Цена рока

– Я предлагаю купить синтезатор, – встрял Нил, опасно отклоняясь на скрипнувшем стуле. – Нам нужны нормальные сэмплы, я заебался лепить их из говна и палок на ноуте. Это ещё пятисотка.

– И кто на нём будет играть, а? – закатил глаза Данди. – Из всех здесь присутствующих универсалы только мы с Кеем, но ни я, ни он не можем хреначить сразу за всех.

– Если бы меня кто-то научил, я могла бы попробовать, – робко предложила Сью, вспомнив урок у Кея дома. Ноты – везде ноты? Раз уж у неё есть слух, и даже есть гены от мамы, то не исключено, что клавиши подчинятся после упорных занятий. А уж упорство точно у неё в крови. – Сколько я могу стоять в стороне? Синтезатор не помешает бэк-вокалу.

Кейд тяжко вздохнул. Парни смотрели на неё с одобрением, в то время, как у него всё отчётливей давил на плечи груз осознания. Он поймал на себе её обеспокоенный его молчанием взгляд, немой вопрос, и пришлось немного слукавить, хотя делать это, смотря ей в глаза, противно до мурашек. Хрен с ним. Пусть сегодня всё будет хорошо. А завтра будет завтра.

– Научу, когда будет на чём. Значит, штука. Остальное делим? – он спешно опустил голову, разрывая зрительный контакт, но кажется, поздно. Сью уже уловила перемену, всё рассеянней щёлкая по кнопкам на экране ноутбука.

– Делим, – Данди зашуршал бумажками, раскидывая доллары на равные кучки.

***

Спустя два часа, пяток бутылок пива и предложенный Мэй перекус из тёплых бургеров, видео было залито на канал. К нему моментально посыпались комментарии, читая которые, все ржали и сыпали шуточками. Подписчики оказались с чувством юмора, и среди мест для нового флешмоба предлагали старую часовню, а Кея нарядить в рясу проповедника и устроить большой спиритический сеанс под «Гоуст». Настроение у всех было боевое: несколько идей для новых каверов тут же взяли на карандаш, и Данди уже рвался наигрывать на акустике новые звучания. И только Кейд почти не участвовал в общем веселье, ограничиваясь отстранёнными комментариями и задумчиво покуривая с задранными на столик ногами. Сьюзен поглядывала на него с возрастающим беспокойством, которому не видела никаких причин. Может, волнуется из-за Баттерса? Но ведь вопрос почти улажен: пусть ей не нравилось, что с утра придётся терпеть нанятую охрану, главное, чтобы отец сумел договориться с хозяином той мрази. Нет, что-то было не так, и этот зуд не давал ей расслабиться.

На её счастье, разошедшиеся «Неудачники» захотели притащить электрогитару с усилителем, пока так хорошо получается подобрать аккорды, и Кейд сам потопал к двери в подвал, гремя заклёпками на ботинках. Решив, что это отличный шанс поговорить без лишних глаз, Сьюзен вскочила и направилась за ним:

– Я помогу принести, – бросила она для приличия, как будто тот сам бы не справился. Но увлечённым делом, с хохотом зачитывающим комментарии парням таких объяснений и не требовалось, а Мэй была занята на кухне – иначе непременно бы проводила её побег ехидным замечанием о превращении бара в бордель и советом предохраняться.

Захлопнув за собой дверь, она бодро скатилась по ступеням, нагоняя Кея. Он уже подхватил свою ждущую у барабанов «Гибсон SG», но, ощутив на спине напряжённый взгляд, оглянулся на Сью с тяжёлым вздохом:

– Что-то не так?

– Ты мне скажи, – хмыкнув, она сложила руки на груди и прислонилась плечом к стене. – С тех пор, как вы заговорили про тур, ты как будто ежа проглотил. Я же видела, – Сью вопросительно вздёрнула бровь, укоряя его во вранье, которое сразу ощущалось между ними противной плесенью, не связанной с сыростью и холодком подвала.

