Убийца для оборотня

– Я, мать вашу, могу ручаться! – герцог кричал, уже не пытаясь скрывать гнев. – Вы все здесь – трусы, изображающие невозмутимость. Сколько еще кораблей должны затопить пираты, чтобы вы поняли, что это не случайность? Какого черта вы до сих пор не объединились, чтобы нанести удар по угрозе на море? Сколько должны голодать ваши люди, чтобы вы перестали посылать подданных воевать с их братьями и топить и без того поредевшие флотилии друг друга?

Зал недовольно зарокотал.

– Требую вести себя прилично, советник! – возмутился Киот под одобрительные голоса собравшихся.

– Дьявол! Это вы все здесь неприлично безразличны к судьбе своих стран!

Грохот! Я вздрогнула от неожиданности. Видимо, герцог ударил кулаком по трибуне. Все тут же затихли. Даже мне, стоящей в коридоре, стало не по себе от его ярости. Зверь… Пусть сейчас и в человеческом обличье, но это злой волк.

– Я вас не понимаю, – спустя почти минуту решился подать голос президент. – Вы что, предлагаете нам, иностранцам, напасть на вашу страну?

– Если придется, то да, – Гриру, видимо, удалось взять себя в руки, он снова говорил тем скучающим прохладным тоном. – Но главное – чтобы Айзек видел, что его план не работает, что ему не получилось разобщить вас, и что вы готовы дать достойный отпор. Для начала – уничтожить морских разбойников и наладить торговлю с другими континентами. Тогда есть шансы, что правитель Алабии не захочет рисковать и ввязываться в войну.

– Если мы объединимся, то только спровоцируем Айзека, – возразил Киот, и его слова вновь получили одобрение толпы. – Ваши доказательства – ничто. Мой троюродный брат – писатель, он и не такие истории сочиняет, можете поучиться у него, – зал захохотал. – Вы один говорите, что над нами нависла угроза, и больше никаких свидетелей. Неужели только вы на всю Алабию единственный такой сообразительный, что узнали о тайных планах короля, и настолько великодушный, что решили ими поделиться? – снова согласный гул.

– Если вы хотите оставаться слепцами, то черт с вами, – горько усмехнулся Грир.

Так же он отправил меня на все четыре стороны – с той же холодной презрительностью. Как сейчас эта сцена встала перед глазами.

– Надеюсь, вам не удастся остаться в стороне, когда ваших людей будут убивать, – эти слова, произнесенные Лансом, прозвучали веско. Как проклятие. – Я откланиваюсь, господа.

Даже сквозь возмущенный шум слышала приближающуюся тяжелую поступь герцога. Воздуха снова стало не хватать, по телу пробежала холодная волна страха, а за ней горячая – желания.

Он вышел, он увидел меня. Я вся съежилась, стала маленькой мышкой перед большим волком. Грир абсолютно точно удивился – заметила, как на какое-то мгновение, на доли секунды, в глазах возникло смятение, – но вида не подал. Я, в свою очередь, старалась скрыть, что мое тело перестало подчиняться разуму, а дрожь унять просто невозможно.

– Здравствуйте, – поприветствовал герцог холодным голосом,  словно хлыстом ударил.

Что за нелепость? Почему он так на меня действует? Какого черта я вообще здесь?! Для чего сюда мчалась как безумная? Почему же «как»? Сумасшедшая… Мысли одна за другой пронеслись на задворках сознания, не остановились, и в голове остался только он. Тот, кого я жаждала увидеть, с кем встречаться мне было нельзя. Снова чувствовала, что падаю во тьму. И я так хотела, чтобы это падение продолжалось…

– Добрый день, – произнесла равнодушно. – Не ожидала встретить вас, – нажим на этом слове, – здесь.

– Я сам не думал, что приеду в Тилату, – неспешно отозвался герцог. – Но политика заводит порой дальше, чем хотелось.

– Все плетете интриги против Айзека? – мне понравилось, с каким безразличием произнесла это.

Он неопределенно повел плечами и скривился.

