Сердце дикарки

Расс резко обернулся и посмотрел на отца яростным взглядом, раздраженный его бесчувственным отношением к дочери.

– Так тебя волнует потеря этого ничего не стоящего негодяя? А то, что Алексу чуть не изнасиловали, не расстраивает? Сайлас не заработал еще ни цента, и если он осмелится показать свою рожу тут поблизости, он сполна расплатится за то, что хотел сделать с моей сестрой.

Джастин закрыл рот и зашагал к месту их стоянки. Сын и дочь молча пошли за ним.

Алекса накормила Кентавра и вернулась на свой тюфяк, позволив жеребцу вернуться в те места, откуда он так неожиданно появился. С мягкой грустью смотрела она, как он исчез за ближайшим холмом. Как это замечательно, подумалось ей, что такое изумительное существо наконец-то обрело свободу. Если Кентавр действительно сбежал от Кина, чтобы вернуться в прерии, то уж она-то точно не будет даже пытаться стреножить его. Он дикий конь и всегда будет таким, кто бы ни заявлял, что является его хозяином и господином. Алекса вспомнила, как велико было искушение перерезать веревку, удерживающую благородное животное в ту ночь, когда покидала хижину Родона. Очевидно, Кентавр сам сумел освободиться и умчался, ведомый инстинктом, в прерии.

Беспокойно переворачиваясь с боку на бок, Алекса тем не менее улыбалась, вспоминая темноволосого Кина, который продолжал занимать ее мысли. Но потом она вернулась к проблемам настоящего, и ее улыбка растаяла. Может быть, Сайлас Грегор притаился где-то и ждет возможности закончить то, что начал сегодня ночью. А если он составил план и будет преследовать ее, пока не подвернется удобный момент? Алекса задрожала, со страхом припомнив дикий взгляд Сайласа, когда она отбивалась, вооружившись его собственным ножом. Да, он будет искать способ отомстить, сказала она себе. Потом тяжело вздохнула, понимая, что теперь ей придется постоянно оглядываться через плечо, быть настороже и ждать…

Алекса почувствовала, что утреннее солнце бьет ей прямо в лицо, приподняла тяжелые веки и попыталась сесть, но тело решительно взбунтовалось. Каждый мускул ныл после столкновения с Сайласом, каждый нерв болезненно напоминал, что вернись он – и ей не поздоровится. Но тут взгляд ее упал на Кентавра, который мирно пощипывал траву в ста ярдах от нее, и все мысли о мерзавце Грегоре испарились. Алекса радостно, ликующе заулыбалась и встала. Не обращая внимания на протесты измученного тела, она позвала жеребца.

– Ты собираешься оставить его? – спросил, подходя к ней, Расс.

– Только до тех пор, пока он сам не захочет уйти, – ответила она, не оглядываясь на брата. Алекса не могла оторвать глаз от гордого создания. – Он останется свободным и может приходить и уходить по своей воле.

– Мудрое решение. – Расс попятился, заметив, что Кентавр подозрительно изучает его. – Если Родон приедет, разыскивая его, мне бы не хотелось, чтобы он подумал, что ты украла его лошадь.

Алекса задохнулась. Эта мысль ни разу не приходила ей в голову.

– О Господи! Думаю, меня даже могут повесить как конокрада.

– Вполне вероятно, если только Родон не смилостивится над тобой, – проворчал Расс с ноткой сарказма в голосе. – Но, может, нам повезет и он просто купит себе нового коня и оставит нас в покое. Когда бы этот повеса ни попался мне на глаза, это все равно будет слишком рано, после того как он… – Голос его постепенно затих, и он пошел налить себе еще кофе, кипя гневом, как перегревшийся чайник.

Алекса обдумывала, поверит ли Кин самому худшему про нее, но вскоре бросила это занятие – его мнение больше ничего для нее не значило. Их короткий роман закончен. Ей оставалось только молиться, чтобы никогда больше с ним не встречаться; у нее не было ни малейшего желания снова видеть это красивое лицо. Она становилась такой беспомощной в его присутствии. Но ничего, сказала себе Алекса, относя Кентавру ведро овса и слушая, как он начал хрумкать. Придет время, и она сможет спокойно думать о Кине и об их бывших отношениях.

Небо было тоскливого серого цвета, и настроение Алексы было не веселее. Она устала от этого тяжелого путешествия и сыта по горло рассказами Джастина об ожидающей их где-то на западе счастливой земле с молочными реками и кисельными берегами. Кентавр продолжал следовать за ними, и Алекса предпочитала ехать на нем верхом, а не трястись рядом с Джастином и выслушивать его бредовые фантазии.