Он было приготовился отшутиться и отправить её обратно наверх, однако светлые глаза, прожигающие его насквозь, буквально сжали горло. Сью словно видела что-то под самой кожей, и Кейд смирился – поставив обратно гитару, рассеянно потрепал волосы, но выдавил:

– Ты просто… Не совсем понимаешь, куда ввязываешься. Для нас с Данди это не ново, но ты представляешь, что такое наш запланированный «бомж-тур»? – Кей криво ухмыльнулся такому определению. – Без связей и продеров мы будем просто ездить в никуда. Спать не пойми где, отмораживая задницы и травясь по забегаловкам у заправок. А ты хочешь начать играть на синтезаторе, ездить с нами, – он нахмурился и покачал головой: – Нет. Это не для тебя.

Сью возмущённо открыла рот и ахнула, услышав такие заявления:

– Что? То есть… подожди, ты вот так запросто сейчас собрался меня кинуть?! – она побагровела, отлипая от стены и делая шаг ему навстречу. Казалось, что даже стянутые в хвост волосы источают протест. – Супер. Окей, раз такая жизнь не для меня, тогда какой она должна быть по твоему мнению? Давай, мне интересно!

– Нормальной, Сью! – Кей закатил глаза, озвучивая очевидное. – Ты скоро получишь диплом, у твоего отца такие возможности, что тебя и в Голливуде возьмут…

– Куда? Снимать блокбастеры? Или скорее выдадут кофейник, чтобы я подливала кипяточку Нолану? – она фыркнула, в нарастающей злости сжимая кулаки. Ещё утром ей казалось, что будущее вполне очевидно, по крайней мере, для неё самой. – Думаешь, быть девочкой на побегушках – мой предел мечтаний? Или мне гораздо интересней использовать свой диплом, чтобы ставить вам настоящие клипы, играть с вами, петь… с тобой, – она задохнулась, понижая голос на последнем слове. Обида была настолько сильна, что пришлось прикусить губу от ужасной мысли: он не хочет тянуть её с собой, потому что она ему не нужна так же сильно, как он нужен ей.

От блеснувшей влаги в её глазах Кею ужасно захотелось немедленно прекратить слишком сложный разговор – обнять её, прижать к себе и сказать, что это была глупая шутка. Сью сама не замечала, как подступает к нему всё ближе, и как ему приходится делать шаг назад, избегая соблазна. Не надо было начинать это сегодня, но раз уже сказано, то остаётся лишь довести тему до конца:

– Это тебе нужно и интересно только сейчас, – глухо сказал Кейд, качая головой. Она просто ещё слишком юна. Не понимает, что отказывается от светлого будущего в тепле и уюте ради того, чтобы скитаться по дорогам. – Представь себе месяц. Полгода. Я вот уже слышу, как ты сокрушаешься, что могла бы подливать чай Нолану, а не мёрзнуть в ночлежке где-нибудь в засратом Колорадо.

– А что, ты дашь мне замёрзнуть? – с вызовом вздёрнула Сью подбородок, чтобы выглядеть хоть немного более грозно – хотя без каблуков доставала Кею едва ли до плеча. Уже настойчиво шагнула ещё ближе, выискивая в его глазах самое важное. Причину, которая поставит точку в этом споре, потому что даже думать о том, как он уедет и оставит её, невыносимо. – Кей, я уже говорила тебе однажды, и с тех пор ничего не изменилось: я сама решу, что мне нужно. И не смей решать за меня. Вопрос только в одном, на самом деле – может, ты просто не хочешь видеть меня рядом с собой? Может, тебе больше нравится идея жить так же, как двенадцать лет назад – в кутежах, пьянках, трахая придорожных шлюх…

– Боже, – от абсурдности таких слов Кей запрокинул голову, словно пытаясь найти в плесневелом потолке, откуда вообще подобная дурь в мыслях его девочки. С удивлением понял, что медленное, но верное наступление Сьюзен заставило его отойти к самой стене, на которую он откинулся с укоризненным вздохом: – Сью, прекрати. Это же чушь, и ты сама это понимаешь. Я с тобой о серьёзных вещах пытаюсь говорить, а ты…

– А разве я сейчас шучу?

