Упавший лист взлетел на ветку. Хроники отравленного времени

Комки блевотины разлетелись по белоснежному ковру вместе с бурыми струями наполовину переваренного портвейна.

Лютый встал и заплетающимися ногами побрел в другую комнату. Сзади слышалось какое-то мычание Бро, по всей видимости, он тоже уже лыка не вязал.

Лютый упал навзничь на кровать и закрыл глаза. Все тело вращалось туда и сюда в разные стороны, как на трехосной центрифуге. Очень хотелось блевать, но блевать было уже нечем. Постепенно центрифуга замедлила свое вращение и Лютый заснул.

А потом ему приснился голос. Это был мягкий голос, добрый, но печальный.

– Не делай зла, не твори добра. Солнышко по утру радостию привечай. И возлюби братиев и сестер своих, аки самого себя. И ежели ударили тебя по левой щеке, подставь пра…

– Правильно это все. Правильно! – вмешался другой голос, резкий и звонкий, – Но, как говориться, чему быть, того не миновать!

– Осторожно! Берегитесь поезда! – появился еще один женский бесцветный голос – Осторожно! Берегитесь поезда!

Лютый бежал по каким-то зарослям, он чувствовал себя все легче и легче, ноги его все больше и больше отрывались от земли, и вдруг он почувствовал, что полетел.

Стало тихо и вновь вернулся первый голос, такой мягкий, успокаивающий:

– Слышишь, как птицы поют? Птицы – есть твари Божии. Птица – сие значит душа человека. А птица поющая – сие значит душа, избавленная от забот и тягот.

– Ааааа!!! Ааааа!! – где-то, будто вдалеке появился истошно вопивший голос – Ей-богу! Ей-богу! Я клянусь! Клянусь! Этого больше не произойдет!

– Клянется он! – вновь появился резкий и звонкий голос – Ты лучше на себя посмотри… На кого ты стал похож?! Ууу… То же мне Гагарин…

Лютый отрывался от земли все выше и выше. Рядом с ним парили какие-то разноцветные ошметки.

– Эй, эй, куда это он? – обеспокоенно заговорил резкий и звонкий – Ну-ка остановите его, ему туда нельзя. А ну назад! Эй, эй, человек!

– Поле… – вдруг запел первый голос, мягкий и успокаивающий.

– Я протестую! – продолжил резкий и звонкий голос – Я требую!

– Русское поле… – продолжал петь первый

– Я требую прекращения эксперимента!

– Светит луна или падает снег.

– Довольно! – вдруг произнес густой бас.

Какая-то сила пригвоздила Лютого к постели, он ощутил, что сила тяжести вернулась. Вернулись также боль, головокружение и желание блевать. Какой-то червь копошился в голове, пожирая мозг. Во рту был металлический привкус. Он открыл глаза. Все вокруг было, словно в дымке. В ушах звенело.

Лютый с трудом поднялся и вернулся в гостиную.

Чувачок полулежал на кресле, величественно положив ступни ноги на журнальный столик и курил.

Бро, весь облитый портвейном, сидел на полу, на бывшем когда-то белоснежным ковре и смотрел телевизор, пытаясь сфокусировать взгляд.

– А НУ ПОШЛИ ВСЕ ВОН!!! МЕНЯ ПАПА УБЬЕТ! – рассвирепел Лютый

Он взял обоих за шиворот и потащил к двери.

– Эй,эй, боты, отдай боты…

– На, держи свои боты! Проваливай! И ты проваливай!

Лютый вытолкнул обоих на лестничную площадку, закрыл дверь, потом опустился на пол и разрыдался, после чего уснул прямо на полу.

Утром его разбудил звонок телефона.

ДРРРРРР…

Где этот дурацкий телефон?

ДРРРРРР…

Справа пятна блевотины на белом ковре

ДРРРРРР…

Слева огромная прожженная дыра в обшивке кресла.

ДРРРРР…

Диван, выглядевший так, словно на нем побывала рота солдат.

ДРРРР…

Ах да вот же он.

– Але! – еле разлепив засохшие губы, произнес Лютый.

– Але! Привет! Ты там жив?

– А, Бро? Слышь, извини за вчерашнее…

– Да хрен с ним!!! Тут другие сказки Андерсена начались… Валерку-то нашего, Чувачка, того, утром в КПЗ забрали…

Глава 11. Нагорный. Свобода выбора.

Если не знаешь, что делать – делай шаг вперед.

Из кодекса чести.

На следующее утро я встал и понял, что на работу мне идти совершено не хочется. На работу – то есть, в школу. В школу – то есть, на работу.

Говорят, однажды герой анекдотов Вовочка тоже не хотел идти в школу. Вот мама ему и говорит:

– Вовочка, иди в школу. Школа – это дом знаний, там ты сможешь на переменках играть со своими друзьями. Ну и в конце концов, ты все-таки директор школы.