его в дом уводила.

Я хватаю шубу и, запрыгнув в сапоги, выбегаю из дома. На улице темнеет, но вдоль дорожек горят тусклые фонари.

– Даня, – зову сына, но никто не отзывается. Его нет ни на крыльце, ни на дорожке, ведущей к дому.

Несусь к машине, но и там его не нахожу. Пытаюсь разглядеть детские следы, но свежий снег уже успел припорошить их. Сердце готово разорваться от одной мысли, что сын потерялся. Территория турбазы большая, повсюду деревья и сугробы. А он еще и без варежек, хоть они и на резинке висят. Меня колотит от страха за Даньку. Я мечусь из одной стороны в другую, пытаясь понять, куда он мог пойти.

– С вами как обычно, – злится Слава, выйдя следом за мной. – Иди в ту сторону, а я у въезда проверю.

Быстрым шагом иду в сторону других домиков, пытаясь дозваться сына. Куда же ты мог деться? Минуя горку и ледяные скульптуры, бегу по тропе, заглядывая за каждую елочку. Глаза начинает застилать слезами. Что я за мать такая? Как могла потерять ребенка?

Надежда вспыхивает маленьким огоньком, когда красный помпон мелькает в пестрых санях. Со всех ног бегу туда, вытирая слезы рукавом.

– Данька! – подлетаю к инсталляции и хватаю сына, прижимая его к себе. – Господи, как же я перепугалась! Мама чуть с ума не сошла! Зачем же ты убежал, малыш?

– Мама, – недовольно упирается в меня ладошками в варежках. – Ты же сейчас мандалин лаздавишь.

– Какой еще мандарин? – не понимаю, о чем он лопочет.

– Вот, Дед Молоз подалил, – достает из кармана фрукт и демонстрирует мне.

– Какой еще Дед Мороз? – выпускаю сына из объятий и ставлю на ноги. Аниматор, что ли?

Оборачиваюсь и делаю резкий вдох. Сердце сжимается до предела, а затем моментально разрывается в клочья, разнося по венам жгучую адреналиновую смесь. Вижу перед собой до боли знакомый образ. Внутри меня закипает буря эмоций: гнев, боль, страдание, любовь. Все перемешивается в смертельный коктейль, который я, захлебываясь, опрокидываю залпом. Тело дрожит, а руки и ноги становятся слабыми, не позволяя мне пошевелиться. Головой понимаю, что нужно хватать Даню и бежать. Но вопреки всему не могу отвести взгляд от его горящих глаз. Никогда не думала, что любовь к Вадиму Кайровскому станет для меня самой глубокой болью на свете. И самой желанной погибелью. Стою перед ним и снова, как в своих снах, в который раз воскресаю и умираю, увидев его.

– Привет, Ксюш.

Глава 2

(Вадим)

Очередной год проживаю, как в коматозе. Наши веселятся, готовятся к Новому году, а мне не до этого. Мир разрушен той, которая обещала любить меня вечно, а сама осталась с мужем и родила ему ребенка. Забыла меня, вычеркнула из своей жизни за ненадобностью.

– Вадим, ты уверен, что хочешь вернуться в наше подразделение? Если хочешь, могу похлопотать, переведут на тепленькое местечко, – предлагает командир нашего отряда.

Я после армии сразу в полицию пошел. А там Бессонов меня заметил и к себе в отряд взял. Так я и стал бойцом спецгруппы. Сейчас мне почти тридцать, а я до сих пор, как мальчишка, горю этим делом – борюсь со злом.

– Спасибо, Бес, но нет. Я уже привык с пацанами в одной связке работать. Да и вернуться в строй будет проще, если рядом все свои.

– Ага, особенно Гуров. Тоже рядом. Не лез бы ты на рожон, дружище. Знаешь же, что этот папенькин сынок опять ядом плеваться будет, если тебя увидит рядом со своей женой.

– Не переживай, Стас, разберусь, – хватаю мандарин, куртку и выхожу на улицу.

Я уже представлял себе тысячу раз, как встречусь с Ксюшей. И разыгрывал в мыслях сотни сценариев. Но ни в одном из них я больше не смотрел на нее, как на родную любимую женщину. Ненавижу ее. Поэтому затолкаю все прошлое поглубже и просто смирюсь с тем, что нам, возможно, придется когда-нибудь пересекаться на работе. Вот и все. Просто чужая жена, просто медичка на работе, и то не факт. Да, еще болит, ноет. Это уже как хроническая болезнь. Привык к ней, если не тревожить. Но сегодня не тревожить уже не получается, как и каждые новогодние праздники. Это уже стало моим гребанным проклятием.

Закуриваю. За мной на улицу выходит Бес. Встает рядом, облокотившись на деревянное ограждение. Вижу, что еще что-то сказать хочет. Он не из тех, кто долго ходит вокруг да около, но сейчас почему-то не решается.