Убийца для оборотня

– Мы раньше жили в городе, но когда мама заболела, продали дом, чтобы ее вылечить. Папа мамку очень любил, да и я тоже. Потом с братом стало плохо…

Не повезло, что тут еще сказать.

– Но мы выкупим обратно нашу квартиру, – уверенно заявила Марика. Юность еще может верить в чудеса, а вот я сильно сомневалась, что в такие времена кто-то сможет поправить свое финансовое состояние, но не стала своими догадками разочаровывать девчонку. – Папа запишется добровольцем в армию, я буду ловить и продавать рыбу, мы найдем хорошего платного доктора для Матиаса, а потом вернемся в Лазур. И все будет почти как раньше.

Добровольцем в армию… Вот уж отличный способ исправить проблему: когда ты мертв, тебе все равно, как дочери придется выкарабкиваться из всего этого дерьма. Война – та же смертельная болезнь, и он сам хочет ею заразиться.

– Неплохой план, – криво улыбнулась я, хотя была почти уверена, что скоро девчонка останется совсем одна в этом нищем доме и, скорее всего, отправится на панель, если не утонет или не умрет от голода раньше.

***

Вернулась в гостиницу на рассвете. К своему удивлению, застала там бодрствующего Саттона: была уверена, что вечером, не обнаружив любовницу в привычном месте, мужчина уйдет к себе, но он решил дождаться. Вид у меня, судя по всему, был еще тот, потому что Эмиль вскочил, едва не опрокинув стол, расплескал кофе на белый ковер.

– Что за черт?! Где ты была? Что случилось?

– Это долгая история, – отмахнулась, прошла мимо и рухнула на кровать прямо в пальто.

Не хотелось говорить вообще. На душе было гадко. Ругала себя, что решила полезть в воду за девкой, мучила ее расспросами, а еще больше – за то, что позволила себе проникнуться. Меня уже лет двадцать проблемы незнакомцев не волновали. Есть я, есть мои интересы, а чем живут остальные – разве не все равно?

Эмиль лег рядом и обнял. Прижалась к его теплому сильному телу, но вот душу горячие объятия не грели. Мы просто молчали, веки тяжелели, а сон не шел, лишь на какое-то время караван унылых раздумий останавливался, и я проваливалась в поверхностную дрему.

– Кто лучший доктор в Тилате? – спросила тихо, когда мысли опять сгрудились вокруг Марики.

– Тебе нездоровится?

– Не мне. Нужно помочь одному мальчишке.

Я решила откупиться от этого паршивого чувства, терзавшего уже несколько часов. Помогу Матиасу и забуду все. Эти проблемы тощих девочек со взрослыми глазами, обреченных солдат, отправляющихся на смерть, погибающих городов и стран – не мое дело, я несу ответственность лишь за свой зад, который моими стараниями сейчас в тепле в прямом и в переносном смысле.

– Это связано, с тем, что случилось ночью? – он сегодня задает непривычно много вопросов.

– Да. Но это не важно. Эмиль, помоги мне найти доктора, я заплачу ему, сколько нужно. Так и передай: готова отдать любые деньги.

– Сегодня же поговорю с Хаммерманом.

– Спасибо, – прошептала, уткнувшись в грудь Саттона.

Мерное глубокое дыхание, спокойствие и умиротворение, которые мужчина излучал, баюкали меня. Даже жаль будет его покидать, когда я уеду из Тилаты… Но поскорее бы это случилось!

45. Помогите, доктор!

После обеда, когда собиралась выйти на прогулку, в дверь постучали. Неожиданным визитером оказался посыльный, он принес записку, написанную размашистым почерком Саттона.

«16 часов. Госпиталь св. Августина. Дж. Хаммерман ждет тебя. Вечером не приду. Срочные дела».

Спасибо, Эмиль.

Он и правда хороший человек, что удивительно для такого ослепительного красавца, особенно занимающего высокую должность. Но еще больше я ценила в нем то, что он никогда не задавал лишних вопросов и сам не стремился завалить меня ненужными сведениями о себе. Вместе мы отдыхали: дружили телами и редко говорили, ему не важно мое прошлое, потому что для обоих было ясно, что будущего у нас нет.

