Подвох

– Буду ждать здесь.

– Вы только поглядите, у старика Гасанова опять новая подружка, – протянул Андрей Жоров – наследник семейного бизнеса по добыче полезных ископаемых.

Это был низенький и пухленький парень, что выглядел намного старше своих лет благодаря очкам в широкой оправе и с каждым годом увеличивающемуся второму подбородку. Все знали, что он страшно любил считать и экономить деньги и был таким же недоверчивым, как его старый брюзга дед. Больше всего Маркуса раздражало в нем неутомимое, присущее женщинам, желание посплетничать. Он мог обсудить, раскритиковать и высмеять за глаза любого, даже если им был его близкий родственник или друг.

– Только поглядите на неё, – продолжал он, подперев рукой подбородок, – этой девчонке явно нет восемнадцати!

– Кажется, кто-то очень завидует, – сказал Роберт и все засмеялись.

Жоров закатил глаза и поправил очки на переносице.

– Было бы чему!

– Так ведь есть чему! – не унимался весельчак-Роберт. – Старик живет полноценной жизнью. Небось раз-два в недельку трахает молоденьких девочек, чем ты явно похвастаться не можешь. Тебе следовало бы брать с него пример, а то так и останешься одиноким, скупым и не познавшим всех прелестей жизни девственником.

– Твой тупоголовый юмор уже давно неактуален.

– Серьезно?! – ахнул Роберт и демонстративно похлопал глазами. – Ты теперь знаешь, что такое секс?

Маркус усмехнулся и взял с подноса принесенный ему стакан с виски. Сделав небольшой глоток, он снова огляделся, чувствуя, как раздутая торжественность вечера постепенно начинала докучать. Он заметил кривую улыбку Леона, разговаривающего с пузатым бизнесменом Архиповым, который уже около трех лет всеми силами пытается сбыть китайские имплантаты дерьмового качества через их компанию. Думая о будущем «РотманГлобалМед» под руководством Леона, чьи интересы были сфокусированы исключительно на быстром заработке, Маркус почувствовал, как его внутренности неприятно сжались, а слова «долг» и «ответственность», что так рьяно вдалбливала ему мать, проносились яркой бегущей строкой в глазах.

Если бы нужно было, то Луиза Ротман порвала бы каждого за свою семью. И сделала это с привычным для неё изяществом. Хоть и внешне эта женщина была красива, сдержанна и элегантна, ей не составляло большого труда оголить клыки и вцепиться в любого, кто только попробует навредить дорогим ей людям. В глубине души Маркус восхищался её воинственностью и самоотдачей, но это чувство он старался прятать даже от себя самого.

– Как там твой братец поживает? – спросил его Роберт, поднеся к губам фужер с шампанским. Он кивком указал на Леона, что с мерзкой улыбкой позировал фотографам. – Слышал, что очень скоро в ваших краях будет жарко.

Маркус лениво усмехнулся и перевел взгляд на низенькую женщину в черном платье с чрезвычайно глубоким декольте. Пожалуй, в её возрасте идти на такой риск было крайне неосмотрительно, ведь маленькая грудь под натиском корсета не столько поднималась, сколько сплющивалась в раздавленные и морщинистые оладьи.

– Конечно, – кивнул он и смочил губы в горьком напитке, – и гореть будет задница Леона, как только я сяду во главе стола.

– Я в этом нисколько не сомневаюсь, вот только нечто подобное он говорит о тебе. Кое-кто из наших общих знакомых, – почти шепотом сказал Роберт, метнув свой взгляд в сторону Жорова, что продолжал обсуждать девицу старика Гасанова, и длинноногой Лейлы, стоящей рядом с Леоном, – склонен согласиться с его словами.

У Лейлы Примадофулус было всё и даже больше для её двадцати восьми лет. Яхты и виллы в самых разных странах мира, бесчисленные поклонники и собственный островок в Карибском море. Большой автопарк, которым не могли похвастаться даже самые рьяные коллекционеры раритетных и современных четырехколесных лошадок, бесчисленные знакомства с настоящими звездами Голливуда и собственное имя на коллекционной бутылке дорогого шампанского. Единственное, чего среди всего прочего к большому сожалению у неё не было, так это мозгов. Но даже отсутствие столь немаловажного органа никак не влияло на безграничную любовь её родителей, что спокойненько поживали в Ницце, пока их гостиничная империя приносила им огромные деньги.

– Все из одной шайки, – прокомментировал Маркус, обведя троицу скептическим взглядом, – скупердяй-девственник, бестолковый петух и тупоголовая курица.

Роберт засмеялся:

– Эта тупоголовая курица когда-то мечтала стать твоей женой.

– Упаси боже.

– Помнишь, как она страстно желала переспать с тобой в самолете, когда мы летели в Барселону на матч?

И Маркус помнил! Это были самые жуткие шесть часов, которые он провел в ограниченном пространстве с этой избалованной и по-настоящему недалекой девушкой, не знающей, как называется аэропорт Лондона. Кстати, именно с этой шутки Маркус и начинает общение с ней, если случается такая необходимость. Она в прямом смысле вливала в себя всё, что находилось в баре на борту, срывала одежду и изображала несчастную девочку, которую следовало немедленно приласкать.

