3.5 Парсека

Он повернулся, рассматривая, словно впервые, такое знакомое глазу пространство, как вдруг панцирная сетка кровати издала тихий скрип.

Эндрю застыл, не решаясь взглянуть. По спине побежали ручьи холодного пота, а дыхание вмиг выдало облако лёгкого белого пара. В помещении резко похолодало. Нос защипал лёгкий мороз, а руки обдало мертвецким холодом. Он не знал, что за спиной или кто, но чувствовал всем своим существом – там кто-то есть. И скорее неживой, чем живой…

«Не бойся…» – приказал себе док.

Приказ, откровенно говоря, не подействовал, но вскоре он почувствовал, как холод ушёл. В подтверждение этому где-то в коридоре раздался вкрадчивый стук. Словно тот, кто привёл его сюда, ушёл. Ушёл, чтоб больше не пугать.

Эндрю медленно повернулся. Всё как и было: тумба, вешалка, медицинский шкаф и панцирная кровать. Кровать… Эндрю нагнулся. Чёрная сетка, серый матрас… и белый прямоугольник бумаги в правом дальнем углу.

Профессор Уотсон нахмурился. Всё походило на странную шутку. Розыгрыш. Он ещё минуту колебался, оставить ли записку на месте или достать её. Но всё же выбрал второе.

Вчетверо сложенный тетрадный лист, внутри размашистый почерк.

«Док, это Филипп Ларс. Я написал и спрятал это письмо в единственной комнате во всей обсерватории, где нет камеры наблюдения. Если дверь позади открыта, не поворачивайся. Просто сделай пару шагов влево – это слепое пятно, куда не достаёт слежка…»

Эндрю засунул лист в брюки под майку и выпрямился. Если сделает, как подсказал покойный Филипп Ларс, его наверняка в чём-то заподозрят. Легче, оправдываясь, рассказать, что обнаружил крысу, постучал по панцирной сетке, и она убежала. Пусть лучше ищут крысу, чем письмо.

Месяц назад друг и коллега Эндрю Уотсона скончался. Скончался в расцвете сил и совершенно нелепо. Он ехал с работы. Ехал в тысячу первый раз, когда у совершенно новенького джипа отказали тормоза. Он вылетел с трассы и разбился в глубоком ущелье. Трагедия. Талантливый сотрудник, астроном с двадцатилетним стажем и лучший друг Эндрю погиб.

Последние дни своей жизни Филипп и вправду был не в себе. Названивал Уотсону в Новую Зеландию, где тот отдыхал с семьёй. Но каждый раз по какой-то нелепой причине им не удавалось поговорить. Ещё и эта разница во времени…

В тот день Эндрю вышел из океана. Солнце садилось, озаряя пляж Карекаре вечерним золотом. Из машины бежала его жена Луиза.

– Эндрю, Эндрю… – Южный ветер уносил её слова в океан. – Эндрю! – Зыбкий песок поглощал её ступни. – Эндрю, Филипп! Филипп! У него что-то важное!

Она застыла в песке, словно статуя Свободы, держа в руках мобильник мужа.

Он подбежал и приложил аппарат к уху.

– Алло, Филипп? Что там у тебя происходит?

– Эндрю, за мной слежка… – Сигнал обрывался, он явно спускался с гор. – Я думаю, меня хотят убить…

– Что? Ты сошёл с ума!

– Возможно. – Филипп плакал. – Возможно, мой друг! Но я что-то знаю, Эндрю… и это… – Голос вновь пропал. – Слышишь? Лучше б я сошёл с ума!

Линия оборвалась. И сколько бы раз Эндрю не набирал номер друга, звонок не проходил. Уотсон уснул с тяжёлым чувством, когда посреди ночи раздался звонок.

– Эндрю, Филипп умер… – рыдала Патриша.

– Что? Что ты такое говоришь? – подскочил док.

– Он ехал с работы и на высоте в полтора километра не справился с управлением, – рыдала Патриша Ларс.

С тех пор Эндрю тщетно пытался разгадать тайну гибели друга. Он хотел, черт побери, знать, почему талантливый учёный и его лучший друг скончался. Что ж, видимо, Филипп хотел того же…

Док закрыл дверь, заметив, как сильно дрожат его руки.

