Грешница, путь во тьму

– Не забывай о нас.

– Не забуду, – тоскливо глядя на родные черты, ответила миссис Эшби.

Они ушли на свои места, к остальным сестрам. А к Иоханну вновь зачастили гости, поздравляя и выпрашивая его милость, расхваливая красоту Эдиты. Будто думали, что это заставить Иоханна быть более благодушным к ним.

Ближе к ночи, когда гости изрядно напились и во всю кричали похабщину, пришло время уходить молодожёнам. Эдита опустила руки под стол, сжимая в кулаках подол своего платья.

Иоханн вцепился ей в локоть и потянул вверх, поднимая на наго. Она задохнулась вдохом, бросив испуганный взгляд на мужчину.

Гости засвистели, выкрикивали шуточки. Девушке хотелось заплакать от стыда.

Она ещё не утратила детскую скромность. И пусть она чувствовала себя невыносимо старой в душе, она была все ещё ребенком. Детям, который верит в спасение, справедливость и может испытать стыд из-за чужих слов.

Она росла домашним цветком, росла пташкой в клетке, изучая мир по книгам. А сейчас она шагала в неизвестность, поддерживаемая за руку своим мужем. Голова кружилась от волнения, ей казалось, что она шагает по облакам, а мир плывет перед глазами.

Голоса, выкрикивающие шутки, были далекими, но оглушающими.

Иоханн был слишком стар, чтобы обращать внимание на чьи-то шутки или же комментарии. Он был строг к себе и окружающим и шутки не вызвали у него стеснения, они вызвали лишь раздражение.

Он испытывал презрение к бедности, к пьянству и разгульному образу жизни.

Ненавидел распутных женщин, считал, что они достойны смерти. Ненавидел сквернословие и прочие грехи.

Всеми силами пытался искоренить в себе слабость к очаровательным дамам. Прикрывал свою любовь к ним ненавистью. Был слишком строг, особенно к очаровательным, юным девушкам из-за того, что они заставляли его сердце, которое, казалось, давно очерствело, биться быстрее.

Они вошли в двухэтажный дом. Эдита видела этот дом давным-давно. Помнит, как пробегала мимо него ещё совсем девчушкой. Тогда он ей казался непреступной, мрачной крепостью, которую охраняет дракон.

Теперь она перешагнула его порог, став его хозяйкой.

Тяжело сглотнула, пробегая взглядом по стенам, картинам и лепнине. Мебель была какая-то претензионная и массивная.

– Мария! – гаркнул Иоханн и Эдита содрогнулась.

К ним тут же прибежала юная девушка. Ей едва было шестнадцать. С большими голубыми, наивно-испуганными глазами и рыжими волнами волос. Она казалась очаровательной. Эдите хотелось погладить по голове эту испуганную девчушку. Она казалась совсем ребенком.

– Проведи новую госпожу Эшби в её комнату. Подготовь её к моему визиту.

Он практически отдернул руку и зашагал к массивному креслу возле камина. В нем потрескивало пламя, вспыхивая ярко оранжевыми и алыми всполохами. Он вытянул ноги вперед, напоминая Эдите собственного отца. Развалился на кресле, но выглядел все так же грозно и серьезно. Казалось, у него нет слабостей. И это пугало.

– Пойдемте, миссис Эшби, – Эдита оторвала взгляд от теперь своего мужа. Содрогнулась от какого-то неприятного чувства. Было непривычно и как-то неприятно слышат это обращение к себе.

Ей казалось, что она обманывает людей, заставляя их обращаться к ней так. От «миссис Эшби» веяло деньгами, властью и величием. А Эдита была юной девушкой-шалуньей, которая совсем недавно воровала яблоки с соседнего двора и шепталась с сестрой в церкви.

Эдите казалось, что она натянуло на дешевое, драное платье дорогую бархатную накидку, пытаясь выдать себя герцогиней или девушкой с голубой кровью. Но когда делает шаг из под накидки выглядывает дранное, коричневое платье, испачканное конным навозом.

Мария последовала на лестницу, поднимаясь на второй этаж. Эдита пошла за ней.

– Твое имя Мария? – едва слышно шепнула новая хозяйка дома.

Мария бросила испуганный взгляд через плечо, огонек лампы, что она держала, задрожал, отбрасывая на стены дрожащую тень. Эдита же мягко, успокаивающе улыбнулась.

