На крыльях орла

Пол Чьяппароне сидел в кабинете на первом этаже здания. На паркетном полу стоял рабочий стол, на стене висел портрет шаха, и голова его была полна забот.

Полу исполнилось тридцать девять лет, он был среднего роста и малость полноват, потому что любил хорошо поесть. Со своей смуглой кожей и густыми черными волосами Пол выглядел истинным итальянцем. Его задачей было построить полную современную систему социального страхования в первобытной стране. Достижение этой цели было делом нелегким.

В начале семидесятых годов система социального страхования в Иране существовала лишь в зачаточном состоянии, была неэффективна с точки зрения сбора взносов и настолько легко поддавалась мошенничеству, что один человек мог несколько раз получить страховое пособие за одну и ту же болезнь. Когда шах решил израсходовать несколько миллиардов долларов из своей ежегодной выручки от продажи нефти на создание государства всеобщего благоденствия, этот контракт получила «ЭДС». «ЭДС» вела программы «Медикеэр»[1 - Государственная программа страхования здоровья престарелых в США и Канаде.] и «Медикэйд»[2 - Федеральная система медицинской помощи неимущим в США на уровне штатов.] в нескольких штатах США, но в Иране все пришлось начинать с нуля. Сотрудники корпорации были обязаны оформить карточку социального страхования на каждого из тридцати двух миллионов граждан Ирана, организовать отчисления в соответствии с платежными ведомостями, дабы работающие по найму выплачивали свои взносы, и обрабатывать заявки на пособия. Вся эта система должна была управляться компьютерами – такова была сфера деятельности «ЭДС».

Как выяснил Пол, разница между установкой системы обработки данных в Штатах и выполнением той же самой работы в Иране походила на различие между выпечкой кекса из готовой смеси из пакета и старомодным способом с использованием всех исходных составляющих. Зачастую все оказывалось на грани срыва. У иранцев отсутствовал исполнительный подход американских руководящих работников, и они, похоже, чаще создавали проблемы вместо решения оных. В штаб-квартире «ЭДС» в Далласе, штат Техас, от людей не только ожидали выполнения невозможного, но, как правило, это обычно требовалось сделать уже вчера. Здесь же, в Иране, невозможным оказывалось все, во всяком случае, этого следовало ожидать не ранее «fardah», – обычно переводимого как «завтра», на практике же «когда-нибудь в будущем».

Пол расправлялся с проблемами единственными известными ему средствами: тяжким трудом и целеустремленностью. Он не принадлежал к числу интеллектуальных гениев. Еще мальчиком Пол находил учебу в школе трудной, но его отец-итальянец, с типичной для иммигранта верой в образование, принуждал его грызть гранит науки, и сын получал хорошие отметки. С тех пор простое упорство сослужило ему хорошую службу. Он помнил первые годы становления «ЭДС» в Штатах, в далекие шестидесятые годы, когда каждый новый контракт мог либо укрепить, либо погубить эту компанию. Пол внес свою лепту в превращение ее в одну из наиболее динамичных и успешных корпораций в мире. Иранская операция должна была следовать по тому же самому пути, он был уверен в этом, в особенности когда программа набора и обучения персонала Джея Кобёрна начала обеспечивать большее число иранцев, способных выступать в роли управляющих высшего звена.

Чьяппароне глубоко ошибался и только теперь начал понимать почему.

Когда он и его семья прибыли в Иран в августе 1977 года, бум нефтедолларов уже закончился. У правительства иссякали деньги. В том году антиинфляционная программа привела к увеличению безработицы как раз тогда, когда плохой урожай погнал еще больше голодающих крестьян в большие города. Тираническое правление шаха было ослаблено политикой по соблюдению прав человека американского президента Джимми Картера. Настало время политических волнений.

