Небесные всадники

– Моя госпожа, – пробормотала девушка. Её миловидное личико выражало глубочайшее раскаяние. – Аче, подмастерье господина Иветре, просит принять. Говорит, что дело государственной важности.

Этери побарабанила пальцами, густо намазанными жёлто-зелёным средством для укрепления ногтей, и сказала:

– Проси.

Аче, войдя, тут же стянул с головы круглую шапочку – отличительную часть гардероба любого гатенца неблагородного происхождения.

– Моя госпожа, – пробормотал он и принялся мять шапочку в руках. – Его высочество Амиран и её высочество Лейла, они… они сблизились…

– Сблизились? – переспросила Этери. – В каком смысле сблизились?

Аче, сбиваясь и краснея, пересказал утренние события. Этери почувствовала холодок вдоль позвоночника.

Свадьба Исари и Лейлы была делом решённым. Уже подписаны документы, уже смирился Гелиат. Если сейчас Амиран… даже не обесчестит, а просто даст повод для подозрений, то все договорённости канут в Бездну.

Этери поднялась, сказала:

– Дай мне несколько минут, – и, вызвав служанку, принялась наскоро приводить себя в порядок.

Они почти бежали по коридорам, и Этери тихо проклинала длинный подол, ложившийся то под носки туфель, то под каблук.

«Лишь бы Исари ничего не узнал», – подумала она, стирая со лба остатки пудры. Но мольбы её были тщетны: она столкнулась с Исари у самой мастерской. Царь был бледен и зол, а Иветре, стоявший за его спиной, усмехался нервно и, как на мгновение показалось Этери, торжествующе.

– Только не делай глупостей, – быстро сказала Этери, хватая Исари за парчовый рукав. Рука неприятно скользнула по жёсткой материи. – Позволь, я сама с ними поговорю.

От природы Исари был вспыльчив, упрям и имел привычку вначале делать, а потом думать – как, собственно, и его младший брат, но болезнь наложила на характер царя свой отпечаток, научила терпеливости. Однако иногда, в таких вот случаях, всё это приобретённое хладнокровие давало брешь.

Исари повёл плечом, стряхивая руку Этери, как прилипшую паутину, и сказал, не глядя в её сторону:

– Я сам разберусь.

Этого она и боялась. Этери снова схватила царя чуть выше локтя.

– Дай мне хотя бы увести Лейлу!

Исари усмехнулся:

– Забирай. Это избавит меня от унизительной роли неудачника-рогоносца.

Они вошли в мастерскую одновременно. И увидели то, что ожидали увидеть: как прильнули друг к другу цесаревич и камайнская принцесса.

– Как это понимать? – спросил Исари холодно и резко.

Они отпрянули друг от друга. Лейла смотрела испуганно, Амиран – с вызовом. Камайнская принцесса подняла руки, сказала дрожащим от слёз голосом:

– Ваше величество… это я. Я виновата.

Амиран поднялся с колен, задрал подбородок, прищурился:

– Врёт. Если кто виноват, то это я.

– Княгиня, – сказал Исари, обернувшись к Этери. – Я поручаю принцессу вашим заботам.

Этери поклонилась, схватила замершую Лейлу за руку и вышла, почти выбежала из мастерской. На полпути Лейла остановилась, попыталась вырваться из крепкого захвата, заплакала:

– Я не хотела, не хотела… Я всегда знала, что меня выдадут замуж не по любви, и думала, что не влюблюсь никогда… И вот. Что будет с Амираном? Его лишат милости? Отправят в ссылку? Казнят?

Этери крепко обняла её, поцеловала в лоб, ощутив на губах вкус пудры, принялась успокаивать. Когда рыдания стихли, Этери сказала:

– Пойдем в мои покои. Нам надо успокоиться – и тебе, и мне.

Лейла спросила:

– Это правда, что договор подписан? Что помолвка уже заключена? Салахад не считает нужным посвящать меня…

Этери кивнула.

– Я видела подписи на бумаге. Подписи твоего отца и Исари. Если разорвать помолвку даже для того, чтобы заключить её с цесаревичем…

– Отец на это не пойдёт. Будет война, – вздохнула Лейла.

– Мне очень жаль, – искренне сказала Этери.

Она не видела в этой девушке соперницы. Ни в одной земной женщине она не видела соперницы в борьбе за сердце Исари. Только Смерть была её врагом, и уж с ней-то Этери сражалась, как могла.

– Что же вы молчали, дети? – спросила она, ни к кому не обращаясь.

– Я собиралась молчать и дальше, – сказала Лейла, вытирая глаза рукавом. Сурьма размазалась, Этери вздохнула. – Я… я знаю своё место. Я лоно на ножках, я тень влияния отца, я…

Было видно, что она снова собирается заплакать. Этери обняла её, не давая договорить.

– Будет, будет… – бормотала она неловко, пытаясь успокоить камайнскую принцессу, будущую багрийскую царицу. – Пойдем, выпьем вина.

Они взялись за руки, пошли по коридору, поддерживая друг друга. Этери отправила служанок на кухню и в погреб – за вином и закусками, а потом самолично помогла своей гостье умыться и привести себя в порядок.

Лейла залезла с ногами на софу у холодного камина, Этери заботливо укрыла ей ноги пледом из беличьих шкурок, лёгким и тёплым, села рядом, принялась раскуривать трубку.

Запахло вишневым табаком. Служанки принесли вино в глиняном запотевшем кувшине, сыр, тепличный виноград, выращенный с помощью магии, и потому совершенно безвкусный, разнообразные сладости, маленькие пирожки с острой мясной начинкой.

Этери махнула им рукой, и понятливые девушки тут же скрылись, поклонившись.

– Вы курите, княгиня, – удивленно заметила Лейла, приподнимаясь на локте. – Я думала, что здесь, как и в Камайне, это считается неприличным.

Этери пожала плечами, положила трубку на специальную глиняную подставку, принялась разливать вино.

– Привыкаю к роли старой девы, дорогая моя. А старым девам многое прощается. Я ведь буду княжить до тех пор, пока надо мной нет мужчины, кроме моего царя. А если я выйду замуж, реальная власть уплывёт в руки моего супруга. Зачем мне это?

Они помолчали.