Песни Птицы Гамаюн

– Вполне!

Она забежала в один из домов – двери, на его удивление Даньки, оказались не заперты – и принесла горящую лучину. Данька вставил в диаскоп первый слайд и посмотрел в глазок, направив матовое стеклянное окошко на огонек.

– А теперь ты, Ясенка! – и он дал прибор ей в руку. – Смотри, так выглядит город, в котором я живу. Дома, высокие, как башни, а внизу по дорогам едут машины. Они есть у очень многих людей. По вечерам, если смотреть с высоты, то зажжённые на них огоньки превращаются в один поток. Кажется живым, словно светящаяся река.

– Надо же! И идут они самоходом? Я слыхала, что очень-очень давно у здешних людей тоже были такие и даже летающие по небу. Только потом они утратили умение управлять ими…

– Почему?

– Даже не знаю, Данька, просто так случилось. Чтобы управлять такими машинами, как ты говоришь, надо уметь говорить с ними. Но безмолвно, одной только мыслью. Одну такую машину Доброслов видал своими глазами далеко в тайге спрятанную. Так и стоит там, управлять ей люди не могут.

– Нашими машинами могут управлять все, – улыбнулся Данька. – А передвигаются они с помощью топлива. Но ты – девочка, тебе долго объяснять.

– Ладно, Данька, как считаешь нужным, – легко согласилась она, чем немало удивила его, потому что привык, что все его знакомые девчонки всегда зазнаются и спорят по любым пустякам.

– Так, давай смотреть следующий слайд! – от вытащил обрамленный в светлую пластиковую рамочку снимок. – Это моя мама, когда она была маленькой и училась в школе. Я обещал рассказать: школа – это место, где учатся дети от семи и до семнадцати лет. По-твоему где-то с восьмидесяти до двухсот месяцев.

– Долго, – сказала Ясна, – у нас все проходит шибче.

Она приложила глаз к отверстию и принялась внимательно рассматривать снимок, пока Данька пространно рассуждал.

– Да я, в общем-то, тоже считаю, что можно было бы и побыстрее, но ничего не поделаешь, так сложилось. Сперва школа начальная – там малыши учатся писать, читать, считать. Потом средняя – там уже геометрия, биология, химия…

– Ничего не понятно, Данька, что ты говоришь, – рассмеялась она. – А мама твоя очень красивая. Только скажи, почему одежды такие странные, короткие… Тканей на всех не хватает?

– Ткани есть, а это школьная форма, – объяснил он. – Такую все носили, когда мои родители были маленькие. Сейчас все не так, девочки могут в брюках ходить…

– Ты меня нарочно веселишь, Данька! – воскликнула Ясна пораженно. – Это ж стыд-то какой в мужских портках ходить! А власы… Почему такие короткие? Я вижу, здесь много люда собралось, у этой… у школы. И космы мало у кого есть.

– Ты права, сейчас еще короче стригут. Мода!

– Мо-да, мир и добро получается, а все обратно наперекосяк! Данька, длинные власы у женщин – оберег! Ежели кто худое слово в лицо скажет иль не так посмотрит, позавидует, то глаза оберег, а в спину если, то коса длинная защитит, не даст дурному глазу лиха наслать. Да и связь это с тем чудесным куполом, о котором я тебе говорила. Чем длиннее волос, тем лучше человек природу слышит, знаки тайные понимает.

– Интересная версия, Ясенка! Скажу, чтоб Любаву не стригли. А у мужчин что оберег? Борода? – Даньке стало ужасно интересно, он вообще любил, когда у явлений было логическое объяснение.

– У мужей боярых, возмужавших борода суть знак чести, силы и доблести. А оберег для них – незримый круг, который над ними жена его держит, она ему Берегиня. И в трудах, и в бою, и на роздыхе, всегда рядом незримо, окружает заботой и словами добрыми накрывает, словно крыльями. Горе тому, у кого обережного круга нет, вот беда настоящая…

– То есть выходит, что женщина получает знания и силу из окружающего мира, из купола этого, и с ее помощью мужа оберегает?

– Помнишь, я говорила тебе, все в мире связано меж собой? – сказала Ясна и передала ему диаскоп со слайдами.

– Да… Много ты знаешь, здорово! А что же ты спрашивала у Птицы Гамаюн, Ясенка? – наконец, он опять задал вопрос, который его так интересовал.

