Когда тает лед

Может, она встречается с этим парнем, как считает и Генри. Может, я был ошибкой, минутной слабостью, и надо прекратить о ней думать, потому что начинаю чувствовать себя хреново. Ненавижу изменников, но интуиция подсказывает, что это не ее случай. Мне сразу стало лучше, когда я заметил, как Райан смотрит на Лив Эббот.

Не знаю, что за отношения у Стейс с Райаном, но они явно не хранят друг другу верность.

Я решил, что сегодня мы должны поговорить. Она хорошо умеет выражать свои чувства словами, как уже несколько раз доказала. Но, видимо, смотреть в лицо мужчинам, перед которыми она кончала, у нее выходит не так хорошо.

Я решил поймать ее сразу после тренировки, поскольку по пятницам они с Говнюком тренируются как раз перед нами. Джей-Джей злится, что у нас нет времени заскочить в «Данкин», и что-то бормочет о конституционных правах. Я обещаю купить ему два пончика на следующей неделе, и, похоже, это его успокаивает. Ему не терпится устроить на нас со Стейси засаду – это его слова, не мои – и наблюдать, как меня подстрелят.

Смело с его стороны предполагать, что я приближусь на расстояние выстрела.

В последнее время я был с головой занят тем, чтобы завоевать расположение Анастасии, и даже не интересовался, почему отец уже три дня названивает без устали.

Предполагаю, что он хочет сообщить о существенном уменьшении доступных мне средств после расходов на вечеринку Робби, но все равно не хочу с ним разговаривать. Будь у меня нормальный отец, можно было еще подумать, что он хочет пожелать удачи, ведь завтра у нас первая игра сезона. Но, к сожалению, отец у меня не нормальный.

Мистер Эйч был мне папой в большей степени, чем мой собственный. Хорошо, что Хамлеты приехали на день рождения Робби. Я-то им обрадовался, а вот Лола – вряд ли, поскольку ей пришлось внезапно знакомиться с ними в воскресенье утром в футболке Робби.

Миссис Эйч была готова взорваться от счастья, а мистер Эйч показал Робби два больших пальца. Лола же походила на испуганного оленя, которого внезапно осветили фарами, да и у Робби вид был не лучше.

На лице Джей-Джея тогда появилось выражение, которого я прежде не видел. Казалось, он переживает лучший момент в своей жизни, и это впечатление только усилилось, когда Генри громко спросил Лолу, не жалеет ли она, что не надела трусы.

Визит Хамлетов вызвал ностальгию по дому, но не по нынешней обстановке в нем, а по счастливым временам до смерти мамы. Мы обсудили с ними стратегии игры, и это напомнило мне, почему я люблю хоккей, так что теперь я заряжен для начала сезона.

Я уже говорил это раньше, но теперь заявляю на полном серьезе. В этом году все будет иначе.

* * *

Я всегда знал: если у меня без умолку гудит телефон, то это какая-то фигня. Игнорируя смертельно скучную лекцию профессора Джонса про метаболизм макроэлементов, достаю телефон из кармана.

Мне всегда нравился Райан Ротвелл. До сегодняшнего дня.

Я принимаю стратегическое, но легкое решение. Кладу телефон в карман и пытаюсь сосредоточиться на лекции или хотя бы на чем-нибудь помимо Райана Ротвелла и того, куда он сует свой…

Благодаря сосредоточенности кажется, что лекция проходит быстрее, хотя я предпочел бы остаться в аудитории, потому что сразу замечаю Джей-Джея, который выходит из лаборатории. С этой минуты и всю дорогу до катка друг смеется надо мной не переставая.

Слава богу, он обещает подождать в машине, пока приедут остальные ребята, дает мне возможность потерпеть поражение без свидетелей.

Я вхожу через двойные двери на каток. Из динамиков льется «Лунный свет». На льду много фигуристов, но пара только одна – значит, я вовремя. Бросив сумку с хоккейными принадлежностями на скамейку, подхожу к бортику. Брейди хмурится, заметив меня, и я вежливо здороваюсь.

Никогда не видел, как Анастасия катается. Обычно я прихожу, когда ее уже нет, а она – когда мы уже закончили тренировку, но сегодня явился на двадцать минут раньше.

Эта девушка чертовски завораживает. Я катаюсь на льду сколько себя помню, но у меня никогда не получится двигаться так, как выходит у нее. Она словно не скользит на коньках, а парит; я не могу отвести от нее глаз.

Она протягивает руки к Говнюку. Они даже не смотрят друг на друга, но их взаимодействие идеально. Не успеваю ничего сообразить, как она уже в воздухе, он держит ее одной рукой и вращает, а она прогнулась и схватилась за конек.