– Что с твоим лицом? – усмехнулся Роберт. – Неужто вспомнил момент, когда в тебя полетели её шелковые трусики? Кажется, они были красные?

– Заткнись, – пихнул его плечом Маркус.

– О, твой дед здесь! – с восторгом в голосе сказал его друг. – Пойду поздороваюсь. Только не уходи далеко, нам ещё есть, что обсудить, – с веселой усмешкой добавил он.

У входа в зал, окруженный красивыми женщинами разных возрастов стоял Арнольд Ротман, который в мгновение ока привлек к своей персоне всеобщее внимание. В числе многих Роберт ждал своей очереди, чтобы лично поздороваться с таким великим человеком, на которого хотели ровняться молодые люди. Конечно, были и те, кому Арнольд Вернер не внушал доверия и не вызывал чувства восхищения, уже потому, что этот человек был умнее, мудрее и успешнее их самих, и люди это понимали. С его появлением в зале как будто стало тесно, ибо каждое появление на публике столь известного в мире бизнеса человека, так или иначе, лишало особого значения чего угодно, даже такой пышный прием.

Ощутив знакомый прилив гордости за своего деда и вместе с тем прохладную волну пренебрежения к самому себе, Маркус обвел взглядом торжественный зал, надеясь заметить среди множества знакомых лиц величественную улыбку своей матери. Она была слишком обеспокоена будущим компании, которую считала за свое ещё одно дитя и не могла пропустить этот торжественный ужин, где женщины с особой грацией могли посплетничать о делах своих мужей. Благо, Луиза Ротман всегда понимала, что она говорит и кому. Наверняка, сегодня ей придется снисходительно опускать глаза и изображать легкую усмешку, когда кто-то из её «подруг» решит высказать чье-то мнение по поводу грядущих перемен в «РотманГлобалМед». Леон вместе со своей шайкой тупиц, куда входили не только его знакомые, но и родные, уже давно запустил слушок, который эти стервятники в бриллиантах расщепили своими острыми клювами на мелкие кусоки, смакуя каждую буковку.

«Маркус слишком слаб, чтобы взять на себя бразды правления».

«У этого алкаша нет ни единого шанса!»

«Программа Леона придется по вкусу совету директоров, так что Маркус останется в пролете».

Это и многое другое он слышал на вечеринках, на торжественных приемах вроде этого и просто за игрой в покер, когда его соперник чувствовал свое неминуемое поражение и старался всеми силами хоть как-то задеть непробиваемого Маркуса Ротмана.

Один из фотографов попросил его повернуться для фото, и Маркус, скрепя зубами, устремил хмурый взгляд в огромный объектив. Он нейтрально относился к медийности своей персоны, но сегодня был тот день, когда улыбаться и кривляться на камеру совершенно не было настроения.

– Маркус, дорогой, – прильнула к нему Лейла, просунув свою руку под его, – давай, сделаем совместное фото?

Она уже улыбалась фотографу, без конца нажимающему на спусковую кнопку, а в нос Маркуса ударил её разъедающий сладкий парфюм.

– Ну, что, Лейла, – изобразил он улыбку, – узнала, как называется аэропорт Лондона?

Девушка тут же пихнула его рукой, на которой тяжелым грузом висел широкий бриллиантовый браслет.

– Эта шутка стара, как моя покойная бабушка! Может, хватит уже? Лучше скажи, как тебе мое платье? – Она демонстративно опустила свои глаза на глубокое декольте, открывающее вид на пышные и искусственные груди. – Нравится?

– Видал и лучше.

– Боже мой, Маркус! Откуда в тебе столько грубости? Знаешь, если ты и дальше будешь вести себя, как болван, то никто на тебе не женится!

Маркус снисходительно взглянул на неё.

– Правильнее сказать: не выйдет за меня замуж, дорогая.

– Один хрен! – отмахнулась девушка. – В последнее время, поговаривают, ты совсем ума лишился.

– Всё может быть.

– Даже не отрицаешь!

Раньше подтрунивание над Лейлой его хоть как-то забавляло. Сейчас же раздражало, как крапива кожу.

– Хорошо, что я не поставила на тебя, – прыснула Лейла, вздернув подбородок. – С таким хамским отношением к женщинам ты по-настоящему заинтересуешь, разве что, букашку.

– Чего ты не сделала? – нахмурился Маркус.

Поняв, что её слова заинтересовали его, Лейла ещё сильнее отставила грудь вперед и надула донельзя пухлые губы, что с каждым годом становились все больше и больше.

– Леон рассказал мне о вашем маленьком пари. Всё, как и в детстве: вы с ним спорите, а мы все, – оглядела она Роберта и Жорова, – делаем ставки, чья возьмет. Если раньше в тебе никто не сомневался, то сейчас… – Лейла изобразила печаль. – Сейчас ты сильно сдал, дорогой мой Маркус. Не переживай, это останется между нами. Дедушке Арнольду не обязательно знать, что его единственный внук, на которого он собирается оставить огромнейшую компанию, может так глупо профукать её и явно профукает. Удачи тебе, кавалер!