«Повсюду камеры, надо вести себя спокойно и максимально естественно».

Профессор дошёл до оставленной кружки, поднял её и направился в пищеблок. Камера слева у входа. Ещё одна напротив столов и холодильника.

Эндрю поставил кружку на столешницу, засыпал кофе в кофемашину и снова вышел в коридор.

Он нажал на дверь с иллюминатором и вошёл в уборную. Слева камера охватывает лишь верх кабин. Но, возможно, в чёрных квадратах вентиляции есть ещё камеры скрытого наблюдения. Эндрю занял кабинку и встал спиной к двери. Он достал послание и быстро развернул сложенный лист.

«Меня преследуют, Эндрю. За мной слежка. Всё очень серьёзно. Ты сам поймёшь, когда прочтёшь это письмо. Ибо если читаешь его, значит, я уже мёртв!

Я что-то знаю, Эндрю. Что-то такое, на фоне чего человеческая жизнь песчинка, мой друг. Но это сложно объяснить. Чёрт возьми, очень сложно!

Сегодня ночью в 2:45:21 поднимись к телескопу и посмотри в квадрат А13786. Ты что-то увидишь, если послушаешь меня. Мониторы это не покажут.

Когда увидишь, не выдай себя. Не будь таким же глупцом, как я. Найди Грегора Винча. Он живёт напротив чёрного пляжа Тазакорты. Найди его… Докопайся до истины!

Верю в тебя, мой друг!»

Глава 2

Эндрю поднёс кружку к губам, сделал глоток и осторожно поставил её на стол. Руки по-прежнему дрожали, а сердце отбивало бешеным ритмом секунды до указанного Филиппом времени. В 2:40 он симулирует неисправность, встанет и поднимется по железной лестнице к телескопу. Он настроит его на нужный квадрат и станет ждать.

«Что? Что он должен там увидеть?»

Ничего не приходило на ум, кроме несуразных сюжетов из дешёвых фильмов про инопланетное вторжение. Но какими бы глупыми ни были эти сценарии, почти во всех любопытство губило главному герою жизнь.

«Что, если ослушаться Филиппа? Не обратить внимания на письмо, не узнать, что появляется всего на пару секунд глубокой ночью в квадрате А13786? Кстати, а что там? Большое Магелланово облако?»

Эндрю навёл курсор на карликовую галактику в 163 тысячах световых лет от Земли.

Он ещё долго размышлял о целесообразности расследования, но когда часы отсчитали 2:43, глубоко задышал и театрально всмотрелся в мониторы. Эндрю замотал головой, глотнул воды и побежал по винтовой лестнице к телескопу.

Сердце вырывалось из груди, когда он наконец добрался до окуляра. От напряжения тисками сдавило голову, а кофе внезапно попросился наверх.

«Спокойно! Возможно, ничего не увижу! Быть может, Филипп просто сошёл с ума…» – успокаивал себя Уотсон.

«2:45».

Он глянул на часы и прильнул к окуляру.

Предварительно направив механизм гигантских размеров в нужный квадрат, Эндрю сосредоточился.

Перед глазом возникла немного размытая воронка БМО. Эта галактика – спутник Млечного Пути. Предполагается, что примерно через 2,4 миллиарда лет они столкнутся, но эта информация едва ли могла убить Филиппа.

Внезапно чёрный космос в этом месте запульсировал яркими квадратами. Это было похоже на дыру – дыру в космосе, только лишь состоящую из отдельных ячеек. Если бы Эндрю не знал, как устроен рефлекторный телескоп, то вполне мог предположить, что именно так вышел из строя огромный старый экран телевизора, который некий шутник установил перед прозрачной линзой. Не отрываясь Уотсон смотрел дальше. На смену «прожжённым» пикселям пришёл почти дневной свет.

Секундой позже явление кончилось. Ячейки схлопнулись, образовав такое привычное глазу межзвёздное пространство.

– Что это было? – зашептал учёный. – Дефект зеркала? Оптическая иллюзия? Но почему в одно время и только в одном месте? И почему, чёрт побери, мониторы ничего не фиксируют?