Ее до сих пор тревожили беспокойные предчувствия, что скользкая змея Сайлас Грегор притаился где-то за камнями и ждет удобного случая наброситься на нее. За все время пути ей не встретилось ни одного признака человеческой жизни, и Алекса начала сомневаться, уж не были ли предупреждения Кина о неизбежных стычках с осейджами просто запугиванием. В это вполне можно поверить. Он так ревностно относился к жирной плодородной земле вдоль Миссури, будто это была его частная собственность.

– Что ты сегодня состряпаешь на ленч, Лекс? – спросил Расс, приподнимаясь на стременах, чтобы дать немного передохнуть своему утомленному заду.

– Еще не думала, – отсутствующе откликнулась Алекса. – А что, ты хочешь что-нибудь особенное?

– Проклятие! – Взгляд Расса обратился на север, и он заметил группу голых по пояс индейцев, маячивших на расстоянии как неизбежный рок.

Алекса широко раскрыла глаза и уставилась на отряд, отметив, как гордо индейцы сидели на своих лошадях, будто владели всем миром или по крайней мере большей его частью. Кентавр почувствовал беспокойство Алексы и занервничал, закрутился под ней, начал вскидывать голову и нетерпеливо гарцевать вокруг фургона. Алекса с трудом проглотила вставший в горле ком, наблюдая за приближением шести дикарей. Ей доводилось видеть индейцев в долине Уобаш, пока правительство еще не переселило их. Но ни один из них не был таким высоким и мускулистым, как эти осейджи, что мерно приближались к их повозке. Глаза ее остановились на темном, с угловатыми чертами, лице вождя. Хотя она и знала, что должна бояться воинов, но была озадачена и частично покорена этой благородной осанкой дикарей, держащих себя с таким достоинством. Ей мгновенно вспомнилось все, что Кин рассказывал о смелом, но мстительном духе племени осейджей. Они казались просто изумительными, с мускулистыми стройными телами и темными сверкающими глазами.

Индейцы обратили все свое внимание на Алексу и белоснежного жеребца под ней, и она осторожно взглянула на брата, который держался нерешительно и очень нервозно.

– Ну и как же ты намереваешься выйти из этой передряги? – Расс адресовал свой вопрос отцу, стараясь говорить как можно спокойнее.

Джастин выдавил нервную улыбку и сделал жест рукой в сторону фургона.

– У нас есть кое-какие припасы. Приглашаем вас разделить их с нами.

По Хью Ска что-то проворчал себе под нос и взглянул свысока на Карвера-старшего, прежде чем его глаза вернулись к темноволосой молодой женщине, одетой в штаны и рубашку и сидящей на великолепном жеребце. Алекса беспокойно задвигалась. А вождь что-то приказал своим воинам и направил коня к фургону, где они смогут достать мешки и исследовать их содержимое. Едва заметная тень улыбки скользнула по его губам, и он отдал вторую команду. Алекса поникла, когда пятеро воинов окружили ее, а один дикарь нагло протянул руку и провел пальцем по ее щеке.

По Хью Ска вернулся к Джастину и указал на Алексу, но Карвер отрицательно покачал головой.

– Женщина останется с нами, – твердо сказал он и кивнул на фургон. – Берите там все, что хотите.

Алекса затаила дыхание, серые глаза метались от Джастина к вождю, пока последний задумчиво смотрел на ее отца. Господи, если бы только она приняла предложение Кина остаться в Сент-Луисе, она бы сейчас не сидела на спине Кентавра и не тряслась как лист на ветру. Почему, ну почему она не обратила внимания на предостережения Родона? И почему ее отец оказался таким упрямым? Почему земля не разверзнется у нее под ногами и не поглотит ее? Алексе хотелось закричать, но она знала, какой ад разразится, стоит кому-то сделать безрассудное движение или издать опрометчивый звук. Было очевидно, что осейджи тоже относятся к ним недоверчиво, но их было вдвое больше, чем Карверов, и они явно сильнее.

Один из воинов постарался вытянуть у нее поводья, но Алекса лишь сильнее сжала их и посмотрела на совершенно побелевшего Расса. Внутри его что-то вдруг лопнуло и прорвалось, как нарыв, когда индеец повел коня Алексы в сторону от фургона. Он видел, как Родон заманил ее в свою хижину. Он видел, как Сайлас Грегор бросал на нее похотливые взгляды и попытался утащить ее куда-то в ночь. И вот теперь ее уводят дикари… И Рассу нестерпимо было даже думать о том, что они могут сделать с его сестрой.