Он настолько быстро ее опускает, что меня прошибает пот, как бы не уронил, но она перекручивается так стремительно, что я не успеваю уследить, и наконец снова оказывается на льду. Вытираю со лба холодные капли и выдыхаю – оказывается, я даже не дышал.

Пара набирает скорость и несется через каток. Брейди вцепляется в бортик и задерживает дыхание – по ее позе я понимаю, что сейчас что-то произойдет.

Стейс и Аарон двигаются в одном ритме, оба разворачиваются спиной вперед, бьют носком по льду и крутятся на умопомрачительной скорости. Я не успеваю уследить, как Аарон приземляется и изящно взмахивает ногой, а Анастасия падает, ее тело скользит по инерции через весь каток и жестко врезается в бортик.

Ни фига себе.

Я сам врезался в борты несметное число раз, но всегда был с ног до головы в хоккейной экипировке. А Стейси в легинсах и коротком топе с длинными рукавами, которые никак не могут защитить от удара, даже если бы она въехала не со всей силы.

Музыка обрывается, Аарон помогает партнерше подняться, встревоженно осматривая ее. Анастасия показывает на голову, он смотрит на ее макушку и порывается взять ее на руки, но она отталкивает его и берет за руку, позволяя увести к бортику, за которым стоим мы с Брейди.

Я чувствую, что мне лучше уйти, но сердце чуть не выскакивает из груди. Нужно услышать, как она скажет, что с ней все в порядке, даже если не мне.

Короткий путь по льду растягивается на целую вечность. Наконец они подъезжают, и Анастасия смотрит на меня так, словно даже не узнает – на ее лице нет никаких эмоций. Даже неприязни.

Наверное, травма серьезная, если мое присутствие ее не раздражает. Вот черт.

Брейди обхватывает ее лицо ладонями защитным, почти материнским жестом, наклоняет голову в разные стороны. Наконец осмотр ее удовлетворяет.

– Довольно, Анастасия. Будешь делать тройной.

– Что? – обескураженно вскрикивает она. – Все хорошо! Дайте мне минуту, и мы попробуем еще. Я его приземлю. Вы знаете, что я могу.

– Анастасия, я только что видела, как ты сильно врезалась в борт. Это не обсуждается.

Стейси смотрит на Аарона. Ее подбородок дрожит, глаза наполняются слезами. Он обнимает ее за плечи и притягивает к себе, а она начинает плакать.

– Тройной и так достаточно сложен, Стейс. Падать с четверного не стыдно, многие и тройной сделать не могут, а у тебя они выходят идеально.

Дрожа всем телом, она подносит к лицу руки, чтобы вытереть слезы, и морщится, когда поднимает левую – как раз на левый бок пришелся удар.

– Но я могу сделать четверной! Я так долго над ним работала. Нужно попробовать еще раз. Я неправильно оттолкнулась, это можно исправить.

Она вытирает слезы рукавом, и тут ее взгляд падает на меня. Я пытаюсь ободряюще улыбнуться, но улыбка слетает, и меня охватывает ужас при виде темно-красной струйки, текущей по ее виску.

Мы все трое замечаем кровь одновременно и бросаемся к Анастасии, чтобы осмотреть. Ей явно неловко от нашего внимания.

– Тренер, я учился оказывать первую помощь, – быстро говорю я. – Ее нужно отвезти в больницу, но открытую рану следует сначала промыть и перевязать.

Брейди сжимает губы в тонкую линию, но сдержанно кивает мне.

– Стейс, – тихо говорю, – я возьму тебя на руки и отнесу в комнату для оказания первой помощи, хорошо?

– Ты говоришь со мной как с ребенком?

Аарон фыркает и вытирает руками лицо, глядя в потолок со смесью насмешки и отчаяния. Пусть парень и болван, но нельзя отрицать, что он беспокоится о Стейси. Заметно, что он страшно переживает, и даже не возражает, когда я осматриваю его напарницу.

– Хорошо, что удар по голове не изменил твоей приветливой натуры, – игриво говорю я. – Будет лучше, если я тебя отнесу, потому что на тебе не было шлема. Кроме того, боюсь, что ты упадешь, если пойдешь сама, и тогда мне придется браться за здоровенный синяк, это будет больно. Так я могу взять тебя на руки?

Стейси ругается вполголоса и неохотно кивает, закатив глаза.

– Я тяжелая, – бормочет она, когда я подхватываю ее под колени и за талию.

Оставив Брейди и Говнюка на катке, я иду к раздевалкам, где находится комната первой помощи.