Оранжерея на краю света

– Почему?

– Результаты очень странные.

Аён тоже посмотрела на экран, но ее знаний в геномике растений было недостаточно, чтобы что-либо понять. Юнчжэ объяснила:

– Геном дикой мосваны, обнаруженный за границей, сильно отличается от генома нашего образца. Безусловно, в процессе роста растения могут видоизменяться и некоторые расхождения вполне допустимы. Но не в таком количестве. Кроме того, гены образцов мосваны из Хэволя практически идентичны, что очень нетипично для колоний растений, произрастающих в дикой природе.

– Ты хочешь сказать, что наша мосвана была выведена искусственно?

– Да. Понимаешь, уж слишком эти гены изящны. Даже филигранны.

– Филигранны?

– Да, здесь нет ничего лишнего. Идеальный генный набор, полная гармония – в дикой природе такое не встречается.

Аён плохо разбиралась в генетике, но понимала, к чему клонит коллега. Похоже, этот вид мосваны вывели искусственно. Скрестив руки, Юнчжэ смотрела на экран.

– Ты думаешь, это биологический терроризм? Кто-то намеренно синтезировал растение и рассеял семена? – спросила Аён.

Биотерроризм – первое, что пришло ей на ум. Вдруг кто-то специально вывел растение с невероятными способностями к размножению и засадил Хэволь образцами с идентичными генами?

– Как вариант, – ответила Юнчжэ. – Но, если честно, я не уверена. Для биотерроризма можно было выбрать куда более страшное растение. Непонятно, зачем было так заморачиваться с генной модификацией. Ради того, чтобы насолить местным жителям и сотрудникам Департамента лесного хозяйства? Какие мотивы? Может, это простое хулиганство или проделки какого-то сумасшедшего.

Аён кивнула. Возможно, кто-то действительно сделал это намеренно, но совершенно непонятно, с какой целью.

– Я думаю, нам следует отправить образцы в другие институты на перепроверку. Нужны еще пробы. Но все же здесь что-то не так… – размышляла Юнчжэ.

Аён понимала, что имеет в виду коллега. Кто мог такое совершить?

Внезапно в ее памяти всплыли события из прошлого. Они не имели отношения к тому, о чем говорила Юнчжэ. Синий свет над диковинными лозами в саду Ли Хису, сама старушка и ее неожиданное исчезновение, рассказ про странное свечение над зарослями мосваны в Хэволе, вчерашнее анонимное сообщение с сайта фан-клуба Доктора Стрэнджа…

«А вдруг все эти события связаны между собой? Но что же за растение эта мосвана?»

– Эй, все хорошо? Ты как будто застыла.

Юнчжэ вывела Аён из задумчивости, и та вдруг спросила:

– В командировке в Эфиопии у нас не будет свободного времени?

Вопрос коллеги удивил Юнчжэ:

– Нет, естественно. Мы же участвуем в симпозиуме. Какая-то общая для всех культурная программа, конечно, предусмотрена. Но что ты там хочешь посмотреть одна? Ты же не в отпуск туда приедешь.

– То есть нам можно будет передвигаться только по центру Аддис-Абебы?

– Ну, далеко уходить от отеля не рекомендуется. А почему ты спрашиваешь? Что-то хочешь посмотреть? Какие-то личные дела? Я думаю, что все же лучше везде ходить с группой. А то наткнешься ненароком на патруль.

– А если я отлучусь по научным делам?

– Ну, тогда надо просто заранее получить разрешение. Обсуди с руководителем группы. Может, и получится. А почему ты хочешь заняться научными делами одна? Ведь можно включить их в общую программу командировки.

Аён не знала, как рассказать коллеге про сообщение с сайта фан-клуба Доктора Стрэнджа, и после небольшой паузы ответила:

– Я не уверена, что эта проблема действительно может считаться научной.

Аддис-Абеба стал первым реконструированным городом после окончания эпохи Пыли. В нем лучше, чем где-либо, сохранились прежние флора и фауна, что создавало благоприятные условия для исследований в области экологии пыли. Поэтому приуроченный к празднованию шестидесятилетия Реконструкции сипмозиум решили провести именно там.

Прилетев в Аддис-Абебу, группа растениеводов сразу направилась в отель, где должен был проходить симпозиум. До вечерней церемонии открытия оставалось еще достаточно времени, и коллеги решили пообедать где-нибудь неподалеку.

На улицах было очень оживленно, хотя отель располагался не в самом центре города. Людей в столице Эфиопии проживало много, что было весьма нехарактерно для других реконструированных городов. Аддис-Абеба находилась на значительной высоте над уровнем моря. Казалось, ее не коснулись ужасы разрушения. Солнце приятно согревало, но воздух тем не менее оставался прохладным – таков был здешний климат. Все говорили в основном на амхарском и английском, другие языки наушники-переводчики не распознавали. На шумных улицах тут и там проводились чайные церемонии, хозяева летних кафе зазывали клиентов. На каждом углу продавали густой свежевыжатый сок из разных фруктов.