Некоторое время Пол не обращал особого внимания на местную политику. Он знал о ропоте недовольства, но ведь это случалось в любой стране мира, а шах, похоже, так же крепко держал в руках бразды правления, как и любой властитель. Подобно остальному миру, Пол упустил значимость событий первой половины 1978 года.

7 января газета «Этелаат» опубликовала оскорбительные нападки на находящегося в изгнании священнослужителя по имени аятолла Хомейни, утверждая, кроме всего прочего, что он является гомосексуалистом. На следующий день за восемьдесят миль от Тегерана в городе Кум – главном центре религиозного образования в стране – выведенные из себя студенты-богословы устроили протестную сидячую забастовку, которая была с кровопролитием разогнана военными и полицией. Конфронтация шла по нарастающей, и за последующие два дня беспорядков были убиты семьдесят человек. Сорок дней спустя согласно мусульманским обычаям священнослужители организовали поминальную процессию. В ходе этой процессии вновь произошли вспышки насилия, и спустя сорок дней памяти уже этих усопших была посвящена другая поминальная процессия… В течение всего первого полугодия эти процессии не прекращались, становились все более многолюдными и более неистовыми.

Мысленно возвращаясь в прошлое, Пол теперь мог видеть, что именование этих маршей «похоронными процессиями» было лишь способом обойти запрет шаха на политические демонстрации. Но в то время он и представления не имел, что создавалось массовое политическое движение. Да и никто другой так не думал.

В августе того года Пол отправился домой в Штаты в отпуск. (Так же поступил посол США в Иране Уильям Салливен.) Полу нравились все виды водного спорта, и он со своим двоюродным братом Джо Поррекой поехал на спортивный рыболовный турнир в Оушн-Сити, штат Нью-Джерси. Его жена Рути и дети, Карен и Энн-Мари, отправились в Чикаго навестить родителей Рути. Пол испытывал легкое беспокойство, поскольку Министерство здравоохранения все еще не оплатило счет «ЭДС» за июнь; но задержка с оплатой имела место не в первый раз, и он оставил проблему под ответственность своего заместителя, Билла Гейлорда, будучи совершенно уверен, что Билл добьется перевода денег.

Пока он был в США, из Ирана пришли плохие новости. 7 сентября было объявлено военное положение, а на следующий день солдаты пролили кровь более сотни человек во время демонстрации на площади Джалех в центре Тегерана.

Когда семья Чьяппароне возвратилась в Иран, даже воздух казался иным. Пол и Рути впервые услышали стрельбу ночью на улицах. Это встревожило их: внезапно супруги осознали, что неприятности для иранцев означают неприятности для них самих. Прошел ряд забастовок. Электричество постоянно отключали, так что им приходилось ужинать при свете свечей, а Пол надевал в офисе теплое пальто, дабы согреться. Становилось все труднее получать деньги в банках, и Чьяппароне организовал на работе службу по обналичиванию чеков для сотрудников. Когда у них стал подходить к концу запас жидкого топлива для обогрева дома, Полу пришлось как следует порыскать по улицам, пока он не нашел автоцистерну, а затем дать взятку водителю, чтобы тот доставил топливо на дом.

Его деловые проблемы все более осложнялись. Министр здравоохранения и социального обеспечения доктор Шейхулислами-заде был арестован согласно статье 5 закона о военном положении, позволявшей прокурору заключать в тюрьму любого, не предъявляя для этого никаких оснований. В тюрьму упекли также заместителя министра Резу Негхабата, с которым тесно сотрудничал Пол. Министерство все еще не оплатило счет, выставленный за июнь, да и вообще ни один счет, предъявленный с тех самых пор, и теперь задолжало «ЭДС» более четырех миллионов долларов.