Из зала начали выходить люди, толпа политиканов, чиновников разных  уровней обтекала нас, среди прочих был и Эмиль, он заметил меня и, конечно же, подошел.

– О, так вы знакомы? – приподняв бровь, он посмотрел сначала на меня, потом на герцога.

– Я определенно не знаю эту женщину, – Ланс сказал это не для Саттона, абсолютно точно фраза предназначалась мне и значила: «Ты – лживая предательница, живущая под чужими именами». Он прав, понятное дело, но почему-то и я чувствовала себя преданной.

– Что ж, тогда стоит вас друг другу представить, – Эмиль приобнял меня за талию, и это было даже хорошо, потому что ноги плохо слушались. В глазах оборотня сверкнула молния, он перевел тяжелый взгляд на моего прекрасного любовника. Тот же не обратил внимания на выражение лица собеседника и продолжил: – Этот джентльмен – Ланс Грир, советник короля из Алабии, он, что примечательно, говорил на общем совещании о том же, о чем и ты мне совсем недавно. О готовящейся войне. А это прекрасное создание, Ланс, – Эстер, моя… моя женщина.

Ноздри герцога дернулись, губы вытянулись в хищный оскал, брови насупились, он подался вперед, словно готовился к атаке. Ревнует? Сердце екнуло от какой-то непонятной  смутной радости, но тут же сжалось в страхе за Эмиля.

– Нет, Грир, – я произнесла это одними губами, но знала, что он услышит. Правда, это вовсе не значит, что оборотень не нападет сейчас на Саттона. – Не надо. Пожалуйста.

Мужчина взглянул на меня, испытующе смотрел несколько секунд. Я тонула как муха в янтаре в этом желтом тумане, но в ответ глядела открыто, в моих глазах он с легкостью прочел бы все, что думаю, о чем страдаю. Если бы этого захотел.

Грир резко развернулся, звякнул шпорами и, топая тяжелыми дорожными сапогами, пошел к лестнице.

Тело бил озноб.

– Ни черта понимаю… Я его чем-то разозлил? – с недоумением спросил Эмиль, переводя взгляд на меня. – Эй, милая, что с тобой? Ты плачешь?

И правда, по щекам текли слезы. В какой момент я начала реветь?

– Нет, все хорошо, – выдавила с трудом, а сама хотела оказаться в лесу в одиночестве и громко и долго кричать… – Я… я пришла сказать, что Хаммерман согласился помочь мальчишке, и даже не будет брать за это деньги. Спасибо, что свел нас.

– Рад этому, – Эмиль слабо улыбнулся. – Прости, мне нужно идти, сейчас будет совет… А ты неважно выглядишь. Иди в гостиницу, ложись спать, не жди меня. Я сегодня не приду.

И не надо. Не хотела видеть никого, кроме проклятого Ланса Грира, который опять даже не попрощался.

47. Жажда плоти

Давно позабыла, что нахожусь на юге, тут так же холодно и уныло, как у меня на душе. Подняла лицо к серому небу, снежинки падали на щеки, на ресницы, таяли, путая горячие дорожки слез, охлаждая пылающую кожу.

Медленной нетрезвой походкой побрела в сторону гостиницы. Старалась ни о чем не думать, потому что понять свои мысли не могла, образы и чувства сменяли друг друга. То ликование от того, что он приревновал, то тягостное безнадежное разочарование от того, как холоден был и как легко покинул меня в очередной раз. Выразить все это словами невозможно, и это самое невыразимое терзало болью, свербело в мозгу, мешало даже дышать полной грудью, сжимая ребра.

Быть может, это последствия вчерашнего купания в ледяной воде? Пыталась прислушаться к телу, но оно, кажется, было здоровым, и если меня и правда одолела хворь, то она называется не пневмонией или бронхитом, имя ей Ланс Грир.

Глупая привязанность к этому жестокому… да не человеку даже, а существу  изменила меня, сделала слабее, уязвимее. Сегодняшняя уставшая и опустошенная женщина – это совсем не та дерзкая и бессердечная наемница, которая в теплый сентябрьский день пришла на похороны Витера Цела, уверенная, что совсем скоро от ее рук погибнет очередная жертва, а она станет еще богаче и намного влиятельнее.