– Служанку в моем доме, точнее, в родительском доме, тоже звали Мария. Но ты намного симпатичней.

– Ну, что вы, миссис Эшби? – засмущалась девушка, потупив взгляд, а Эдита едва слышно рассмеялась, вспоминая от этого детского смущения своих младших сестер. Ей уже нравилась эта Мария. Она в своей невинности отвлекала от пугающе-печальных мыслей.

– Вы намного красивее меня.

– Не недооценивай себя, Мария, – мягко сказала Эдита, – и можешь называть меня просто Эдита, когда мы одни.

– Как я могу? – искренне ужаснулась девушка.

– Не волнуйся, это будет нашей тайной, – шепнула миссис Эшби.

– Вы очень добры ко мне, – девушка поклонилась, глядя на Эдиту так, будто та была ангелом, спустившимся с небес.

Эдита думала, что этот дом будет сосредоточением зла. Думала, что все обитатели будут её врагами и её радовало что хоть кто-то был настолько мил. Каким-то непонятным чувством она ощущала, что Мария станет ей близка. Она уже была полна симпатии к юной девушке. Уже воспринимала её, как младшую сестру.

За шестнадцать лет Эдита привыкла быть старшей. Привыкла, что всегда есть кто-то младший о ком она должна заботиться. Это стало её второй натурой.

Мария открыла обычную дверь, широкую и деревянную с массивной металлической ручкой.

Она едва слышно скрипнула и служанка скромно пропустила юную госпожу вперед. Стыдливо опустила взгляд и проскользнула в комнату за Эдитой. Привычно засуетилась, зажигая светильники и свечи. Распахнула шторы и будто не знала, что деться от того затопталась у стула перед зеркалом. Непривычно большим, в доме Кантуэлл не было таких зеркал. Лишь маленькие, слегка подбитые и мутные, спрятанные от отцовского взора.

Здесь же зеркало было в богатой, массивной раме. Вся комната была довольно богата. Балдахин и мягкий ковер. Мягкая мебель в тканях самых модных и современных цветах. Вышитые шторы и картина цветов на стене. Тонкие, хрупкие лепестки с каплями росы. А рама непропорционально крупная, сделанная из золото. Смотрелась как-то парадоксально, не сочеталась с хрупкостью цветов.

Эдита перевела взгляд на окно и ощутила, как сердце упало куда-то в пятки. Все здесь было каким-то несочетающимся, парадоксальным. И с богато украшенной комнатой совсем не сочетались решетка на окне. Она была проста, металлическая и крепкая. Такие бывают в темницах.

Мария, казалось, ощутила её смятение и неловко улыбнулась.

– Я помогу вам переодеться.

– Благодарю, – шепнула Эдита, пытаясь выдавить улыбку.

Замерла без движения, пока Мария бегала вокруг, старательно развязывала корсет. Шнурок натягивался, мешая дышать, когда Мария его тянула, стараясь распутать узлы. Эдита молчала, пристально глядя на решетку на окне.

Миссис Эшби шумно выдохнула, когда стала свободной от корсета. Ей показалось, что все это время она дышала едва ли в половину. А теперь прилив кислорода был столь силен, что даже закружилась голова. Ей показалось, что она потеряет сознание от облегчения.

Мария шустро бегала, складывая вещи, которые ловко снимала с Эдиты. Когда девушка осталась лишь в белой, исподней рубашке, Мария усадила её на пуф и взяла в руки гребень.

Выпутывала из темных волос ленты и украшения, драгоценные камни. Ласково проводила деревянным гребнем по густым, темным прядям, ласково нашептывая восхищения волосами Эдиты. Говорила, что они прекрасны, блестящие и густые. Смотрела на них с искренним обожанием.

Эдита же смотрела на свое отображение в зеркале. В белой исподней рубашке она казалась совсем юной. Хрупкой и аккуратной. Небольшие холмики груди и меж ними висело деревянное распятие, подаренное ей Сесилией. Девушка подняла руку и сжала в кулаке распятие.

Деревянные грани впились до боли в ладонь. Царапали, оставляли темные полосы.

Мария уложила темные пряди волос Эдиты. Они лежали на плечах, падали на грудь. Доставали до самого пояса. Вились волнами, слегка поблескивали в свете огня свечей и светильника.

– Вам что-то ещё нужно?