Последние дюймы между телами, и она почти соприкасается грудью с его торсом. Так и не разорвав зрительного контакта, приподнимается на цыпочки, скрывая, как сильно сжато горло от напряжения. Всего-то и надо услышать – да или нет. И решение будет однозначным. Запах табака от его майки – той самой, что недавно таскала на себе, так удачно успевшей просохнуть. Его вещи уже есть у неё дома… А он – в голове, в мыслях, в пульсирующем под рёбрами желании услышать ответ:

– Давай, Кей, скажи. Глядя мне в глаза, скажи, что сможешь петь, если меня нет рядом.

Как удар под дых. Теряясь в ведьминском водовороте её темнеющих с каждой секундой глаз, он просто не может соврать. Надо – всеми фибрами понимает, что надо. Но правда в том, что она – его чёрная искра, без которой не загорится ни одна песня, не запляшут по струнам пальцы. Не может врать, так хоть промолчать. И он прикрывает веки, туго сглатывая ершистый комок. Откидывает голову на стену, пытаясь собраться с мыслями. Только ему никто не даёт придумать достойный ответ.

Сьюзен тянется к его шее, так близко, что он чувствует карамельный запах её шампуня. Она невесомо касается губами кожи, каждого пера стремящейся к свободе птицы. Кей вздрагивает всем телом, борясь с желанием обхватить её талию, и уже вообще забывая, что он там должен был соврать ей. Соврать, что не нужна.

Ну, конечно. Так не нужна, что когда она нежно скользит пальцами по мягкой щетине, касаясь его лица, у него сжимается каждый нерв от осознания глубины чувств к ней. Его девочка. Которую не сможет ни оставить, ни предать, ни отпустить. Физически не способен.

– Скажи, – шёпот у самого уха, горячий и торжествующий. Сью едва сдерживает улыбку, видя его напряжение, чётче проступающие венки на шее. Удовольствие от ощущения своего – в кои-то веки – контроля над ним ударяет в голову, как шипучий лимонад. Пальцы скользят к его волосам, а правая рука ниже, к краю футболки. Поцелуи становятся всё более настойчивыми, влажными, выпрашивающими.

– Блять… Я просто сдохну без тебя, – шипит Кей свою капитуляцию, только это не заканчивает того, что творит безумная девчонка. Не останавливает её ладони, подобравшейся под ткань и гладящей всё сильней напрягающийся от частых вдохов пресс. А ему и не хочется это прекращать: даже интересно, с чего она вдруг решила, что может вот так безнаказанно жаться к нему, обдавая жаром лёгкие. Смыкает руки на её талии, рывком впечатывает в себя маленькое тельце, вышибая из Сью длинный выдох. Чуть наклоняется в попытке найти её губы, но она не даёт ему такого шанса и лишь дальше просовывает пальцы под футболку, пока не накрывает тёплой ладонью всё быстрей стучащее сердце. Словно говоря «моё», впивается ногтями.

Ей до безумия нравится эта иллюзия контроля. Настолько, что Сью с предвкушающим покалыванием по позвоночнику ловит зубами пульсирующую вену на его шее, наслаждается ответной реакцией – свистящим шипением и сильней сжавшимися на талии руками. Кей не отстаёт, требовательно тянет её майку вверх, уже на сто процентов осознав, что после таких откровений, которые тут прозвучали, им нужно чуть больше, чем приковывающий намертво взгляд. Но даже он ужасно долгий и требовательный, прерывающийся только на то, чтобы отбросить обе футболки на деревянные ящики. В подвале прохладно – но когда Сьюзен вновь прижимается к нему всем телом, бёдрами к паху, попутно поглаживая торс – становится нестерпимо жарко.