– Нет! – Голос Расса разрушил тишину.

Он выхватил из кобуры ружье, но Джастин резко вскочил на ноги.

– Ты, чертов дурак! Пусть они ее забирают! Если ты помешаешь, они убьют нас!

Но его команда опоздала. Алекса крепко зажмурилась, услышав ружейный выстрел. Ее визг слился со свистом стрел. Когда она осмелилась снова взглянуть в сторону отца и брата, они лежали лицом вниз на траве рядом с индейским воином, в которого угодила пуля, выпущенная Рассом.

Инстинкт приказывал ей бежать, и она ударила каблуками в бока Кентавра, посылая его вперед.

Алекса боялась оглянуться, боялась увидеть предназначенную ей стрелу, поэтому мчалась вперед, ослепленная потоком слез, оглохшая от собственных истеричных криков, зная, что скоро тоже встретит свою судьбу, как ее отец и брат.

Звук копыт неумолимо приближался, но она отказывалась взглянуть через плечо. И внезапно ее расколовшийся мир совершенно почернел, когда один из воинов стащил ее со спины Кентавра. Потом не было ничего, кроме тишины.

Глава 9

Подняв мокрые от слез глаза, Алекса взглянула прямо в нависшее над ней темное точеное лицо. Страх ее вдруг полностью испарился, и ей было странно даже подумать, что когда-нибудь что-нибудь снова сможет ее испугать. Предоставленная самой себе, Алекса Карвер весь день горько оплакивала потерю своей семьи, пока не обессилела от слез.

С отсутствующим видом она потрогала кожаный ошейник, надетый на нее, пока была в бессознательном состоянии, и посмотрела на воина-осейджа, который, в свою очередь, с интересом разглядывал ее.

– Что тебе от меня надо? – воинственным тоном спросила Алекса, вскидывая голову.

Прямая Стрела протянул руку и прикоснулся к ее синяку, но она отпрянула. Воин что-то тихо пробормотал и улыбнулся, обводя темными глазами выпуклости ее грудей, частично открытые намокшей от слез и прилипшей к ним рубашкой.

Алекса немедленно прочла его мысли и осторожно вытащила из голенища сапога нож, с которым не расставалась после памятной встречи с Сайласом Грегором. Индеец был слишком озабочен мыслями о предстоящем наслаждении, так что не заметил ее движения. Он наклонился ближе, Алекса взмахнула ножом и приставила к его горлу. Ее гневные глаза напоминали грозовые тучи.

– Держись подальше от меня! – прошипела она. Прямая Стрела отскочил назад и резко обернулся, когда другой индеец вышел из хижины и сурово посмотрел на него. Алекса вспоминала, что Прямую Стрелу она видела и раньше, но вот высокий, голый по пояс воин, неожиданно пришедший ей на помощь, был незнаком. Она внимательно оглядела его мощную фигуру и осторожно поднялась на ноги, когда он сделал нетерпеливый жест в ее сторону.

– Мой отец, вождь По Хью Ска, желает говорить с тобой, белая женщина.

Когда Одинокий Зимний Волк обратился к ней на ломаном английском, Алекса опешила. Где же он был, когда ее отец и брат так отчаянно нуждались в переводчике? Обретя наконец голос, она вопросительно подняла одну бровь, сунула нож за голенище и спросила:

– Что ему от меня надо?

Одинокий Зимний Волк с веселым интересом изучал эту молодую женщину, которая должна бы в страхе пятиться назад от всех и каждого. Он восхищался ее красотой, храбростью, присутствием духа и этими яростными серебристыми глазами, напоминавшими звезды.

– По Хью Ска интересуется тобой и твоим белым жеребцом, – пояснил он, скрестив на груди руки и разглядывая фигуру Алексы. – Мы пытались поймать Коня-Призрака, но нам не удалось смирить его дикий дух. Мой отец восхищен твоим конем и тем, что тебе удалось приручить священного Миомпа.

Алекса бросила на Одинокого Зимнего Волка подозрительный взгляд. Ей вовсе не хотелось сейчас встречаться с вождем. Это из-за него погибли ее отец и брат.

Одинокий Зимний Волк усмехнулся.

– Ты сама пойдешь за мной, белая женщина, или мне надо сначала отнять у тебя нож?