Песни Птицы Гамаюн

Они незаметно соскользнули со своих мест и не спеша отправились гулять по селению. Дома в вечерней фиолетовой дымке выглядели еще более загадочными.

– Вот, Данька, наши терема?, у каждой семьи свой. Тут и детки малые, и старики. Ребятишек много. Живем мы просто, но дружно и согласно, все вместе.

– А почему в каждом доме два входа? И будто четыре крыши? И что за рога такие?

– Не в доме, а в те?реме, – улыбнулась Ясна, едва успевая отвечать. – Каждая сторона жилища – четыре крыши, как ты верно подметил – должна смотреть на одну из сторон света. Окошки смотрят на север и юг, а там, где крылечки да двери – на восток и запад. Выходить с утра следует на восток, там, откуда встает солнышко – тогда силы у человека будут и здоровье крепкое. Вечером выходи из той двери, что смотрит на Запад, провожая светило, и благодари за день за тепло и свет.

– Говоришь совсем как моя мама, она постоянно вещи передвигает по дому, говорит то так лучше, то эдак.

– Это каждая ведающая мать знает, как оно лучше, – подтвердила она, – да и учат нас этому сызмальства. А рога нас от злых сил берегут.

– Понятно, Ясенка! Ну а вообще, как и чем живете?

– Враг к нам давно не захаживает, Чур бережёт, держит обережный круг, – отвечала она. – Урожай скоро собирать будем.

– А у нас тоже говорят «Чур меня!», если от чего-то хотят отгородиться. От проблемы или плохого человека, события.

– Все ладно у вас сказывают! Чур – сила дюжая, древняя! А «Чур меня» – это часть обережного заговора. Научу тебя ему, в лихую минуту или если испугаешься, говори: «Чур-Чурило, стар-перестар! Ты сиди-сиди, посиживай. Ты ходи-ходи, похаживай. Ты води-води, поваживай. А от меня, Даньки, всю беду отваживай! Чур мя, Чур мя, Чур мя!»

– Запомню! Вы что же, одни в этом лесу? – уточнил Данька.

– С той стороны, откуда ты пришел – лес и озера, а с другой – река и поля. Еще деревни тоже есть, но они далеко.

– Расскажи, чему ты учишься у Доброслова? Это школа?

– Я не знаю слова такого диковинного, Данька…

– Ладно – в обучении. Чему обучаешься?

– Волошбе, Данька, обучаюсь. Буду потом Доброслову с обрядами помогать, людей врачевать, дождик звать, воду заговаривать.

– Волшебницей, стало быть, будешь? – Данька уважительно и изумленно покачал головой.

– Пусть будет по-твоему! Волошебницей.

– Ты говорила, что не из этих мест и что попала к Доброслову от кого-то? – продолжал расспрашивать он.

– Ну что ж, слушай… Уже тебе ведомо, что осталась я одна в малом возрасте. И старцы те, что остались в живых после разорения деревни нашей, воспитать меня не смогли бы. Послали весточку Йогинюшке, дабы пришла она и забрала на воспитание.

– Кто это, Ясенка? – Данька знал, как тяжело было девочке бередить горькие воспоминания, и старательно обходил тему гибели ее родителей.

– Йогиня-Матушка, защитница всех сироток. Как случится беда – ее кликнут, она и прилетит на своей ступе, заберет к себе детушек.

– Погоди-ка! Да ты же про Бабу-Ягу мне рассказываешь, не иначе! В сказках часто про нее пишут. И имя схоже. Яга и Йогиня.

– Может быть, Данька, – сказала она мягко. – Величать-то могут и по-иному, а суть, знай, одна!

– Да как же ты выбралась от нее? – он не на шутку разволновался.

– Сама отпустила, как время пришло!

– И даже съесть не пыталась? – не верил своим ушам Данька.

Ясенка так покатилась со смеху, что из глаз слезы брызнули.

– Да ты что, Данька!? Кто же тебе поведал такое? Ой, какая напраслина! – еле выговорила девочка, справляясь с взрывами смеха.

– В моем мире, Ясенка, есть книги. В том числе и многочисленные сказки. Характер у Бабы-Яги, если хочешь знать… – он старался говорить серьезно и даже строго, но веселье передавалось ему помимо воли, – …тот еще. Она страшная и противная, да просто опасная и вредная старушенция. Живет эта Баба-Яга в дремучем лесу в избушке на курьих ножках, поджидает путников, чтобы заманить к себе обманом и съесть! А уже детей как она любит… И даже иногда специально за ними охотится, из домов выманивает и к себе в жуткую избушку забирает.

Ясне сразу стало не до смеха, она зябко поёжилась. Заметив это, Данька продолжал, специально придавая своему голосу немного ужаса и сильно жестикулируя.