До больницы пошла пешком, еще по прошлому визиту в Тилат помнила, где она находится. Старейший госпиталь континента был достопримечательностью, на которую приезжали посмотреть даже из других городов и стран, но я никогда не понимала этой тяги людей ко всякой рухляди, которую называют «наследием эпохи». Госпиталь являл собой античную развалюху, сохранение которой стоило бюджету немалых денег, а в теперешние голодные времена средств не хватало, чтобы залатать все дыры, поэтому вид предо мной предстал более чем печальный – краска облупилась, штукатурка отваливалась. Облепившие крышу крыльца вороны отлично дополняли картину медленной и неминуемой гибели древней больницы.

Дверь отворилась со скрипом. Внутри, как ни странно, оказалось весьма тепло, следов разрухи не наблюдалось, высокий – футов пятнадцать, не меньше – потолок не грозил упасть на голову и даже был недавно побелен.

Я поймала за локоть сестру милосердия и поинтересовалась у нее, где могу найти некого Дж. Хаммермана. Она, прищурив глаза, задала свой вопрос:

– Вы ведь знаете, что он – платный доктор?

– Я похожа на человека, который не может заплатить? – стало смешно. Один мой браслет стоит как половина этого здания, если не брать в расчет его историческую ценность, а уж об остальных украшениях и говорить нечего.

– Сейчас такие времена, что даже богатые начали ходить к простым врачам, – невозмутимо ответила женщина и поджала тонкие губы.

– У меня пока не настали. Где его кабинет?

– На пятом этаже, – сестра милосердия по-прежнему смотрела скептически, словно не верила, что у визитерши вполне честные намерения по отношению к доктору. Сколько же он просит?

– Благодарю.

Промаршировала по длинному коридору, затем долго поднималась наверх – не повезло больным, которым приходится карабкаться по этим бесконечным ступеням… Потом плутала по нужному этажу в поисках заветной таблички, пока не встретила спешащего куда-то высокого и худого врача. Ему явно перевалил седьмой десяток, однако густая шевелюра была враново-черной,  ее совсем не тронула седина.

– Здравствуйте, – я преградила ему путь.

Целеустремленный доктор, рассекающий коридор как разогнавшаяся лошадь, едва не снес меня.

– Добрый день, – посмотрел на меня знакомым пронзительным взором.

Черт возьми, у доктора были янтарно-желтые глаза!

– Мне нужен Хаммерман, – ответила только потому, что фраза была заготовлена раньше, чем наши взгляды встретились. От мысли о том, что и этот человек – оборотень, все мысли разбежались врассыпную. – Я от Саттона, – выдавила вдогонку.

– О, добрая мадмуазель, которая хочет спасти чужого ребенка? Вы пришли по адресу, пойдемте, – положил мне руку на плечо, по спине побежали мурашки. Его ноздри нервно дернулись, врач отступил назад. Глядел на меня очень внимательно, изучающе. – Вы…?

– Да? – напряглась, вытягиваясь в струнку.

– Нет, не может быть…

– Что?

– Или может?

– Я вас не понимаю.

– Я вас тоже… – доктор будто пытался прочитать меня взглядом как книгу. – Дьявол, я не могу определить, кто вы?

– Я не волк, если вы об этом, – Хаммерман вздрогнул и сделал небольшой шаг назад. – Но у меня есть такие друзья, док.

– Не только друзья, судя по тому, что вас пометил вожак… Не могу поверить, что мне так повезло! Нам нужно поговорить.

Он схватил меня за запястье и потащил в свой кабинет, пальцы немолодого уже мужчины были такими же невероятно сильными, как у Грира. Я, не сопротивляясь, спешила за доктором, сердце колотилось как ненормальное. Втолкнул меня в кабинет, захлопнул дверь и закопошился в замке. Все это время молчала, ждала, что же он скажет.