В каждом её движении, в уверенных касаниях губ непривычная решительность, разжигающая любопытство. И Кей сдаётся во власть этих жадных рук, вслед за которыми кожа покрывается мурашками. Девочка явно хочет поиграть. Или отомстить, потому что её поцелуи спускаются всё ниже вдоль его тела влажно-раскалённой тропинкой. Щекотно. Дёргается, как от удара тока, когда Сью втягивает в себя кожу под его рёбрами, через приятно покалывающую боль оставляя красный след. Но когда она опускается перед ним на колени, голову прошибает понимание.

– Сью…

Её взгляд снизу вверх вспыхивает какой-то новой дьявольщинкой, не дав ему сказать что-то ещё. Её саму удивляет собственная смелость, но попробовать хотя бы ненадолго полностью перехватить контроль хочется настолько, что в животе пульсирует тяжёлый комок. Долгие, томительные и горячие поцелуи чуть ниже ямки пупка, обводя её языком и наслаждаясь свистящим выдохом Кея сквозь зубы. В воздухе нарастает гул напряжения, отдающий в виски.

– Будь хорошим мальчиком, – шёпотом просит она, чуть дрожащими пальцами расстёгивая пряжку его ремня и спуская джинсы.

– Блять, – обречённо закрывает он глаза, вжимаясь лопатками в стену, словно пойманный в капкан. Пытается дышать глубже, хоть немного расслабить сжатые кулаки, но одно лишь ощущение нежных рук на твердеющей плоти заставляет лёгкие гореть без кислорода.

Она словно маленькая девочка, которая впервые включила мамину кассету с порнушкой – робкая, боящаяся сделать неверное движение, но удивительно целеустремлённая, когда осторожно оголяет головку его члена и пробует языком вкус. Чувствует, как он пульсирует и наливается кровью в её ладони, а затем смело обхватывает его ртом, нежно посасывая и смакуя момент. Ей безумно нравится – нравится солоноватость на языке, нравится дурящее голову ощущение своей власти над ним, нравится то, как он непроизвольно толкается бёдрами ей навстречу, и нравится это заглушаемое хрипение. В её касаниях трепет неопытной школьницы, когда она отодвигает крайнюю плоть до конца, а затем проводит языком по всей длине, порхающим раздразниванием. Снова вбирает его в себя, сколько получается, попутно размазывая слюну и поднимая вверх взгляд из-под трепещущих ресниц.

Кей сдавленно стонет. Он ощущает её тёплое горло, и выдержка упорно лопается к хренам. Невъебически-охуенно-горячо. На безумную секунду хочется намотать на кулак хвостик на её голове и показать ей, какой темп будет правильным. Не настолько мучительно медленно, что от возбуждения уже сводит мышцы. Нельзя делать это так нежно, так издевательски жарко водя по краю. Понимание прошибает каплей испарины на спине – она и не собирается доводить дело до конца, а просто играет с ним. Открыв пересохший рот, смотрит, как Сью, закрыв глаза, снова лишь посасывает багровую головку, своими пухлыми губами превращая его кровь в жгучий кипяток. Словно нечаянно царапает кончиком ногтя у основания, взрывая у Кея красные пятна перед глазами.

– Чёрт! – с хрустящим по рёбрам низким рыком он вырывается из её рук, чтобы нагнуться и подхватить её подмышки, словно заигравшегося ребёнка, ставя на трясущиеся ноги. Сью впивается ногтями в его плечи, сдирая корочку со вчерашних царапин, и наконец-то он захватывает её рот, слабо ощущая собственный вкус, смешанный с карамельной сладостью.

