Дурила

– Конечно, мам, знаем. Надо готовиться к ритуалу, – сказала Настя, положив кость на край тарелки.

– Прекрати произносить это слово вслух! – истерично прошипела мать. – Ужин окончен!

Настя и Сережа, так и не наевшись досыта, покорно вышли из-за стола. Сашка остался на месте и как ни в чем не бывало приступил к картошке.

– Дурила! – напоследок бросила Настя.

– Слышишь, что твои брат и сестра говорят? Тебе надо брать с них пример. Раньше шла у тебя на поводу… думала, изменишься. Но сейчас вижу, без нашей помощи этого не случится. Следующий рит… – не договорив, мать осеклась. – В общем, ты понял. Будешь за главного.

У Сашки моментально пропал аппетит. Сухая картошка застряла в горле, отчего он громко закашлял, и непрожеванные куски разлетелись во все стороны.

– Ладно, – наконец, выдавил парень.

Отец посмотрел с одобрением и почти поклялся не называть его дурилой. Сашка встал из-за стола и с таким же усердием, с которым ел, зевнул.

– Спокойной ночи, – сказал он, но родители уже не обращали на него внимания.

Сашка поднялся на любимый чердак. Там всегда было спокойно. Благоухали сухие травы. Заложив руки за голову, он с удовольствием растянулся на старом матрасе. Сашка лежал так, пока из маленького окошка не полился мягкий лунный свет, и думал о словах матери. Он будет проводить ритуал… Чепуха! Он на такое не способен. Да и вообще не хочет идти на поводу ни у матери, ни у отца, ни у глупых традиций. Он сам по себе. Он – дурила!

Вдруг снизу раздался громкий треск: загрохотала мебель, неприятно заскрежетали ножки передвигаемых стульев. Стало страшно, будто в дом проникли воры. Лучше бы воры… Сашка знал, что это хозяйничали духи. Парень по-детски сжался, натянув на лицо простыню, и ждал, когда все закончится.

Голодные духи предков напоминали о себе накануне ритуалов. Сашка пытался привыкнуть. Не смог. Эти визиты леденили кровь, заставляли чувствовать ничтожность тела и физического существования. Сашка знал, что брат и сестра чувствовали то же самое, но никогда в этом не признавались.

Мать с особой радостью ждала встреч с бесплотными предками. Вот и сейчас Сашка услышал ее заискивающий шепот:

– Все сделаем… Как хотите. Конечно, я знаю, что вам надо есть. Да… Мы найдем… Не сомневайтесь. Знаю, что оберегаете нас и даруете все, чтобы мы жили долго и счастливо…

Дом ходил ходуном в течение часа, показавшегося Сашке бесконечным. Заснуть было невозможно: через тонкую простыню парень видел жуткие тени. Они, как волны, то прибивались к Сашке, то отступали. Он зажмурился настолько сильно, что прыснули слезы. И хотя все закончилось так же внезапно, как и началось, глаза Сашка так и не открыл. Заснуть бы, заснуть… Вымотанный страхом, парень погрузился в сон.

Снилась Сашке родная деревня Лопатиха в Псковской области. Было очень зелено и душно. На улице – ни души. Сашка шел по дороге от дома, наслаждаясь погожим деньком. Вдруг из домов начали выскакивать полуголые соседи. Старики и старухи кричали, метались между домами и улицей. Надвигалось несчастье. Сашка замер, не понимая, что происходит. А старики, на удивление, двигались очень быстро. Похватав сумки и авоськи, они разбегались в разные стороны. Тут к Сашке на своем ржавом «Урале» подъехал сосед, дядя Степа.

– Саня, беги! – пыхтя, крикнул он.

– Что случилось?!

– Катастрофа! Мы сейчас погорим!

И, правда, на деревню надвигался черный дым. Где-то вдалеке языки пламени слизывали пшеничное поле.

– Можно с вами?

– Своих спасай!

Дядя Степа выжал рычаг сцепления и уже был готов рвануть вперед.

– Они сами справятся!

Дядя Степа с неодобрением покачал головой, прищурил один глаз и кивнул на коляску. Сашка ловко запрыгнул в нее. Тем временем дым стал гуще. Дядя Степа зашелся громким противным кашлем.

– Гоните! – заорал Сашка.

Мотоцикл затарахтел, медленно набирая обороты. И вдруг возле Сашки оказалась вся его семья. Они окружили «Урал» и всячески мешали его движению.

– Куда ты? – кричали родичи.

– Мы сейчас погорим! – крикнул в ответ Сашка.

– Никуда ты не уйдешь!

Семья тянула Сашку в разные стороны, пытаясь вытащить его из коляски.

– Дядя Степа, газуйте!

Мужчина выжал рычаг, и мотоцикл рванул вперед. Сашкины родственники повалились, как спелые груши. Отец и мать, бранясь, грозили ему кулаками. Сашка сначала улыбнулся, а как только они скрылись из виду, рассмеялся во весь рот, громко и задорно. «Никакой я им не дурила!» – кричал он дяде Степе, но гул мотора съел его голос.

На этом путешествие, еще толком не начавшись, было прервано. Сашку разбудила Настя, протягивая ему ведро.

– Сейчас пойдешь свиней кормить.

– Не пойду.

– Это еще почему?

Глаза Насти стали злыми, и девушка изменилась в лице. Оно еще более вытянулось и заострилось. Сашка знал это недружелюбное выражение, после которого всегда случались неприятности.

– Спроси у матери, – бросил парень, – я буду за главного.

Настя приоткрыла рот. Теперь ее глаза загорелись завистью.

– Сама понимаешь, мне надо готовиться, – добил ее Сашка.

– Ладно… я спрошу у матери. И если ты мне врешь… – Настя показала кулак и ушла, волоча за собой грязное ведро.

* * *

Деревня Лопатиха – чудное место для тех, кто хотел укрыться от городской суеты. Тут все располагало к размеренной неторопливой жизни, ранним подъемам и таким же ранним отходам ко сну. Однако не хотела молодежь такого счастья – бежала в крупные города, забирая с собой лишь один чемодан необходимых вещей. Своим старикам молодые люди обещали, что, как только устроятся, тотчас вернутся за ними. Но старики так и оставались в своих покосившихся домиках и терпеливо ждали весточек от детей. Они понимали, что жизнь в городе трудная – надо крутиться, копеечку зарабатывать, не то что здесь, в родной деревне – все понятно, как прокормиться и что делать. Правда, были и те, кто, несмотря на уговоры, не спешил добровольно расстаться с деревенской жизнью. Комфорт в виде горячей воды и отопления не соблазнил их. «Что мне старику в этом каменном гробу сидеть? Здесь мне хорошо. Земля, чистый воздух. Что еще надо?» – приговаривали они, однако детей и внуков ждали, как и брошенные, с огромным нетерпением.

Не только старики и старухи оккупировали Лопатиху. Встречались и молодые лица. Это семья Благовых, с которой читатель уже успел познакомиться, и жившая на другом конце деревни семья Староверовых. Настоящую фамилию последних никто не знал. Староверовыми их прозвали лишь за приверженность старообрядчеству.

Глава семейства Федор был крепким и полным мужиком лет пятидесяти. Как и полагается старообрядцу, он носил длинную пушистую бороду и рубаху-косоворотку с пояском. Под стать ему, в длинном сарафане и платке, ходила его супруга Анна, бледная изнеможенная женщина. Глядя на нее, никто не давал ей законных двадцати пяти лет, и все считали ее ровесницей Федора. Они растили двух сыновей и дочку.

Семья жила тихо и уединенно. Их добротный деревянный дом располагался неподалеку от церкви, которой Староверовы старательно избегали. Никто не ходил к ним в гости, и они сами никого не беспокоили. Несколько раз за год к ним на черной «бэхе» приезжали, как все полагали, родственники – расфуфыренная пара.

В Лопатихе обсуждали не только хозяйственные проблемы и городские новости. Отнюдь, самое большое удовольствие доставляли сплетни. Визиты к Староверовым развлекали деревню минимум неделю. Один из таких разговоров невольно застал Сашку, когда он после пробуждения спустился во двор, чтобы посмотреть, как брат и сестра суетятся вокруг свиней.

– Вон к этим чудакам снова приехала та парочка. Интересно, о чем они разговаривают? Просто так богатые люди в Богом забытую деревню не приедут, – услышал Сашка из-за забора голос бабы Мани.

– Я от кого-то слышала, не помню уже от кого, что, мол, Анька на самом деле из богатой семьи, водился за ней грешок – наркоманкой была, вот папенька и маменька ее насильно и выдали замуж за этого толстопуза Федора. Ему-то, понятное дело, с молодухой хорошо жить, а ей-то каково? Бежать ей надо от этого старообрядца. Поговаривают, он к ней руку прикладывает. Я, конечно, сама не видела. Но как тут увидишь?! Она и носа на улицу не кажет, – затараторила ее подруга, баба Клава.