В течение двух месяцев Пол пытался заполучить эти деньги. Особы, с которыми он имел дело ранее, все уехали. Заменившие их люди обычно не отвечали на его звонки. Иногда кое-кто обещал заняться этой проблемой и позвонить попозже. Прождав неделю обещанный телефонный звонок, Пол обычно вновь брался за телефонную трубку с единственным результатом получения ответа, что человек, беседовавший с ним на прошедшей неделе, теперь покинул министерство. Достигалась договоренность о встречах, которые затем отменялись. Задолженность росла объемами 1,4 миллиона долларов в месяц.

14 ноября Пол написал доктору Хейдарголи Эмрани, заместителю министра, ответственному за организацию социального обеспечения, направив ему официальное извещение, что, если министерство не заплатит в течение месяца, «ЭДС» прекратит свою работу. Эта угроза была повторена 4 декабря начальником Пола, президентом «ЭДС Уорлд» в ходе личной встречи с доктором Эмрани.

Это было вчера.

Если «ЭДС» выйдет из игры, вся иранская система социального страхования рухнет. Однако становилось все более очевидно, что страна пребывает в состоянии банкротства и просто не может оплатить свои счета. Пол ломал голову над вопросом, как же поступит теперь доктор Эмрани?

Эта проблема все еще занимала его, когда в кабинет вошел Джей Кобёрн с ответом.

* * *

Однако сначала до Пола не дошло, что попытка украсть его паспорт может иметь своим намерением задержать его и, таким образом, «ЭДС» в Иране.

Когда Кобёрн изложил ему имевшиеся факты, Чьяппароне промолвил:

– Какого черта они завелись с этим делом?

– Не знаю. И Маджид не знает, и Фара не знает.

Пол уставился на него. За последний месяц эти двое мужчин сблизились. Перед всеми остальными сотрудниками Пол прикидывался, что все в порядке, но с Кобёрном он имел возможность закрыть дверь и задать вопрос:

– О’кей, что ты думаешь на самом деле?

Кобёрн ответил:

– Первым делом, как нам поступить с Фарой? На нее может свалиться куча неприятностей.

– Ей придется дать им какой-то ответ.

– Прикинуться, что сотрудничает?

– Она может вернуться и сказать им, что Найфилер и Буча больше не находятся в стране…

– Фара уже говорила это.

– Она может предъявить в качестве доказательства их выездные визы.

– Ну да, – с сомнением произнес Кобёрн. – Но теперь они реально заинтересовались тобой и Биллом.

– Фара может сказать, что паспорта не хранятся в офисе.

– Им может быть известно, что это неправда, – Фара в прошлом, возможно, даже возила к ним паспорта.

– Сказать, что руководящим работникам не требуется держать паспорта в офисе.

– Это может сработать.

– Сгодится любая убедительная история в том смысле, что Фара физически не была в состоянии сделать то, о чем ее просили.

– Хорошо. Я обговорю это с ней и Маджидом. – Кобёрн на минуту задумался. – Ты знаешь, у Бучи забронирован билет на самолет на завтра. Он может просто улететь.

– Вероятно, ему и следует поступить таким образом, – во всяком случае, они думают, что его здесь нет.

– Ты можешь последовать за ним.

Пол поразмыслил. Возможно, ему следует теперь убраться восвояси. Как поступят тогда иранцы? Они могут просто попытаться задержать кого-то еще.

– Нет, – заявил он. – Если мы уезжаем, я должен покинуть это место последним.

– Разве мы уезжаем? – спросил Кобёрн.

– Я не знаю. – Каждый день в течение этих недель они задавали друг другу этот вопрос. Кобёрн разработал план эвакуации, который мог бы быть немедленно приведен в действие. Удерживая палец на кнопке, Пол терзался сомнениями. Он знал, что его начальник, сидевший в Далласе, настаивал на его эвакуации, но это означало бросить проект, в который за последние шестнадцать месяцев было вложено столько упорного труда.

– Не знаю, – медленно протянул он. – Я позвоню в Даллас.

Той ночью Кобёрн крепко спал дома в своей постели подле Лиз, когда зазвонил телефон.

В темноте он схватил трубку.

– Да?