– Вот я росла не в семье, когда знания эти передают от сердца к сердцу, и очи твои каждый день видят как должно быть, – в этот раз девочка решила открыться ему. – А я знаю все со слов. Так просила Гамаюн поведать мне суть, вдохнуть в меня веру, и был мне ответ:

Береги семьи очаг от напастей,

Сила он твоя, смысл и счастье,

Чтоб любви огонь выжить смог

Не пускай обиды тень на порог.

Обожай детей, ставь на путь,

Не злословь, жалей, честным будь.

Научи весь день быть в трудах,

Уважать людей во любых летах.

– Спасибо, – сказал Данька завороженно и благодарно – ему было очень приятно, что она, наконец, решила открыть свою тайну.

Она улыбнулась в ответ.

– А теперь я тебе покажу кое-что интересное! Идем.

Она увлекла его на самый край деревни к одному из домов. От предвкушения какого-то чудесного открытия у Даньки запело внутри, как будто кто-то перебирал струны гуслей. Перед тем как войти Ясенка сделала жест левой рукой, словно разрезала пространство перед собой – сверху вниз, а потом справа налево – и слегка поклонилась. Данька интуитивно последовал ее примеру, и она одобрительно кивнула.

– Добро пожаловать, Данька, милости прошу в мой те?рем, – сказала она, – Тут живем только я да маленькая Зарянка. Она мне как сестричка, сорок месяцов ей еще, родители сейчас в далекой стране, вот я и присматриваю.

Проходя по жилищу в компании хозяйки, Данька с интересом разглядывал все вокруг. Терем был довольно маленьким по сравнению с другими: одна комната служила гостиной, столовой и кухней одновременно, а вторая оказалась спальней. Там стояла маленькая кроватка, а другое спальное место располагалось за веселенькой занавесочной на печи, разделявшей эти две комнаты. Убранство терема было очень скромным, но обстановка уютная, теплая, пахло смолистым деревом и веяло ароматным печным духом. На окнах висели короткие льняные занавеси с вышивкой по низу, везде лежали коврики, половички и дорожки, сплетённые из цветных тряпочек, а возле кровати маленькой соседки Ясны стоял аккуратный рядок самодельных игрушек. Девочка подвела его в самый дальний угол маленькой комнаты и показала на небольшой кованый сундучок. Там оказались резные деревянные ложки, гусельки, дивной красоты фигурки, сделанные из соломы – кони, птицы, де?вица с коромыслом; россыпи янтаря, бирюзы, крупных кристаллов горного хрусталя и даже каплевидной формы крупный лунный камень. Ну ни дать ни взять – сокровищница!

– Ну, что тебе больше всего понравилось? – спросила Ясенка, когда экскурсия по теремку подошла к концу.

– Твои коврики! Сама делала?

Они и правда были такие яркие и необычные, что ему непременно захотелось такой и себе. Девочка сильно удивилась – была уверена, что Данька выберет себе что-то из сундучка.

– Сама плела, это просто и думается хорошо. Но главное, чтобы мысли за этой работой были светлыми, добрыми. Тогда и принесет такая вещь тепло и добро. Я тебе дарю любой, Данька, выбирай!

– Ух-ты! Мысли мои прочитала. – Данька так обрадовался, что крутанулся вокруг своей оси, хлопнув в ладоши, и принялся расхаживать по светелкам, выбирая себе коврик.

Остановил свой выбор на небольшом круглом коврике с бело-желтым рисунком, словно раскручивающимся из центра вихрем, и ярко-зелёным с синими вкраплениями кантиком.

– Вот он, – уверенно сказал Данька и тут же расстроился. – Да как же я его с собой заберу? Это же сон…

– А как ты в свой сон диа… дивоскоп с картинками взял? – резонно спросила она.

– Твоя правда, не знаю как… – И он громко и четко сказал: – Я принимаю этот дар и беру его с собой.

– Молодец, Данька! – похвалила она, но за что – он так и не понял, а переспрашивать не стал.

– Вот тогда тебе, Ясенка, мой подарок, – торжественно заключил он, протянув ей диаскоп. – Только снимки я тебе постараюсь достать другие. А пока оставь себе этот, с улицей и машинами.

Ясенка чуть поклонилась, как она всегда делала, когда здоровалась или благодарила за что-то и, приняв подарок, убрала его в сундучок к другим своим сокровищам. Довольные, они выбежали из терема и пошли к лесу – так решил Данька, чувствуя, что скоро проснется.

– Ну что, мил друг, до встречи? – Ясенка достала из поясной сумочки веретено.