– Это местный напиток – смесь авокадо, манго и папайи. Очень вкусно. Обязательно попробуй, – будто бы со знанием дела сказала Юнчжэ.

Она уже бывала здесь раньше на научных мероприятиях, а для Аён это была первая поездка. Взгляд то и дело падал на экзотическую еду и красочные сувениры. Аён думала о своем: «Неужели тут и правда можно найти Ланганских ведьм? А вдруг тот человек обманул?» От размышлений ее на время оторвала Субин, которая принесла холодный кофе. Обратно в отель поехали на старой грохочущей машине. Всю дорогу Аён была погружена в раздумья.

Эфиопия была родиной экологии пыли. Изначально ботаника не пользовалась здесь популярностью, но в эпоху Пыли местные травники внесли значительный вклад в народную медицину и Реконструкцию, заслужив всеобщее уважение. Говорят, что правительство до сих пор щедро поддерживает ученых-ботаников, которые ведут активные исследования в области восстановления сельскохозяйственных и диких культур, утраченных до Реконструкции. Больше ничего про Эфиопию Аён не знала.

В сборнике материалов прошлого симпозиума была статья, посвященная эфиопским народным травникам, но Аён только мельком ее просмотрела, так как занятия этих людей не входили в круг ее научных интересов. Как-то ей на глаза попалось интервью с известными лекарями, которые рассказывали о культивации растений после Реконструкции, но точного содержания беседы она не помнила. Экология была традиционной и почитаемой наукой в Эфиопии, и ученые из других стран могли только завидовать такому отношению.

Имена тех лекарей вновь появились в поле зрения Аён благодаря анонимному сообщению с сайта фан-клуба Доктора Стрэнджа. В нем была ссылка на статью, написанную более десяти лет назад. Ее автор рассказывал про мосвану невероятные вещи.

– Аён, ты у нас отпросилась на выходные по своим делам. Может, передумаешь? Здесь можно потеряться в два счета. К тому же мы, иностранцы, сразу привлекаем к себе внимание, – сказала Пак Соён.

Аён и правда не была уверена в правильности своего решения. Уж очень не хотелось отрываться от соотечественников в чужой стране. «Но делать нечего, лучше поехать одной», – убеждала она себя.

– Все нормально! Я и в монгольской пустыне не потерялась.

– Та женщина, с которой ты будешь встречаться, много знает про мосвану, да? Интересно. Вообще лучше бы ей выступить на симпозиуме. Соберется много специалистов из смежных областей.

– В ее возрасте это будет тяжело.

– Ясно. Тогда не забудь каждый час сообщать мне, все ли у тебя нормально. Неважно, что связь дорогая.

Аён была самым младшим сотрудником, поэтому Пак Соён немного о ней беспокоилась.

– Специалист по мосване на пенсии? – Юнчжэ не преминула съехидничать. – Откуда она взялась?

Аён уклончиво рассказала Юнчжэ о статье на сайте, и та сразу же попросила взять ее с собой на встречу. Но на тот день был запланирована экскурсия в горы, которую коллега очень ждала, поэтому девушка настояла на том, что поедет одна.

Автор статьи называл мосвану «лианой, излучающей синий свет». Именно поэтому нужно было обязательно с ним встретиться.

Открытие симпозиума прошло великолепно. Аён с интересом прошлась по выставочному залу, заставленному стендами, обменялась контактами с учеными из других стран. В завершение послушала занимательную лекцию под названием «Формирование естественного купола и модификационная изменчивость на изолированных территориях: экологический анализ островов и свалок». В эпоху Пыли над одним из удаленных островов южной части Тихого океана сформировалась особая микроатмосфера, защищающая от воздействия смертоносных частиц. Благодаря этому бо?льшая часть видов не мутировала. Аён пыталась сконцентрироваться на содержании доклада, но ее мысли постоянно уносились к предстоящей встрече: «Если согласится поговорить, если это все-таки случится… с чего мне начать?»

На следующий день Аён выступила с докладом про изменения в вегетации растений Корейского полуострова. Особого интереса у слушателей ее изыскания не вызвали. В тот день все обсуждали вторичную экосистему нового вида, появившуюся в Северной Европе. Эта тема, в свою очередь, не интересовала Аён. Ее мысли занимало другое.

На следующий день в отеле открылась масштабная выставка, посвященная шестидесятилетию Реконструкции. Помимо зала экологии здесь были представлены и залы смежных областей, а также приборы, которые использовались при разработке дизассемблера. Аён осмотрела их весьма бегло. Все считали, что дизассемблер – великое достижение человечества, но она едва ли могла согласиться с этим амбициозным заявлением. Люди, из-за которых мир оказался на грани уничтожения, восхваляют сами себя за то, что в последний момент смогли предотвратить катастрофу. К счастью, на выставке было много занимательных материалов, посвященных экологии пыли.

Так прошло четыре дня. На первом в своей жизни заграничном симпозиуме Аён думала лишь про мосвану.