Она глухо стонет в поцелуй, когда его руки сжимают талию, тут же уходя вниз и стаскивая с неё шорты вместе с бельём и оставляя их болтаться у коленей. Иллюзия контроля осыпается осколками – и как бы ей ни понравилось быть главной несколько минут, но ощущать себя податливой глиной, сминаемой опытными ладонями мастера, куда приятней. Кей явно больше не настроен на игры, только на месть: напоследок прикусив её губу, властным движением толкает её на стоящую в полушаге колонку и слегка нагибает Сью вперёд, вышибая весь воздух из груди. Она со скрипом ногтей впивается в чёрный пластик, сжимая бёдра в предвкушении.

Крепкое тело прижимается сзади, шершавая адски горячая ладонь грубо сминает кожу ягодицы. Уходит дальше, вынуждая послушно расставить ноги, и его пальцы надавливают на пульсирующий комок нервов, срывая тонкий вскрик:

– Кей!

– Попалась, – жарко выдыхает он ей на ухо, вжимая её в себя. И такими же издевательски медленными круговыми движениями поглаживает клитор, мысленно торжествуя на то, как Сью дёргается, пытаясь усилить давление. Теперь в капкане она. И из этой хватки ей уже не вырваться. Не сбежать от его губ, впивающихся в шею, от жадно смявшей грудь ладони, пальцев, сдавливающих проступающий даже через тонкое кружево белья сосок. Она дышит громко и рвано, как загнанный зверёк, и он чувствует, насколько она мокрая и горячая – в глазах мутнеет от необходимости ощутить себя внутри.

Сью жалобно всхлипывает, бёдрами прижимается к его члену, буквально умоляя, чтобы он дал его ей. Себя. Целиком. Его руки сразу везде, его твёрдое тело обжигает. Но он даже не пытается усилить такое необходимое давление, а затем вовсе убирает пальцы и размазывает влагу по внутренней стороне её бедра, сминая нежную кожу. Издевается, доводя её до лёгкой степени помешательства, и она постыдно хнычет:

– Пожалуйста…

– Пожалуйста? – участливо подсказывает Кей и прикусывает мочку её уха, требуя ответ. Её срывающийся голос отзывается музыкой под рёбрами, лавой в животе.

– Трахни меня! – выдыхает она, тут же громко ахнув, когда он рывком входит в неё до самого основания.

Звон в ушах. Грязный подвал погружается в вакуум, где слышно только два бешеных пульса и два рваных дыхания. Но с первым толчком к нему присоединяется скрип ногтей по пластику, Сью непроизвольно наклоняется вперёд, пытаясь держаться за колонку и устоять на ватных ногах. Закусив пересохшую губу, зажмуривается, видя только искры перед глазами, ощущая Кейда каждым вибрирующим нервом. Мир рябит, схлопывается до оголённых инстинктов, до сжирающей её пульсации, до дрожи от глубины его проникновения. И когда он наматывает на кулак её хвостик, подтягивая Сью на себя, она лишь послушно выгибается, подчиняясь каждому его желанию. Словно в благодарность такой безропотности – набирающий обороты темп, с которым он врывается в её тело, и жадные губы, припавшие к шее, посасывающие следы собственных укусов.

К херам пропадает вся неспешность, сжигаясь трением тел, утонув в женских стонах. Кейд дуреет от того, как плотно она сжимает его собой, как выгибается до предела, не боясь сломаться: а стоило бы, потому что напор уже невозможно контролировать. Он яростно вколачивается в неё, впивается зубами в её плечо, глуша собственный хрип клокочущего горла. Её пульс так близко, в его собственных ушах. В кончиках пальцев. Желание вышибать из неё стоны, выбить всю дурь, какая только способна прийти в эту голову, граничит с сумасшествием. Как она вообще могла подумать, что не нужна ему, если от высокого вскрика Сью на очередной рывок его едва не разносит в сверкающую осколками пыль. И эта нотка злости – то немногое, что он ещё способен вынести. С рычанием, с боем едва не остановившегося сердца, он вдалбливается так глубоко, что в ответ слышит победный стон: