3.5 Парсека

– Кого ты привёл? – Грегор схватил парня за футболку.

– Откуда мне знать? Я вышел прогуляться по берегу, а потом увидел их чёрный авто рядом с моим и как они кого-то здесь высматривают.

– Это всё?

– Господи, док, – Крисс перевёл испуганный взгляд на профессора, – кто эти ребята? От кого мы прячемся?

– Я не знаю, Крисс. – Эндрю замотал головой.

– Кто, кто… Хранители секретов, – недовольно пробубнил Винч и отпустил парня.

– Каких ещё секретов?

– Планетарных…

– Чего? – Парень недоверчиво осмотрел жилище.

– Кофе?

– Не откажусь…

– Тогда помоги себе сам. – Грегор указал на заваленный грязной посудой кухонный стол. – И мне долей!

– Мальчишка привёл хвост, что ты собираешься с ним делать? – зашептал Винч, проходя мимо кресла.

– Что? – оторопел Эндрю.

– Дело серьёзное, – согнулся Винч и дыхнул перегаром, – мы не жильцы, если что-то всплывёт наружу.

– Грегор, ты сам минуту назад зачитывал мне свидетельства людей в открытом доступе… – Док поднял полные непонимания глаза.

– Их потому никто и не слушает…

– Эй, вот твой кофе! – приблизился Крисс.

– …Что они просто свидетели, а не астрофизики с мировыми именами, наблюдатели ночного неба через самый большой телескоп мира, – в спешке дошептал Винч.

Он забрал из руки парня кружку и осторожно подошёл к окну.

– Док, что происходит? – тихо вопросил Крисс, косясь на высматривающего кого-то в зазор шторы алкоголика.

– Да тут такое дело… – Профессор почесал затылок.

– Какое? – Крисс прищурился и протянул Эндрю свою кружку пахучей арабики.

Профессор поднёс её к носу и вдохнул аромат напитка. Внезапно Грегор отшатнулся к стене и засопел грудным хрипом. Он повалился на пол, срывая с карниза пыльную штору.

Крисс не поворачивался. Парень хладнокровно смотрел Эндрю прямо в глаза, пока Винч доживал свои последние минуты, содрогаясь в предсмертных конвульсиях.

Профессор попытался встать, но решительным толчком был посажен на место.

– Пейте кофе, док, – спокойно произнёс Крисс.

– Но почему? – Лицо Эндрю искривили страх и непонимание.

– Мы всё равно умрём, док. Все как один в назначенный час, в назначенный день…

– Я не понимаю…

Крисс подошёл к входной двери и закрыл её на ключ.

– Семнадцать лет назад в декабре 2003 года Борден Бален совершил открытие.

– Тот самый безумный Бален, что застрелил семью в рождественскую ночь и покончил с собой?

– Не такой уж и безумный… – глубоко вздохнул Крисс. – Он открыл чёрную дыру, док. Огромную обезумевшую чёрную дыру, что ровным курсом несётся к нашей планете, пожирая всё на своем пути. Земле конец, профессор. Она оказалась на расстоянии всего лишь три с половиной парсека от нас. Мы ничего не видели, словно слепые котята, когда этот монстр был прямо у нас под носом.

– И когда? – запинаясь, выдавил Уотсон.

– В том-то и весть парадокс, что до того момента, когда она нас поглотит, осталось около девяти лет. Понимаете, какое у космоса изысканное чувство юмора? Её заметили, когда она начала своё кормление. На тот момент, открой Бален свою тайну землянам, наш мир погрузился бы в хаос на долгих двадцать шесть лет. Хотя, я думаю, человечество бы истребило себя куда раньше…

– О Господи…

– Боюсь, Господь тут ни при чём. Однако решение создать голограмму неба, чтоб скрыть от людей этот медленный кошмар, пришло не сразу. Два года планирования и втрое больше для реализации скоростного запуска спутников и создания искусственной картинки. Система сделана на скорую руку и никто не рассчитывает, что она сработает идеально. Время от времени от радиации спутники выходят из строя, атмосферу решетят остатки планет, стёртых чёрной дырой в пыль. Вы бы видели, док, что там, в ночном небе, на самом деле творится. Такое зарево! Это чудовище прямо сейчас пожирает Проксима Центавру – самую близкую к Земле звезду после Солнца. Её уже нет, док. Ночное небо на самом деле уже совсем другое.

– Это какая-то шутка… – тряс головой Эндрю. – Какая-то шутка…

– Если вы в этом уверены, док, то можете идти. Я отпущу вас. Но как вы собираетесь смотреть своему сыну в глаза, зная, что в его двадцатилетие всё кончится? Как собираетесь прожить этот десяток лет? Ездить на работу, наблюдать за Проксима Центаврой, зная, что её нет? И как же мы можем быть уверены, что вы никому ничего не расскажете? Ведь если снежный ком покатится с горы, то его уже не остановить. Вы можете идти, док, если уверены в себе! Если знаете точно, что сами не станете причиной преждевременного апокалипсиса…

Крисс отвёл выразительные чайные глаза. Он больше не мог смотреть на Эндрю. Он знал точно, что если профессор не убьёт себя сам, то на выходе из здания ему обязательно помогут.

– Вы мне нравитесь, док, правда нравитесь…

Парень слишком часто заморгал и быстрым шагом покинул помещение.

Минут десять Эндрю просто сидел. Потом поднял кружку и вышел в открытую дверь. Он опёрся о холодный бетон монолитных перил и вдохнул полной грудью морской бриз. На горизонте синели грозовые облака – точно такие же, что синели месяц назад. Один в один. Голограмма циклична. За десять лет так никто и не заметил. Хотя неудивительно, учитывая, как редко теперь мы смотрим в небо. Всё больше под ноги, реже по сторонам и чаще всего в смартфоны.

«Быть может, если б там кормилась чёрная дыра, никто бы так и не заметил», – усмехнулся Эндрю.

Крисс уехал. Но на его месте ожидала чёрная машина спецслужб. Один громила в тени пальм, другой на пляже, третий… в конце этого чёртова коридора.

Профессор Уотсон достал телефон и быстро напечатал: «Прости меня, я тебя люблю…» Он отправил сообщение жене и пригубил остывший кофе.