Когда тает лед

Стыдно признаться, но Джо и Крис такие приколисты, что мне приходится зажимать рот ладонью, чтобы унять смех. Это раздражает, я не собираюсь добавлять других хоккеистов в свой белый список.

Там всегда будет только Генри.

Десять минут смеха приходятся как нельзя кстати, потому что, когда за мой столик садится Расс, я в хорошем настроении.

Описывать хоккеистов бесполезно, единственное слово, которое все время приходит на ум: большой. Расс не исключение, но что его отличает от друзей, так это детское лицо. В отличие от товарищей по команде у него нет щетины, а глаза большие и добрые – как у щенка.

Раньше я этого не замечала, просто потому что никогда не присматривалась. Он страшно нервничает, и я вспоминаю, как Генри называл его тихим.

– Я Стейси. А ты Расс, верно?

Он кивает, кончики его ушей краснеют.

– Ага. Приятно познакомиться. Хочешь поговорить о себе или еще о чем-то? Мне особо нечего рассказать.

«Ох, Расс, почему ты ведешь себя как пугливый зверек, когда я так хочу разозлиться на тебя?»

Я следую тому же шаблону, что и с остальными парнями: он задает наводящие вопросы, я отвечаю. Когда раздается свисток и он поднимается, я по-прежнему ничего не знаю об этом парне.

– Приятно было познакомиться, – мягко говорит он перед уходом.

Мероприятие почти закончилось, и я страшно злюсь на то, что оно произвело желаемый эффект. После того как выслушала желания и мотивации ребят, мне трудно возмущаться из-за того, что приходится делить с ними каток.

Трудно, но это не значит, что невозможно.

Методом исключения я вычисляю, что мне остались только двое. Моя социальная батарейка садится, но я стараюсь удержать заряд, потому что оно того сто2ит: передо мной садится Генри.

– Это совершенно ни к чему, правда? – бормочет он, ставя локти на стол и подпирая руками голову. – Зачем мне знать, как звали чью-то собаку и когда у кого-то день рождения? Такая информация нужна только хакерам. А я вообще не люблю компьютеры.

Я в шоке.

В те несколько встреч один на один Генри был спокоен и держался совершенно непринужденно. Похоже, Скиннер нашел то, что может выбить его из колеи – принудительная социализация.

– Анастасия, только не рассказывай о своих питомцах, – умоляет он, с тяжелым вздохом проводя рукой по коротким темно-рыжим волосам. – Нет сил притворяться, будто мне это интересно.

– Хочешь посидеть молча? После меня тебе осталась только одна собеседница. Можешь сделать перерыв перед финальным рывком.

– Хорошая идея, спасибо.

Генри закрывает глаза, и мне остается только смотреть, как он дремлет. Как-то неловко за ним наблюдать, но что еще делать? Если у него не получится с хоккеем, он вполне может пойти в модели. Он прекрасен. Идеальные симметричные черты лица, сияющая смуглая кожа, совершенно изумительные скулы.

– Я чувствую, как ты на меня пялишься. Можешь перестать?

Хвала небесам, что он не открывает глаза и не видит, как густо я краснею. Брейди дует в свисток, и Генри уходит, бросив на меня последний взгляд.

Остался только один человек, с которым я еще не разговаривала, – именно тот, кого я боюсь. У него уходит целая вечность, чтобы сесть за стол. На нем футболка с эмблемой «Титаны Мейпл-Хиллс» и серые спортивные штаны, а я как назло обожаю парней в серых спортивных штанах. Вот блин. Нет, я не дрогну.

– Привет! – бодро говорит он. – Я Нейтан Хокинс.

– Ты что, прикалываешься?

Он игнорирует мой вопрос и вскидывает бровь.

– А тебя как зовут?

– Нейтан, что ты делаешь?

Я складываю руки на груди и откидываюсь на спинку стула. Он копирует мой жест и тоже складывает руки. Со стороны мы выглядим, наверное, как самая неприветливая пара, и, скорее всего, так и есть.

– Начинаю заново. Все любят начать сначала, так давай и мы попробуем. Ты же не можешь злиться вечно.

– Я собираюсь злиться дольше, чем вечность, ты очень сильно меня недооцениваешь.

Он смеется, и я не знаю, как быть, потому что сама борюсь с улыбкой.

Вот черт.

– Твоя твердая позиция достойна восхищения, Аллен, – поддевает он. – Я уже знаю, что ты фигуристка, изучаешь бизнес и приехала из Сиэтла. Знаю, что ты страшна в гневе, но также можешь быть милой.

Мои брови взлетают вверх, и он поясняет:

– С Генри, не со мной.

– Генри тоже был очень мил со мной.

Он слегка мрачнеет, напускное очарование слетает.

– Я тоже хотел быть с тобой милым. Мне жаль, что я лгал тебе. У меня были связаны руки, пришлось поставить Расса на первое место. Я честно хочу быть твоим другом, Анастасия.

– Да, я все понимаю. Ты меня не знал, не мог мне доверять и все такое, так что все хорошо. Но я пробовала объяснить, что чувствую, чтобы ты мог взглянуть на ситуацию моими глазами, а ты отмахнулся и заявил, что я реагирую чересчур остро.

Так наивно все это выкладывать, но психолог настаивает, что я должна пытаться выражать свои чувства. Ну, когда я не придираюсь. Все твердят, что Нейтан – хороший парень, так что дам ему возможность проявить себя.

– Я понимаю, почему ты стараешься держаться от меня подальше. – Он запускает руку в волосы и дергает их. Похоже, он злится на себя. – Прости, я поступил плохо. Мы можем начать сначала?

Брейди свистит в последний раз, но он не двигается, ждет ответа. Карие глаза практически заглядывают мне в душу.

– Даю тебе испытательный срок, – вздыхаю я.

Он радостно улыбается, и к моим щекам снова приливает жар.

– Я буду стараться.

– Да уж, постарайся.

Вот дерьмо.

Глава 8