Песни Птицы Гамаюн

Подарить на жизнь благую обереги,

Защитить от бед сейчас и во веки.

Морок пусть над вами да рассеется,

А сердца и души счастьем греются.

И тут Данька почувствовал уже знакомое чувство нараставшей тревоги и сразу понял, что надо просыпаться. Теперь он легко справился с желанием немедленно закричать и окликнул девочку.

– Не кручинься, встретимся завтра на том же месте. Там, где я стращала тебя крапивой, – очень спокойно, даже ободряюще сказала она. – Ничего не упустишь, ни словечка единого, обещаю.

– Кр-р-рапива! – завопил Данька и последнее, что увидел перед тем, как проснуться, было маленькое веретено с красными нитями, которое раскручивалось в руках у Ясенки.

Глава 5

Данька проснулся отдохнувшим и счастливым. Солнце светило уже очень высоко, настойчиво заглядывая в окно, и было очевидно, что он здорово проспал. Папа что-то говорил, кажется, про рыбалку, что все вместе отправятся на озера и выход в семь часов. Он бросил взгляд на свой будильник – так и есть, проспал безнадежно! Было уже больше десяти часов утра. Тут он увидел записку, написанную рукой мамы, ее красивым уверенным почерком:

«Сынок, доброе утро!

Мы знаем, что у тебя какой-то важный эксперимент и не решились будить тебя. Через пять минут мы все вместе с Тимуром и Любавой выходим на ближнее озеро. Удочку на тебя взяли, на кухне малиновый кисель и каша. Приходи, как сможешь, мы ждем тебя!»

Завершала записку иллюстрация того, как они идут с удочками и рюкзаками, а Данька спит чуть в отдалении с высунутой из-под одеяла пяткой. Рисовал явно папа, в свойственной ему ироничной и схематичной манере – «палка-палка, огуречик». Наскоро умывшись и позавтракав, Данька вышел во двор, оседлал свой велосипед и помчал по направлению к лесу.

Проехав по поселку, он устремился к лесной тропинке, с наслаждением чувствуя на лице свежий утренний ветерок и вдыхая чуть уловимый сладкий, смолянистый лесной запах. В это время года, когда деревья в садах и на кромках колосистых полей уже кое-где готовились к осеннему листопаду, и с некоторых из них уже облетала первая листва, хвойный лес смотрелся по-прежнему свежо и величественно. Осень будто не показывала сюда своего лица, не испытывала на нем свои чары, не усыпляла перед долгой зимой. А может быть, сосновый лес – это могучее, стойкое войско, противостоящее осени, сражающееся с неизбежным? Его храбрые деревья-воины стойко выносили и лютые морозы, и летний жар.

Ах, какой же в этом году выдался жаркий август! Все дожди пролились в середине лета, Данька перечитал целую уйму книг, пока на улице было решительно нечем заняться. А еще ходил в гости к друзьям, которых мама в шутку звала «летней ватагой», приглашал их к себе, и они целыми днями играли в какие-нибудь настольные игры, устраивали пиратские сражения, разрабатывали проект дома на дереве, мастерили из картона его макет, спорили, ползали по полу с линейками и карандашами. А еще угощались домашними пирожками и смотрели диафильмы. Аппарат был старый, купленный еще его дедом и бабушкой.

Когда познакомились Данькины родители, выяснилось, что у папы был точно такой же, однако потерялся в череде переездов. Но вот пленки и диафильмы к нему он все равно продолжал бережно хранить. Этому обстоятельству они подивились и от души повеселились, перебирая ленты с мультфильмами, историческими хрониками, пособиями по труду, иностранным языкам… Удивительное дело, не было ни одного совпадения. Пришлось все кропотливо рассортировать и пронумеровать, чтобы не запутаться и привести архив в полный порядок, который так любит Данькин папа.

С тех пор эта семейная сокровищница пополнялась новыми экземплярами, это превратилось в добрую традицию. Добыча словно сама шла в руки: она находилась на блошиных рынках, у соседей, на магазинных полках, привозилась многочисленными друзьями в подарок. Сам диапроектор представлял собой небольшую металлическую коробочку с мощной лампой, которая переносила изображения на импровизированный экран, и с оптикой, увеличивающей картинки.

Прибор разменял третий десяток и, несмотря на бережное к нему отношение, отчаянно перегревался, но смотреть его было в тысячу раз интересней, чем любой современный мультик. Сначала нужно было натянуть на стену белую простынь, надежно закрепив ее и разгладив, чтобы получился экран. Потом вся «ватага» долго выбирала мультфильм или документальный фильм, выбранную пленку устанавливали на ось с колесиком, которым задавалась скорость смены кадров. В комнате выключался свет, и один из Данькиных друзей становился киномехаником и рассказчиком одновременно, а остальные, прихватив подушки, рассаживались прямо на полу. Обычно роль киномеханика выпадала Мишке, поскольку он был по всеобщему признанию был мозгом компании. Пахло жженой пылью от нагретой лампы, колесико издавало при движении характерный стрекочущий звук…

Погрузившись в воспоминания, Данька ловко преодолевал овражки и корни, пересекавшие знакомую тропинку, хотя иногда и приходилось спешиваться, чтобы миновать особо сложные препятствия. И очень скоро оказался у озера, которые все назвали Ближним. Оно было самым маленьким из трех водоемов, расположившихся посреди леса. Тимур и Любава резвились в воде, на берегу расположились взрослые. Данька присоединился к ним, перекусил захваченными из дома кукурузными лепешками с сыром, похрустел длиннющим пером зеленого лука, выкупался и приготовился рыбачить. Через три часа все были готовы двинуться в обратный путь. В корзину и на багажник Данькиного велосипеда положили улов и кое-какие вещи. Собраны были одеяла, на которых все грелись на солнышке, рюкзаки, посуда. И тут раздался пронзительный плачь Любавы:

– Сейзант! Сейзант! – девочка рыдала. – Ой, пайпал!

– Любавушка, детка, кто упал? – спросил папа, беря дочь на руки, слезы катились из ее глаз по щечкам, как горошины.

Но она была неутешна и не могла ничего объяснить. Как старшему, пришлось признаваться Тимке. Оказывается, сорванцы взяли с собой в лес кота Сержанта, попросту запихнув его в рюкзак. Любава была уверена, что кот поможет им ловить рыбу и сам ею полакомится, поэтому и уговорила Тимура на эту авантюру. Кот же, воспользовавшись случаем, сбежал. Покликав его и поискав по округе, поняли, что поиски бесполезны. Теперь захныкал и Тимур до этого хранивший самообладание. Данька тоже очень расстроился, что проспал, в результате чего упустил тот момент, когда дети забрали с собой несчастного Сержанта. Настроение было безнадежно испорчено, уговоры не помогали, кота очень любили и переживали за его судьбу.

Вернувшись домой, наскоро перекусили и решили отдохнуть, разойдясь по прохладным комнатам. Мама утешила Любаву, убаюкала и отправилась в кухню заниматься уловом – она была уверена, что их любимец вернется.

– Мамочка, – тихо начал Данька, – как же так? Мы найдем его, как думаешь?

– Данька, конечно, он вернется, – она потрепала его по макушке, – Знаешь, жил-был такой кот Семён, которого семья взяла с собой на отдых, а когда уезжали, забыли его случайно. И он вернулся, представляешь? Он прошел две тысячи километров, у него ушло на это целых шесть лет. Но он пришел домой. Так что наш Сержантик обязательно вернется!

– Хорошо бы, мама, – сказал Данька грустно. Он не разделял ее оптимизма. – Хорошо бы…

– Поможешь мне почистить рыбу? – спросила мама.

– И приготовить тоже!

Он немного повеселел от мысли, что можно отвлечься, помочь маме с готовкой. Они вышли во двор и за неспешной беседой почистили весь улов.

Ужин накрыли на террасе, все хвалили запеченных в сметане карасей и пытались отвлечь детишек от мрачных дум. По предложению Даньки решено было устроить просмотр диафильмов, а перед сном мама, взяв на руки дочь, сказала тревожно:

– Любавушка заболела, у нее жар!

Глава 6

С тем и разошлись спать. Несмотря на досаду и вообще какой-то неудачный день, Данька решил не отказываться от возможности снова совершить ночное путешествие в Кружки. Он заранее подготовил «ключи» – так он назвал предметы, помогавшие попасть в нужный сон, улегся под одеяло и мгновенно заснул. В следующий миг он стоял под одной из сосен, где его уже ждала Ясна.

– Ну вот, – сказала она, – я же обещала, что скоро свидимся!

– Здравствуй, Ясенка! Что-то случилось? – спросил он, заметив, как она внимательно рассматривает его.

– И тебе не хворать, Данька! Отчего ты такой грустный? Когда сюда попал, чело было тоже дюже печальное, но сейчас, чувствую, беда стряслась.

– Да, – признался он, – сестра моя младшая, Любава, заболела, и кот убежал сегодня в лес.

– А ты помнишь, что я тебе сказывала? Задавай вопросы Птице-Гамаюн, каждый слышит ответ на свой вопрос. А теперь бежим скорее!

Когда они снова оказались в кругу, девочка раскрутила веретено, и сказочный мир моментально ожил. Данька стал твердить вопрос, волновавший его больше всего: «Можно ли скорее вылечить Любаву?» Гамаюн улыбнулась и, повернув свое прекрасное лицо к мальчику, запела:

Коли одолела хворь, стар иль молод,

Применяй отвары трав, мед да голод,

Помни, что приходит хворь к грусти,

И кручинушку-тоску не упустит.

Данька все старательно ловил и запоминал каждое слово. Гамаюн продолжала, четко разделяя слова, песнь ее стала ритмичной, теперь в ней слышалась небывалая сила и уверенность:

Посему открой окно нараспашку,

Да гони худые мысли за овражки,

За болота, за леса, за степные дали,

Только вороны чтоб их и видали.

Гамаюн как будто видела перед собой хворь, и тут ее увидел и Данька. Очертания колючего, как кактус, шара, едва уловимого глазу на фоне воздуха.

На край света пусть идут, окаянные,

И под камень лягут там, нежеланные,