– Дом ее стоит в самой лесной чаще, неряшлив, вокруг растут мухоморы, прыгают лягушки, ухают филины. Сама она старая, сгорбленная, одна нога костяная, нос длиннющий, на нем бородавка. Волосы седые растрепаны, а одежды рваны, с паутиной. И глазищи злые-презлые.

– Как же можешь ты сравнивать сию нечисть с Йогиней-Матушкой? Йогиня – словно солнце ясное, лик ее прекрасен, волосы золотые, в косе светятся, одежды из шелка узорами диковинными вышитые, она всегда молодая, и сердце у нее такое доброе, что любви ее хватает на всех! – горячо возразила Ясна.

– А вот сама посуди, – не унимался Данька, описывая героиню сказок, – летает эта дамочка в ступе и метлой себе помогает. Ступа у нее старая, дырявая… А еще наша Баба-Яга похищает деток и приносит их к себе, чтобы съесть. В избушке своей заворачивает их в тесто, сажает на лопату и в печь! – сказал он и стал ждать, что девочка на это ему ответит.

– Как странно и страшно… – мрачно промолвила Ясенка. – Ведь очень похоже, а смысл весь перепутан. Словно в воду смотришь, а там все вверх дном. Летает Матушка по небу в резной деревянной ступе, узорами искусными украшенной, а в руках у нее весло из чистого золота, коим она правит! Йогиня забирает детей-сирот из разоренных мест, где их некому воспитать. Оттуда, где сиротка со сродниками или соседями, никогда их не забирала, ибо воспитают и возлюбят словно собственных. Терем у Йогини особенный, ни увидеть его вражескому глазу, ни найти в лесах густых, полях широких. Ежели чадо малое здорово было, то само входило в жилище, если ребеночек болел, то заворачивала его Йогинюшка в тесто и сажала в печь до нужного жара прогретую, ровно на одну ночь. И выходило чадо после того здоровым и румяным, как пирожок.

– Значит, заболевшего только грели таким образом? – уточнил Данька.

– Истинно так, – подтвердила она. – Пред собой ты зришь чадо, спасенное Йогиней от верной погибели.

– Что ж, допустим. А дальше? – ему натерпелось дослушать увлекательный рассказ.

– Такие детки, Данька, остаются у Йогини-Матушки на много лет и зим. Учатся понимать все сущее, говорить с природой, учатся тому, что все едино в этом мире, все связано между собой. Мир – как огромный купол, сотканный так, что каждая мелочь имеет свое место и накрепко связывается с другими мелочами, а те с третьими и так бесконечно. Дабы понять все это, нужно время и полный покой, тишина. А когда приходит время, все детки расходятся по тем местам, где они нужны.

– Как было у тебя? – спросил Данька.

– Рядом с теремом Матушки есть пещера с озером, где вода чиста, как роса, и вкусна, как нектар. Настоящая живая водица! Как-то раз я туда и пошла, чтобы набрать ее. А вокруг красота: и горы, и реки, и леса – как на ладони. Присела на белый валун и любовалась, даже не заметила старца, который подошел и рядом сел. Это и был Доброслов, ведун, которого ты видел в кругу. Он-то мне и сказал, что если я того желаю, то могу покинуть Йогинюшку и отправиться с ним в деревню Кружки? продолжать обучение у него.

– И та согласилась, как я вижу? – сказал Данька.

– Да, сразу я поняла, что тут мне хорошо будет. Матушка тоже сказывала, что как придет мой черед уходить, так я сердцем это почую и ни с чем не спутаю. Так и вышло.

Данька был под впечатлением от рассказа Ясны и шел задумчивый, опустив глаза. И увидел то, что не ожидал увидеть никак, даже на месте подпрыгнул.

– Ясенка, ты смотри! – и он устремился к небольшому кусту малины, росшему рядом с дорогой. – Это же мой диаскоп! И слайды! А я думал, не получилось! Вот так чудо!

Он не мог понять, как получилось так, что он как-то пронес в сон предмет из своего мира, но радость и удивление были такими сильными, что он решил об этом просто не думать.

– Ну что ж, удивила ты меня своим рассказом порядком, пришла и моя очередь, – он широко улыбнулся и поманил ее к себе. – Вот посмотри. Это – диаскоп, прибор, на котором можно смотреть фотографии. А это – фотографии, такие картинки, которые в точности повторяют окружающий мир, когда ты делаешь снимок. В моем мире есть такой прибор специальный, который на пленку может запечатлеть что угодно.

Ясна смотрела на него ошарашено и непонимающе.

– Понял, надо наглядно! Но для того, чтобы посмотреть, нам бы найти источник света.

– Огонь подойдет? – спросила она.