Сначала была похоть, любопытство, а потом он настолько подчинил себе мое тело, что к нему стала тянуться и душа.

Я шла, не замечая ничего вокруг, миновала даже гостиницу, но когда поняла, что оказалась в незнакомом районе, возвращаться не стала, продолжила брести вдоль серых домов. Мелькали лица спешащих с работы в теплый уют незнакомцев, это создавало иллюзию, что я не одна. Но по мере того, как на город опускалась темнота, людей становилось все меньше, улицы пустели, и то самое неизъяснимое росло, и заполняло уже не только меня саму, но и мир вокруг, заставляя его тускнеть.

Тяжелая ладонь легла на плечо: грабитель, в бедном районе наткнувшийся по счастливому стечению обстоятельств на богатую даму. Счастливому для него? Нет, для нее. Доли секунды – и я решила, что должна убить его. Вдруг это поможет вернуть хоть частичку себя прежней? Когда несу смерть, во мне всегда бурлит жизнь.

Рука скользнула в тайный карман пальто – нож по-прежнему оставался самым верным моим спутником. Единственным из тех, кто не предал. Холодные пальцы ухватили нагретую телом рукоять. Отогнулась чуть назад, скользнула вправо, высвободившись из захвата, лезвие сверкнуло в тусклом свете единственного на весь квартал фонаря.

– У тебя неудачный день! – сказала зло, поворачиваясь лицом к ночному разбойнику, и замерла. Нож выскользнул из руки и звонко стукнулся о блестящую и мокрую от растаявшего снега мостовую. Мне хотелось упасть рядом.

– У вас, кажется, тоже день не задался, – стальной голос ранил не хуже лезвия. Ланс Грир ухмылялся, глядя на меня.

– Черт… – голова кружилась, я смотрела на герцога и не понимала, что ему от меня нужно: пришел добить предательницу, неудачливую наемницу, обреченную и сумасшедшую или?.. Или нет?

Он схватил меня за талию, притянул к себе с такой легкостью, будто я не весила и фунта. От одного этого властного движения потеряла остатки своих сил, больше мне не нужно было ничего. Его губы накрыли мои, язык проник в рот, и я с готовностью ответила на его горячий поцелуй. Напор и жажда, с которыми мужчина гладил меня, трогал, сминал в своих объятиях, дали надежду, дарили приглашение к чему-то большему. Там, где касались тела его руки, несмотря на пронизывающий ветер, становилось горячо, и этот жар устремлялся к низу живота, стекался туда, рождая невыносимое желание. Я хотела его почти до судороги.

Горячие руки проникли под пальто, скользнули в открытое декольте, сдвинули ткань платья. Теперь он ласкал грудь, стало казаться, что именно там теперь концентрируется вожделение. Он сжимал соски, почти нежно проводил по ним грубыми пальцами, играл, не прекращая долгого и чувственного поцелуя.

С каждой секундой я распалялась все сильнее, и когда он, крепко схватив, утятул меня как хищник добычу куда-то в темноту, застывшую между домов, когда толкнул к стене, и я ощутила ладонями и щеками шершавую поверхность камня, тело было податливей глины, белье стало влажным. Каждая клеточка тела готова была отдаться этому дикому существу.

Дух зверя и мужчины, аромат моего желания – горячий запах секса, заполнивший холодный воздух.

Задрал подол, шлепнул по заднице, и я прогнулась в пояснице. Он входил медленно, словно дразнил, и ощущение удовольствия от этого предвкушения только нарастало. Неспешно вогнал член почти на всю длину, меня словно тысячи молний пронзили, когда он это делал. Прижал своим телом к стене. Я сжала мышцы настолько сильно, насколько могла, чтобы не выпускать его из себя. Но он вышел, заставив пламя желания разгореться еще сильнее, и повторил мучительно прекрасное движение.